Жертвоприношение (2021.04.29)

с Великим четвергом, объявления тоже делаю для всех, какие у нас еще службы. Завтра в 8 часов утра утренней Великой Пятницы, которая в народе 12 Евангелий, завтра в 14 часов вечерняя с выносом плащениц, это вечерняя Великой Пятницы, и сразу после ее окончания начинаем служить утреннюю Великой Субботы. Получится длинная служба, которая в конце имеет крестный ход, и потом здесь поклонение плащениц уже после крестного хода. В 14 начинаем, ну, займет она часов, часов, наверное, 5 в сумме. И, да, может быть и меньше, не знаю, может, но вряд ли. И в субботу, в 14 часов вечерняя и Литургия Василия Великого, торжественная служба Великой Субботы, которая исторически была пасхальным обдением ночным, и в 23 пасхальное обдение по новому чину, которому тысячу лет примерно, то есть такому сравнительно недавнему, чуть больше, правда, чем тысячину. И в воскресенье в 17 часов торжественная пасхальная вечерняя с поздравлением детей, небольшая, но красивая служба, очень хорошо в пасху, в первую жизнь попасть на такую службу. Кто не может на одно из этих важных служб попасть, или на все, или на какие-то, то мы рассылаем всякие, то, что нужно для служения дома.

Сегодня и в субботу очень желательно причаститься, в субботу это желательно сделать вечером, с утра ничего не есть, и, конечно же, и ночью. Кто не может ночью причаститься, разговляться можно не ранее, чем в середину ночи. И относительно еды сегодня, как праздник такой небольшой, конечно, не очень праздничный, но все-таки праздник в честь установления тайной вечери, поэтому сегодня разрешение вина и гелея. Вообще, сегодня вот можно поесть побольше, а в следующий раз в субботу после службы. Но кто там по каким-то обстоятельствам не может этого делать, и кому особенно врач не разрешает, те пусть так не делают. И также я напоминаю, что на все службы, которые у нас будут, просьба наоборот не приходить тем, у кого какие-то симптомы какого-либо заболевания. То есть, если вот какое-то недомогание, все равно какое-то, не разбираясь в том, в чем оно состоит, на службу идти не надо, потому что симптомы этого модного нынешнего заболевания, они иногда бывают какие угодно. То есть, это так довольно непредсказуемо.

Поэтому симптомы ориентироваться нельзя, а надо просто посидеть дома. И береженого Бог бережет. В общем, кажется, все сделал Гевриня, да? Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Сегодня мы совершаем особый праздник, который совершается особенным образом именно в этот день, хотя постоянные собрания христиан совершаются с Евхаристией. Когда совершается Евхаристия, то есть освящаются хлеб и вино и становятся телом и кровью Христовыми, это всегда большой праздник. Заметим, что когда пост, то причащение и есть, но Евхаристия не совершается. Совершается либо литургия прежде от священных даров, либо какой-нибудь чин, чтобы причащаться запасными дарами.

И исторически тоже это было так. А если совершается Евхаристия, то это уже праздник. Это вообще не будничное занятие. Хотя потом, конечно, стали служить в конце первого тысячелетия уже и в обычные будние дни служить литургию. Но, тем не менее, Евхаристия — это праздник. Но как же тогда получается, что сегодня особый праздник Евхаристия? Потому что сегодня мы вспоминаем ее установление и что она такое вообще. Вот установление ее лучше или хуже, конечно, так или иначе все помнят.

А вот что она такое вообще, мы очень склонны забывать. От того, что такое Евхаристия, зависит наше понимание того, что такое христианство. Потому что, в неевхаристие, конечно же, никаких христианств нету. Может быть, какое-нибудь просто идеологические симпатии могут быть христианства в неевхаристии. Но не знаю, еще, наверное, что-то может быть. Но самого христианства, конечно, быть не может. И что же тогда такое Евхаристия? Евхаристия — это, напомню, то, что абсолютно каждый, без исключения, знает, но просто это надо не забывать, что это жертва, это жертвоприношение.

И вот в центре христианства стоит жертвоприношение. А то, бывает, спросишь, что стоит в центре христианства, или даже не спросишь, а сами скажут. И получится, что какое-нибудь моральное учение, вообще какое-то учение, какие-то блага цивилизации, какие-то еще достижения. В общем, какая-то чушь полная по сравнению с тем, что на самом деле. Это именно жертвоприношение. Причем жертвоприношение человеческое, которое Бог запресил. Но, тем не менее, он его в некоторых случаях установил, и Авраама и Фай, которые являются предтеченными этого жертвоприношения, они как раз показывают, что это по воле Божьей. Но как это произошло сейчас?

Сейчас это произошло так, что промысел Божий совершился. И не могло быть такого, что Иисуса бы не распяли. Но каждый, кто его хотел распять, и кто к этому имел стремление, и как-то в этом поучаствовал, все они действовали не для того, чтобы исполнить волю Божью, а для того, чтобы исполнить свою злую волю. Эта злая воля была совершенно свободной. Каждый из них, и особенно это много говорится и показывается относительно Иуды, мог бы вести себя иначе. Он не был запрограммирован на это. Но он сделал такой выбор. Если бы, конечно, эти конкретные люди такого выбора бы не сделали, то нашлись бы другие, которые сделали.

Поэтому это все равно бы исполнилось. Но так вот, через свободную волю людей, одни из которых стремятся к добру, а другие козлу, или, точнее говоря, в одно время одни и те же люди стремятся к добру и к козлу, это гораздо чаще бывает. Но как бы то ни было, через эти свободные воли свободных людей совершается промысел Божий, который совершается так, как он совершается. И вот в христианстве стоит, в центре христианства стоит жертвоприношение, жертва Христа. И если мы хотим быть христианами, то у нас нет никакого выбора, никакого варианта, кроме как участвовать в этой жертве Христа. Это нам совершенно ясно рассказывается и в чине крещения, где используется объяснение апостола Павла в послании к римлянам, где говорится, что мы, которые в Иисуса Христа крестились, в смерти его крестились, в смерти его крестихуемся, по-славянски. То есть нам предлагается именно это, когда нам предлагается христианство. Но кто свидетельствует о христианстве и как оно проповедуется?

Оно проповедуется теми, кто называются свидетелями. А кто в христианстве называется свидетелями? Свидетели — это то, что у нас несколько, вводя, может быть, в заблуждение, переводится мучениками. Потому что все свидетели оказываются мучениками в том смысле, что их убивают, или, по крайней мере, к этому идет дело, может быть, и не доходят, тогда называются исповедниками. Но получается, что истину христианства доказывают именно те, кто либо действительно за него готовы умереть и умирают, либо готовы умереть, а если не умирают, то по-независимому от них причинам, либо готовы умереть и, может быть, и не умирают, а, может быть, и умирают, но без того, чтобы кто-то внешне их мучил. А именно, это преподобные отцы и матери, которые совершали аскетические подвиги. Вот и получается, что христианство успешно в том только смысле и в той только мере, в которой люди, которые следуют за Христом, сами участвуют в его жертве, то есть сами становятся также добровольными агнцами, заколаемые за живот мира. Но, как объясняет нам сегодняшняя как раз Евкаристия, они становятся не какими-то другими агнцами еще и еще и еще, хотя можно и так сказать, но при этом надо иметь в виду, что это будет означать, что они становятся телом того самого единственного агнца.

Все становятся телом Христовым. А что происходит с телом Христовым, об этом мы и так помним, это именно жертвоприношение. То есть, если мы участвуем в теле Христового, то мы участвуем в жертвоприношении. И вот получается, что те, кто выбирает христианство, те обрекают себя на смерть. Эта смерть не всегда приходит сразу, и бывает, что проходит многие десятилетия, а бывает, что сразу приходят всякие истории в християх святых можно найти и в мученичествах мучеников. Но если даже и много времени проходит, то это выбор, то это такая жизнь, которую ведет человек, выбравший в этом мире смерть. Но он выбрал смерть не потому, что он какой-то некрофил и любит смерть. Такие люди тоже бывают, но они совершенно по своему расположению не христиане, а потому что он как раз любит жизнь, но он только понимает, что такое жизнь и смерть.

Он понимает различия, понимает, что та жизнь, которую вот любят эти все люди в миру, она на самом деле смерть. Они любят то, что оказывается смертью. И в миру тоже это многие понимают. И впадают в депрессию, и возникают всякие философские учения, разные виды искусства, как все плохо, как на самом деле все разлагается и так далее. Но христиане-то это понимают, с этим соглашаются, но от этого им неплохо, потому что они знают, что есть другой мир, который лучше сказать не мир, а бог как раз, и в котором другая реальность, и в которой как раз все живет и оживает. Но для того, чтобы жить там, надо умереть здесь. И вот нельзя жить и там, и здесь одновременно. Потому если христиане живут в этом мире, то они живут в нем как мертвые для этого мира.

И недаром об этом очень много говорится о монахах в их литературе. И даже в египетском потеряке есть специальные рассказы как о том, как надо учиться у мертвых. Посмотри, вот они никому не отвечают брань на брань, ни на кого не обижаются, вот это такой же будь. И получается, что, конечно, если действительно в этом мире и не хотеть жить, то тогда в нем жить и легче. Потому можно сказать, что христиане живут лучше всего и легче всего в мире по сравнению со всеми прочими людьми. Потому что они от него не зависят. В мире люди страдают от того, что у них очень много всяких зависимостей в мире. И из-за всяких страстных привязанностей возникают ущемления привязанности, каковыми являются страдания.

Но если мы живем по-христиански, то мы приближаемся к бесстрастию. Таких страданий у нас нет. Но зато есть другие. Потому что христиане боятся одного, боятся греха. И это тоже своего рода страдания. И страдают от того, что нет этого в должной полноте, еще нету. И может оказаться, что и не будет, если мы отхватим соединение с той божественной реальностью, которой все мы призваны, и открывает которую для нас именно Евхаристия. Ее же установление сегодня мы воспоминаем.

Аминь.