Внутренняя самоизоляция (2020.04.01)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, в этих боевых карантинных условиях мы все-таки продолжаем наши беседы о главах любви Максима Исповедника. Потому что, во-первых, ничто не должно отрывать нас от самых основных дел, о которых мы должны думать, потому что больше чем о душе думать нельзя, никогда ни о чем. А если об этом думать, тогда и обо всем остальном хорошо подумается. Во-вторых, потому что, как это ни странно, я совершенно не мог бы это построить, даже и хотел. Если бы хотел, сегодняшние всего лишь три главы Святого Максима образуют небольшую тему, которая прямо точно подходит для карантина. Итак, начнем. Неразумный, вводимый страстями, когда, будучи движим гневом, растревоживается, спешит без рассуждения бежать от братьев. Когда же похотью разжигается, тогда, раскаиваясь, паки прибегают, вступая в с ними беседу.

Так перевел Феофан. Можно перевести более точно, но не так точно в стилистике. Чтобы с ними потусоваться. То есть там речь не о том, чтобы с ними поговорить, а чтобы быть в их обществе, проводить время какое-то с ними. Потому что благоразумный же в том и другом случае поступает иначе. В случае рассерчания, отсекшей причины возмущения, освобождая себя от огорчения набрасей, в случае похотливости воздерживается от бессловесных позывов и праздных бесед. То есть как общение с людьми регулируется у людей страстных. То им все надоели, они на всех разозлились, они куда-нибудь убегают.

Когда они никого около себя не видят, им хочется общаться. И с точки зрения аскетики, это не только здесь у Святого Максима. Это обычно и означает некое проявление блудного возбешения. Что им хочется как-то, даже если оно проявляется в тщеславии дальше, но обычно тянет именно к людям такая нездоровая привязанность. Фрейд бы согласился, что это, конечно, блудная привязанность все равно. И тогда он идет в их среду для того, чтобы как-то провести время, чувствовать себя не одиноко и так далее. И дальше там может быть что-то и худшее. А благоразумное поведение совершенно противоположное.

Когда надо общаться с людьми и возникают какие-то огорчения, то надо подумать, а в чем здесь огорчение. В православном смысле это означает подумать, какие мои страсти здесь зацепились. И их отсечь, и тогда не надо будет отсекать людей. Потому что огорчение пройдет. А если наоборот людей не хватает и не влечет блудная страсть, то надо это так и осознать. Понять, что никуда мне за ней идти не надо и сидеть спокойно дома в карантине. Примерно так. Следующая глава.

Во время искушения не оставляя монастыря своего, но мужественно переноси волнование помыслов, особенно вводящих печаль и уныние. Что такое печаль, это более-менее понятно. Уныние это, напоминаю, отнюдь не печаль, а всякое такое нездоровое любопытство и стремление к тому, чтобы тяжелое время поскорее прошло. Когда там будет то, когда это, когда ужин, когда ко мне кто-нибудь придет. Ибо таким образом, благопромыслительно, быв искушен скорбями, возымеешь твердую надежду на Бога. Если же оставишь монастырь, то окажешься неискусным, не мужественным и непостоянным. Вот это добродетель сидения в келье, сидения в одном месте, сидения в монастыре. И вот надо уметь выдерживать одиночество и заниматься такими делами своими.

Если этого не уметь, то христианской жизни не будет. А вообще говоря, человек, если он специально в этом не воспитан, то он, как правило, этого не умеет. И его куда-то тянет, потому что на него нападает уныние, дальше нападает еще и печаль. Уныние напоминает ему массу всяких вещей, которых он не может получить в данный момент, которые ему, строго говоря, не нужны. Печаль дальше начинается от того, что он не может этого получить. И как было бы хорошо вот то-то и то-то. И так он, в конце концов, не выдерживает и куда-нибудь уходит. А если не терпеть этих искушений, то ты просто не будешь обрабатываться, как всякое изделие.

А обрабатываться надо, чтобы иметь искусность, мужество и постоянство. Потому что, если этого нет, то будешь неискусным, не мужественным и непостоянным. Но мужество – это самое понятное. Это просто вот надо не бояться и идти на всякие трудности. Постоянство уже менее понятное. Это такая христианская добродетель, хотя она и в античности тоже была. Это умение стоять на той позиции, на которой ты должен стоять, несмотря на то, что тебя все в нее сбивает. Но христианства без постоянства не может быть, конечно.

И потому не только во время святого Максима и наших святых отцов монашествующих, начиная с 4 века, но гораздо раньше самой ранней христианской литературе и поздней иудейской. Очень много говорится об этой добродетели постоянства. И насколько это трудно, мы можем даже по мыслям своим заметить. Когда нам нужно что-то обдумать, насколько трудно держать одну мысль в голове больше пяти минут. Но нужно это, конечно, в жизни. Вот тут еще такая добродетель упомянута – быть искусным. Точнее, сказано, что если не будешь терпеть, то будешь неискусным. Потому что во всяком деле нужен опыт, нужно некое искусство.

Просто технические умения, технический навык, который приобретается только в том случае, если человек некоторое время в этом упражняется. И вот нам нужно упражняться в том, чтобы сидеть в одиночестве, сидеть и терпеть то, чем мы должны заниматься. И это упражнение в какой-то степени всем христианам необходимо, а монахам оно необходимо как одно из важнейших в их жизни умений. И вот в этом мы должны быть искусны. Может быть какие-нибудь там представители других профессий должны быть в чем-то другом искусны. А те, кто занимается нашим самым главным делом, которое называется еще искусством искусств, как про монашество говорится у святых отцов, они должны уметь вот так вот выдерживать изоляцию. И совершенно нет никакого пути, чтобы можно было обойтись без выдерживания изоляции. Ее нужно просто как-то полюбить.

И вот для этого тоже нужно искусство. Наконец, последний на сегодня глава. Если желаешь не отпасть от любви божественной, то ни брата своего не допусти уснуть в огорчение на тебя, ни сам не усни в огорчение на него, но иди, примирись с братом твоим, и, возвратясь с чистой совестью, принеси Христу дар любви прилежной молитве. Мы говорили о том, как в первых из этих трех глав, про то, как гнев мешает жить с братьями. И вот здесь дан конкретный рецепт по одному частому случаю, как этот гнев нас разлучает. Когда мы прогневались, вышла какая-то размолвка. И вот, собственно говоря, это еще апостол Павел говорит, причем он тоже употребляет пословицу, «Солнце да не зайдет в гневе вашего». Что это значит?

Что до захода солнца помирись, насколько это от себя зависит. То есть, во всяком случае, со своей стороны обязательно, насколько от тебя зависит, помирись и с его стороны тоже, чтобы не оставлять на темное время суток, и на следующие тем более сутки, какие бы то ни было размолвки. Это такой частный, но чрезвычайно важный совет. Вот об этой пользе от изоляции, и о том, как монаху ее терпеть, как раз и говорят эти сегодняшние три из 400 глав любви. Аминь.