Вдалеке от Отчего Дома (2021.02.28)

Поздравляю всех с праздником, с воскресным днём, который всегда главный день из недели о блудном сыне, который особенно сегодняшнее воспоминание. На следующей неделе, напоминаю, последний раз на долгое время обычный порядок поста в среду и пятницу, потому что потом уже будет еще на следующей неделе Масленица, потом вообще Великий пост. Но сейчас среду и пятницу, а обычный пост на неделю, монашество еще в понедельник. На следующей неделе из особенных, таких важных церковных дат, субботы, которая является вселенской родительской субботой и упоминание усопших. Два таких самых главных дня для этого есть. Один из них как раз будет ближайшую субботу, а другой перед Троицей. И еще мы будем в этот день на таком вот килийном режиме, но каждый должен как-то помянуть усопших в этот день и как-то помолиться уже доступным ему способом. Но в то же время уже могу сказать, что я надеюсь, что вскоре мы все-таки возобновим богослужение с теми предосторожностями, с которыми мы его возобновляли осенью.

На следующее воскресенье, если так все пойдет примерно, как оно и идет с нашей обстановкой в Петербурге, я скажу окончательно и тогда в прощенное воскресенье с утра мы послужим о литургии и после нее чин прощения. Это уже будет публично. На прощенное воскресенье утром. И потом уже будем служить основная служба Великого Поста с мерами предосторожности, но в храме и открытым образом. Это такая моя надежда и не только моя, но окончательное объявление об этом через неделю. Желательно вот так настраиваться уже на это. И особенно, может быть, те, кто еще не болел и не привит к тому времени будет, те, может быть, пусть не торопятся приходить на эти богослужения, но тем более, что там может опять начать быстро портиться обстановка эпидемиологическая. Такая вероятность.

Но, в общем, здесь нужно, ну, каждый быть разумен и соображая сам. Но я еще надеюсь через неделю об этом сказать. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, сегодняшнее воскресенье посвящено воспоминанию одной притчи о блудном сыне и этим же наполнено все богослужение. И как каждая притча, эта притча, можно сказать, неисчерпаема. То есть ее смысл нельзя исчерпать не только в проповеди за 10 минут или за час, но и хоть всю жизнь ее изучая, еще даже и сам не поймешь, не то, что другим не расскажешь. Поэтому всегда по неволе мы говорим что-то такое частное, часто поверхностное из того, что нам приходит в голову. Но вот одно из значений этой притчи, которую она приобрела постепенно, это, можно сказать, главное повествование о смысле монашества. И в чине монашеского пострига она непосредственно не участвует, но по давнему, обычающе византийскому, перед началом пострига поется Сидалин, объятие отча, отверстиями под щися, и по окончании пострига поется стихира «Познаем, братья, таинство силу».

Силу – это значит смысл, а не какое оно сильное, вообще говоря. То есть познаем, братья, смысл таинства. Имеется в виду и таинство монашества, которое вот только что совершилось, когда перед тем появился эта стихира. И буквально сама эта стихира относилась к тому таинству, которым является обретение блудного сына. И вот о чем она нам говорит. Когда мы, конечно, сопоставляем это с монашеством, то здесь имеется в виду более глубокий смысл, чем тот, который обычно здесь заметен. Хотя все уровни смысла по-своему полезны. И вот поверхностный смысл, что можно Богу покаяться всегда из любых грехов, собственно, для чего это особенно перед великим постом полагается эта прища, временем покаяния, которое открыто для всех.

И с другой стороны, праведно не гордить своей праведностью. Это само собой. Но и особенно не зазирай неправедного, который может покаяться в любой момент. Об этом есть и в других притчах Евангелия. Я думаю, многие помнят о виноградарях, когда работника единого на десятого, то есть одиннадцатого часа, который всего час проработали, были вознаграждены так же, как и все остальные, и кто-то стал возмущаться из остальных, но получили соответствующий ответ. Это то, что здесь, это смысл самый поверхностный, но он самый первый, и с понимания этого смысла начинается все. Если даже больше ничего не понять, то это тоже будет очень много. Но когда мы применяем эту притчу к монашеству, то, конечно, здесь оказывается все гораздо глубже.

Страна долечия и пища свиней, оказывается, сама это мирская жизнь. И страна долечия – это мир, который находится в грехе, в котором мы живем, и мы в нем живем не тогда, когда мы в нем живем физически, а тогда, когда мы живем его интересами, когда мы проникаемся этими интересами. Тогда действительно мы пищу свиней питаемся, которая есть мирские интересы, которые совершенно не то, для чего Господь нас создал, когда мы живем не молитвой и стремлением к Богу, а вот всем вот этим. И, конечно, мы тогда гладом погибаем. Конечно, это глад в слышании Слова Божия, о котором говорят предсказоветные пророки, поэтому сравнение этого глада с физическим гладом, оно не в Евангелии впервые появилось, а Евангелие, как оно часто, можно даже сказать, обычно делает, обращает нас к образам Ветхого Завета, и на этом языке оно говорит, и вот это гибель, от которой мы возвращаемся к Отцу, когда отрекаемся от мира и принимаем действительно единственную духовную жизнь. Конечно, даже те, кто принимают монашество, они в разной степени на самом деле отрекаются от мира, по-разному это получается, но все мы должны к этому стремиться, и не только те, кто принимает монашество внешним образом, то есть в виде специального чина пострига, но и все остальные, потому что сказано, что смысл христианства – это сделать монаха внутреннего человека, и даже так толкуются древние обычаи прикрещения младенца, пострижения их власть, который вообще-то произошел именно от того, что просто первое – приносить Богу, так вот приносить, посвящать младенца, пострижение их в первый класс, вот такой обычай исторический. Но Симеон Солунский в 15 веке толкует его как указание и на то, что смысл крещения, то есть смысл христианской жизни в том, чтобы сделать монаха внутреннего человека. По внешнему человеку никто специально не призывается быть монахом, в смысле в таком именно духовном и обязательном, это довольно-таки случайные жизненные обстоятельства, хотя и они промыслом Божьим управляются.

А вот по внутреннему человеку должны стать все, к этому мы и стремимся, и в этом и состоит таинство, которое является таинством и в том смысле самым простым и поверхностным, но в самом тоже в каком-то смысле важном, что от мира это сакрыто, если смотреть мирским взглядом, то нельзя этого понять. И вот тогда еще роль старшего сына оказывается в том, что мы не должны не только никого зазирать, что они вроде бы меньше добродетели, чем у нас, но и вообще не должны считать, что они что-то значат. Да, мы можем подвязаться по-монашески даже вроде и неплохо, с точки зрения внешнего наблюдателя, но на самом деле это ни о чем не говорит, и одно даже такое вот презрение к какому-то другому человеку, который нашелся, а был потерян, не допускает войти на этот пир, ведь он же не хотел заходить, его отец вышел специально уговаривать, потому что такая праведная жизнь сама по себе становится искушением. Да, мы призваны вести праведную жизнь, если в какой-то степени нам это удается, мы должны понимать, что всякая наша такая внешняя добродетель, будучи сама по себе хорошей и с хорошей целью предпринимаемая, она все равно становится для нас искушением, и если не возгордиться самим так вот прямо и явным образом, то эта гордость может все равно быть незаметной, и она проявляется, когда мы осуждаем и не хотим принимать другого, кто этой добродетели не имеет. Он на самом деле не имеет, не то, что нам кажется, что он не имеет, но важно-то не то, имеет он ее или не имеет, а то, как его принимает Господь. И вот еще одна очень характерная подробность этой притчи, что отец вышел издали, еще не дошел до его отчего дома блудный сын, а отец его заметил где-то на дальних поступах, и сам выбежал к нему, и встретил его издали. Вот так вот встречает Бог любого кающегося, потому что даже от нас не требуется, это может быть для нас еще и слишком трудно даже, к тому же, действительно дойти до отчего дома, когда мы же решили повернуть в эту сторону, но требуется сколько-то пройти, какие-то шаги сделать. Если даже мы много не дойдем, как в сегодняшней притче сказано, еще вдалеке будем от отчего дома, то отец заметит и сам нас встретит и приведет.

То есть от нас требуется очень мало, кроме действительно искреннего поворота души, вот искреннего обращения ума, это я уже перевел слово покаяние с греческого языка метания. Но, как бы то ни было, мы должны понимать, что такое страна далечия, в которой мы находимся, что здесь ничего хорошего нас не ждет, что мы гладым погибнем, и что отец нас не просто ждет, но и встречает нас еще даже и далеко от отчего дома, лишь бы мы только сделали туда несколько шагов. Вот в этом, собственно, и познаем, братья, таинство силы. Аминь.