В чем смысл иконопочитания? (2019.10.27)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня мы совершаем память седьмого Вселенского собора, который заседал в 787 году. Ему это удалось сделать со второй попытки, потому что чуть раньше, чем на год, пытались уже его собрать, но пришла армия, которая была очень против этого собора, и всех разогнали. Но со второй попытки удалось. Делом этого собора было восстановление иконопочитания, потому что до того, в течение долгого времени, приблизительно 726 года, иконы преследовались, а также имущества святых выбрасывались. Причем тогдашние иконоборцы говорили, что иконы — это вроде идолов, и поэтому их не должно быть. И хотя возражали иконопочитатели, что даже в Ветхом Завете есть иконы, кто помнит, там на скине хирургимы были установлены, но это все равно не действовало. И в результате Византийская Церковь, но она к тому времени была довольно маленькой, потому что отдельно был Запад, и отдельно был Иерусалимский Патриархат, Антиохейский и Александрийский.

Они были на территории Арабского Халифата, и вот там было православие на территории Арабского Халифата, никто иконы не преследовал, там именно жил Иоанн Дамаскин, он в Палестине жил, но эта территория была Арабского Халифата, откуда он писал свои знаменитые речи в защиту икон. Они очень повлияли на Седьмой Вселенский Собор и на его богословие, сам Иоанн Дамаскин к тому времени умер. Но в Византии все епископы были иконоборцы, и, видимо, даже в подполье были, как мы сейчас сказали, в катакомбах истинно православные иконопосчитатели, но похоже, что епископов у них уже и не было. Откуда же взялись все епископы, которые были на Седьмом Соборе? Они взялись исключительно из еретиков, там не было ни одного епископа, кроме Патриарха Тарасия, который был еретиком. Патриарх Тарасий не был еретиком, он был мирянином все время, и царедворцем вообще не собирался быть ни священником, ни епископом. Но когда императрица Ирина захотела восстановить иконопочитание, то она понимала, что никто из наличных епископов, даже покаявшийся патриарх иконоборческий Павел, который покаялся, не сможет сам восстановить иконы, это будет неубедительно. Поэтому договорились так, что Павел, раз он каятся, то он слагает себя сам и доживает свои дни простым монахам, но не говорит, по какой причине он это делает, хотя с ним вот так договорились.

Вместо него предлагается придворный Тарасий, который не принадлежал никакой клирикальной партии, его рукополагают, но рукополагали его иконоборцы, причем думали, что он тоже будет иконоборцем. Может быть там кто-то случайно или не случайно был, кто думал иначе, кто был посвящен в эти детали этого замысла, но вообще-то он был секретный этот замысел, что большинство точно не знали. И вот он стал иконоборческим патриархом и потом вот изменил иконоборчество. Дальше возникает вопрос, кто их принимал в православие. Сейчас бы сказали, что должны были быть какие-нибудь хотя бы представители других патриархатов, которые не отпадали в иконоборчество, потому что все остальные, 4 патриархата было, они все не отпадали в иконоборчество. Хотя, как мы теперь знаем, в римском патриархате иконоборчество тоже уже было очень большой силой, но все-таки Папа Римский был тогда православным. Но на этом соборе никого не было других патриархатов, они сами себя приняли в православие. Что можно сказать про такую процедуру, канонична она или нет?

Она не канонична в том смысле, что канонами она точно никогда не предусматривалась, но она не антиканонична, потому что она и не запрещалась. Потому что дальше все остальные церкви могли сказать, что нет, мы не верим вашему покаянию, чтобы вы изменились. Но они сказали иначе, что мы верим, все прекрасно, и установили общение. И тем самым на уровне межцерковном все было признано. И не то, что это всегда хорошо, но так можно. А то, что было в этом плохого, проявилось через несколько десятилетий, когда многие жившие в то время священники, они продолжали жить там лет через 30, и в 1815 году они опять установили иконоборчество, это второй период иконоборчества, и уже когда во второй период иконоборчества победила православие, тут тогда всех извергли, кто был. То есть там была наоборот другая крайность применена, то есть во всей империи фактически все священники были лишены саны, и все церкви остались без богослужения, что было, вообще говоря, социальным взрывом. Но вот как-то пережили.

То есть вот из-за того, что здесь поступили слишком мягко, на том соборе, о котором мы сейчас говорим, потом пришлось поступить слишком жестко. То есть, вообще говоря, так лучше не делать. Но нельзя сказать, что так делать нельзя никогда. А что же такое иконопочитание? Мы все время почитаем икону, вокруг нас даже дома, не говоря о храме, очень много икон, но очень многие не понимают, что это значит и зачем. Я лучше не буду говорить про самый такой безбожный вариант непонимания, когда люди думают, что это просто какие-то хорошие, полезные картины, Библии для неграмотных, и тем самым мы вспоминаем о чем-то полезном, божественном. Так думали иконоборцы. Но иконоборцы первого периода, про которых мы сегодня больше вспоминаем, они даже и так не думали, они считали, что все-таки это идолы, но иконоборцы второго периода ровно так и думали.

Поэтому, в принципе, наличие икон в церквах они вполне допускали. То есть это вообще не связано с догматом, о котором мы говорим. Да, конечно, хорошее изображение, они нам что-то напоминают, есть хорошее, это все полезно, это работает как Библия для неграмотных тоже, это все тоже хорошо, но это не является догматом об иконопочитании, это не делает иконой иконой, это делает икону полезной картинкой, но в иконе что-то большее. Тогда мы вспоминаем кое-что из догмата, но только кое-что сначала. И вот если мы вспомним кое-что, что поскольку Христос был в виде человеческом, то изображать его можно. С этим тоже иконоборцы в конце концов не спорили, потому что светская живопись портретная всегда была известна, использовалась, никогда не была запрещена. Более того, она использовалась в таком важном государственном документе, потому что это еще и документ, как монеты, с образами императоров. Портреты императоров до нас дошли в основном только на монетах, очень редко что-то другое бывает.

А вот монеты зато всегда. Даже если он царствовал совсем чуть-чуть. Чем отличается портрет от иконы? В иконе тоже портрет. Конечно, если там изображена вся святая Троица или изображены ангелы, которые не имеют никакого вида, то это не портрет. Но, впрочем, ангелы изображают тех видов, каких они являлись, хотя это не собственный вид, а просто некоторое видение такое. Раз оно такое, а не другое, то можно его изобразить. Но это уже не будет работать как портрет.

Все-таки здесь еще что-то нужно, кроме портрета. С другой стороны, в иконах, мы знаем, портретное искусство на самом деле не работает. Христа изображали очень по-разному, если взять историю христианского искусства. Не то, что в разном возрасте, а вообще по-разному, с разным лицом. А уж большинства святых, мы вообще не знаем, как они выглядели. Но это никогда не являлось даже маленьким препятствием для того, чтобы изобразить их на иконе. Поэтому портретность, она возможна, но она никакого серьезного значения для того, чтобы икона была иконой, не имеет. Это и так будет первообраз, даже если он и внешне не похож.

Достаточно того, что просто, скажем, Христа пишут в виде человека, и значит, хватит портретного искусства. Это вполне достаточный минимум. Тем более мы знаем, что разные народы, они соответствуют своими расовыми особенностями его пишут. И нам иногда может показаться, что очень не похоже. Но это никак не улучшает и не ухудшает икону. В иконе все-таки главное то, что в ней присутствует божественная энергия. И вот если бы действительно была нужна портретность, то уж Господь как-нибудь бы сделал, чтобы фотография была распространена во времена евангельские, чтобы у нас дошла фотография Христа. Если не фотография, то точный портрет, который тогда умели рисовать.

Тем более мозаики могли бы выполнить. Это все тогда существовало. Этого ничего нет, потому что это все не нужно. А вот то, что нужно, то как раз и есть. То есть именно через то, что Бог своими энергиями делает иконы иконой. А это возможно только в церкви. То есть только церковь может создать образ. Но как она его создает?

Вот по-разному она его создает. Конечно, мы привыкли и совершенно правильно делаем, что привыкли к такой процедуре, когда есть иконописцы, которые стараются, пишут иконы, стараются сами молиться этим святым. Они открывают им, как нужно написать. Или если не прямо им, то каких-то их предшественникам по профессии. Так возникает иконографический канон, который очень помогает. Это хорошо. Но бывают и другие совершенно образы. Когда, например, пишется обычный портрет еще живого человека, а потом он становится…

Сейчас это вообще фотография, может быть, в древности, это и в средние века, когда фотографий не было. Это был просто портрет с портретным сходством. А потом он становится иконой, даже не обязательно, когда умирает этот человек, а когда просто его почитают во святых. Это в России есть такой пример с иконой Кирилла Белозерского, которая была прежизненным портретом. Сейчас она сохранилась в Третьяковской галерее. А в Византии это пример с иконой Григория Поломы. По крайней мере, одна такая икона сохранилась, причем она находится в Эрмитаже. Правда, ее в выставке, там экспозиции все время нет почему-то.

Но так она там есть. То есть, что происходит? Неважно, как материальным образом возникло это изображение. Хорошо, если это делал иконописец, который сам является членом церкви, который молился, может быть, постился и старался. Но если это делал совершенно кто попал, кто и не является членом церкви, это все равно может стать иконой. В случае, если церковь это воспримет как свое, возьмет как свое. А если нет, то нет. И поэтому, когда вне церкви создаются какие-нибудь репродукции священных изображений, созданных церквью, и продолжающиеся употребляться в церкви, они все равно не являются иконами.

Это просто репродукция. И в то же время, если мы возьмем какие-нибудь репродукции икон, которые, как в советское время, например, делали, которые делали большевики, то есть, не только же из церковных календарей вырезали цветные репродукции икон, клеили их на доски, и так вот в советских квартирах появлялись иконы. Но могли даже и какие-то репродукции совершенно светские сделать. Но от такого употребления, даже без всякого освящения икон, это становится иконами. Наоборот, так называемый щеносвящение икон, который появился в 17 веке, еще патриарх Досефей Иерусалимский в 17 веке пишет, как признак латинской ереси. Потому что в православном учении не может быть ничего, чтобы икону нужно было специально как какой-то неосвященный объект освящать. И специальная молитва на освящение икон это исключительно узаимствование из римского католичества. В православии этого быть не должно и нет.

И там это нужно, потому что там нет представления о церкви, которая сама по себе в своем употреблении делает иконы иконами. А поскольку там все требует магического обряда, там магическим представлением является вообще все учение о том, что совершает церковь, начиная с Таинства Евхаристия, то поэтому, конечно, и для освящения иконы нужна специальная молитва. То же самое у монофизитов в их иконопочитании, которые тоже отличаются от православного. В православном иконопочитании икона освящается тем, что ее приемляет церковь. Вселенский собор отметил и установил на будущее, что при приятии этой иконы церковью хорошо бы раньше это делать. Это не обязательно, в принципе, раньше это делалось далеко не всегда. Сейчас мы стараемся это делать всегда. Хорошо бы изображать надписью, потому что икона становится иконой призыванием имени того, кто изображен.

Это молитва, конечно, но эту молитву лучше еще фиксировать. Повторяю, что это не абсолютно обязательно, но к дисциплинарным отношениям собор, который мы сегодня вспоминаем, сделал это обязательным. Именно надписи. Поэтому на православной иконе, как правило, написано полностью или сокращенно на языке страны, где писали эту икону, или на греческом языке, или на том и другом, написано, кто изображен. Святой такой, это элементир ФТО, только сокращенно, по две буквы от каждого слова, что значит Матерь Божия, и так далее. Просто это буквы, которые не надпись, не этикетка, а это как раз воплощение молитвы, молитвенного призывания имени того, кто изображен на иконе, которое и делает иконой иконой, призыванием имени. Повторю. Вот это, конечно, связано и с нашим почитанием имени Божия и с имяславием, о чем, конечно же, говорили имяславцы тем, кто не хотел их слушать.

И современная ересь имяборчества, возникшая в ХХ веке, точнее оформившаяся, возникла она, по сути, раньше. Это тоже разновидность ереси иконоборческой, о чем тогда же и говорили те, кто ее обличал. И вот поэтому будем молиться перед иконами, именно понимая, что мы молимся перед присутствием тех, кто изображен на этой иконе, подобно тому, как перед святыми мощами мы молимся, именно тому, кому принадлежат эти мощи. Вот икона принадлежит точно так же тем, кому принадлежат мощи, и ради этого она нам и нужна. Таким образом, мы особенно обращаемся к их заступничеству. Но все равно Дивен Бог воскресит в этой эпохе Исраиля, и поэтому, когда мы обращаемся к Богу, к любому из святых через иконы или без икон, без посредства икон, мы все равно тем самым обращаемся к Богу. Аминь.