Зачем нам Игнатий Брянчанинов (2021.05.13)

Христос Воскресе! Христос Воскресе! Христос Воскресе! Поздравляю всех с принятием Святых Христовых Таинств, продолжающимся праздником Пасхи, продолжающимся праздником Антипасхи, то есть недели Фомина, которая тоже у нас сегодня была, и особенно сегодняшним праздником свидетелей Игнатия Принчининова. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Мы особо торжественно совершаем память свидетелей Игнатия Принчининова, и, конечно же, не потому, что у нас есть приход, посвященный святителю Игнатию, а наоборот, у нас есть приход, потому что мы особенно почитаем этого святого. И почему мы особенно почитаем именно этого святого? Думаю, что в общих чертах все это знают, потому что в его сочинениях, написанных относительно недавно, и даже в худшую пору, чем самые недавние, в XIX веке, который в целом был хуже XX века для православия, для учения особенно православного, они написаны так, чтобы служить там теперь, и, может быть, даже в наше время они еще полезнее, чем были в свое время для современников, непосредственно которым были обращены.

Но это, может быть, более-менее все знают, поэтому я особенно остановлюсь на двух обстоятельствах, на которые меньше обращают внимание. Есть не очень большое, но для нашей церкви существенное количество людей, которые не особенно нуждаются в творениях Игнатия Бринчанинова, и поэтому они склонны им пренебрегать и его не читать. Вот это напрасно. Что это за люди? Это люди, которые привыкли читать, по крайней мере в переводах, если не на греческом языке, тех отцов, которых читал и пересказывал сам Игнатий Бринчанинов. Конечно, это очень хорошо их читать, и, собственно говоря, хорошо, если ты и так можешь. С другой стороны, и творение Игнатия Бринчанинова направлено на то, чтобы открывать нам этих отцов, и нам для этого их переводил, пересказывал, для того, чтобы мы дальше могли их считать сами. То есть, конечно, основа нашего чтения является аскетическая литература византийская на греческом языке, хотя бы в переводе.

Это совершенно все правильно. Но если мы уже и так ее читаем и перечитываем постоянно на греческом языке, иногда и на латинском, как Иоанн Кассиан, которого он тоже любил, и мы его также любим и особенно им вдохновляемся. Но вот если нам эта литература уже и так доступна, то стоит ли читать самого Игнатия Бринчанинова? Я скажу, что очень даже стоит. Особенно, конечно, его письма, а не те произведения, которые предполагались для печати и писались с расчетом на духовную цензуру, которая, конечно, была очень вредна для аскетической литературы в XIX веке. Потому что в его сочинениях рассматриваются ситуации, которые совсем близки к нашей жизни или даже просто точно с ней совпадают. Не такое же большое различие между серединой XIX века и, пусть даже, скорее всего, даже серединой XXI, до которой мы еще не дожили. Но, по крайней мере, вот те времена, которые у нас в памяти, и наше нынешнее время, они таковы.

То есть для того, чтобы знать, как это применять к себе, или, по крайней мере, если сам знаешь, то проверять или утверждаться в правильном, если понимаешь правильно. Конечно, очень полезны святые новейшего времени. И среди них, едва ли не первым из аскетических писателей, я думаю, что первым идет именно Игнатий Брянчанинов. Но есть и другое. Очень многие люди, гораздо больше таких, не в состоянии или пока еще не научились читать всю эту византийскую, богословскую литературу и особенно аскетическую литературу, пусть даже и в переводе. И для них, как они и сами понимают, совершенно необходимо чтение Игнатия Брянчанинова. Казалось бы, чего же еще желать? А вот чего желать.

Потому что эти люди страдают от неразборчивости. Одновременно с Игнатием Брянчаниновым, который они читают, может быть, с полным приятием, с полным согласием и стремлением подражать, они читают других авторов того времени или не совсем того времени, а, скажем, XX века, неважно, которые тоже вроде аскетические, тоже вроде пересказывают и переводят святых отцов византийских. И в этом смысле, конечно, совершенно совпадает со святым Игнатием. Но по самому аскетическому учению своему, а иной раз и по догматическому учению, совершенно с ним различны. Есть, конечно, те, кто совершенно сходный. Я прежде всего назову Иоанна Кронштадтского. Но он не так много писания оставил, таких разумляющих нас. И то, что он оставил, не так прямо касается разных аскетических ситуаций, подробностей того, как мне молиться и так далее.

Он обычно очень важные вещи пишет, очень исполнимые вещи пишет, но без подробностей. А все-таки, когда один постоянно живет, нужны подробности. Поэтому его писания просто не хватает. Читает еще другое. И вот не понимая, что это написано исходя из другого опыта, не просто из другого способа той же самой христианской жизни, потому что наша христианская жизнь, даже будучи правильной, имеет бесконечное число способов, и в истории их реализовалось уже довольно много. Но она именно касается другого духовного опыта и другого понимания догматики. И, конечно, люди, которые с таким же доверием читают и Игнатия Бринчанинова, и вот таких писателей, которые интересуются ровно тем, что запрещал Игнатий Бринчанинов, то есть всякими чувствами, эмоциональными состояниями, какими-то накручиваются как-то, в то же время сокращают в переводах своих и святых отцов то, что противоречит вот такому подходу. То есть это получаются фальсифицированные переводы иногда, что совсем уже плохо.

И вот люди читают и то, и другое, и они даже, может быть, считают себя особенно православными из-за того, что у них нет вот такой разборчивости, отвержения, всех принимаем, все хорошие, как будто это православно считать, что надо есть все подряд. И, конечно, эти люди терпят ущерб, да я даже не могу сказать, что они не преуспевают, они именно терпят ущерб из-за того, что тут семена, брошенные Игнатием Бринчаниновым, оказываются заглушенными плевелами. Я даже выражусь более сильно, если в хорошую еду перемешать что-нибудь совсем несъедобное или даже вовсе омерзительное, достаточно небольшого количества примеси, чтобы еда стала несъедобной. А там бывает и большое, даже, может быть, и большая часть этой примеси. Поэтому надо себя беречь. Особенно если человек мало что может читать сам, и читать по-гречески или даже в переводе с греческого он не очень способен, то тем более надо себя беречь. Значит, у него тем более слабое здоровье и слабая пищеварительная система духовная, если можно так выразиться, и духовная пища. То есть читай Игнатия Бринчанинова, читай Анна Кронштадтского, и читай всех, кто был одобрен этими авторами.

Есть такие русские авторы XIX века, которые были ими одобрены. Они так немножко писали Зосима Верховский, например, и Затворник Георгий. Это действительно авторы того же духа. Но то, что было в оппозиции к ним, того читать не надо. Не существует общей аскетики, которая… Точнее говоря, существует, но если смешивать съедобное с противоположностью съедобному, то получится противоположность съедобному, а не получится нечто среднее между съедобным и несъедобным. Вот так получается, если смешивать Игнатия Бринчанинова с некоторыми другими авторами. Я специально не называю фамилии, чтобы имен показать, потому что кто вообще читает эту литературу, тот поймет, кого я имею в виду.

А так я просто не хочу каких-то персонализированных таких выводов критических. Но я думаю, что все, кому это актуально, способны понять, о чем речь. Итак, Игнатий Бринчанинов нужен для всех. И для тех, кто сам читал то, что читал Игнатий, и может читать, потому что это очень помогает усвоению в наше время того, что написано этими великими отцами. И тем более тем, кто не может читать это. Но читая Игнатия Бринчанинова, не надо его смешивать совершенно с другими авторами другого духа. Аминь. Послушаем благодарственные молитвы.