Тайна Царствия Божия. О внутреннем христианстве и Иисусовой молитве (часть 3) (2024.10.04)

Тайна Царствия Божия. Глава пятая. Современное восточное монашество утеряло тайну нового бытия, которая скрывалась в умном делании. Этим оно приблизило конец. Исчезновение монашества и овеществление духа – признаки конца. Благодатных наставников нет, и остаток христиан должен спасаться писаниями отцов и молитвенными слезами. Обломками от апостольского корабля для нас служат писания отцов и их спасительный плач. На этих обломках и будем спасаться и входить в новое бытие, духовное, разумное.

Ибо старое бытие, вещественное, плотское, гибнет, разрушается. Оно и есть тот песок, о котором Спаситель сказал, что не устоит дом, построенный на песке. Не устоит и всякая душа, созидающая себя на песке земных вожделений и плотолюбия, на песке внешнего благочестия, разрушится. Писание отцов и покаянный плач перед Богом есть та единственная спасительная основа, на которой может устоять дом души от разрушения. Живого благодатного руководства для нас не стало, оно исчезло. Да и книги спасительные исчезают по намеченному плану, по системе. Живое руководство было в монашестве, в опытных тружениках умного делания. Но само монашество оскудело изнутри повсеместно, оскудело умным деланием, утеряло тайну нового бытия, потому оскудело и руководителями.

Оскудение произошло давно и произошло незаметно. Еще в XIV веке преподобный Григорий Синаид жаловался, что он обошел всю гору Афонскую и между тысячами иноков нашел только три сосуда благодати, которые имели некоторое понятие об умном делании, смотреть святитель Игнатий Бринчанинов «Аскетические опыты, том 2». А наш благословенный святитель Игнатий Бринчанинов сто лет тому назад писал, что ныне они так редки, что можно безошибочно сказать, их нет. И за особеннейшую милость Божию признается, если кто, истомившись душой и телом в монашеском жительстве, к концу этого жительства неожиданно найдет где-либо в глуши сосуд, избранный, нелицеприятный Богом, униженный перед отчаянием человеков, возвеличенный и превознесенный Богом. Так Зосима нашел в Зеорданской безлюдной пустыне сверх всякого чаяния Великую Марию. По такому конечному оскудению в духоносных наставниках отеческие книги составляют единственный источник, к которому может обратиться томимая гладом и жаждой душа для приобретения существенно нужных познаний в подвиге духовном. Игнатий Бринчанинов, Аскетический опыт, это он второй. Монастыри, эти хранители умного света, разрушились, потому что само монашество разрушило основу монастырей, оставило умное делание.

Оставление умного делания и увлечение монастырей в последние времена стяжанием внешнего довольства и славы, увлечение внешним благочением и пышностью было тяжким грехом и дерзким нарушением данных монашеством обетов. Долготерпение Божие не потерпело попирателей обетов и предало их грозному суду. Монастыри разрушены и монашество упразднено. Призвание монашества заключалось не в том, чтобы только носить черную одежду отречения, а жить по-мирски, отделившись от внешнего мира в монастырях. Путем такого внешнего искаженного монашества многие шли, не разумея умного, сокровенного смысла истинного Божия иночества. Любившие мирскую жизнь под монашеской одеждой были внешним монашеством. Такому внешнему монашеству не было благословения от Господа Бога. Новый Адам, Богочеловек, Господь Спаситель, был родоначальником нового иного человечества, и монашество призвано было быть живым носителем этого иного, нового Богочеловечества.

А для этого ему был указан благодатно-действенный умный путь, отрешение умной души от мысленных одежд мира сего, от помыслов, мечтаний и вожделений плоти, и удаление в иноческую обитель, в иное обитание, удаление в иное житие, невещественное, духовное, ангельское, в житие умное. С утратой всего умного жития монашество утратило право перед Богом на существование. Умное житие было корнями духовного бытия монашества, было его душой. Когда корни были подрезаны, и древо монашества увяло, умерло. С потерей внутреннего недолго продержалось и внешнее, разлетелось как прах, возметаемый ветром. Эта катастрофа, постигшая монашество, была видна уже давно, но не всем. Видели ее только некоторые иноки, духовно прозревшие. Ясно ее видел благодатный святитель Игнатий, писавший еще в свое время о всем такими словами.

Монашество доживает в России и даже повсюду данный ему срок. В современном монашестве потеряно правильное понятие об умном делании. А без умного делания монашество есть тело без души. Посему и восстановление монашества не ожидаю. Теперь и мы увидели исполнение этих богодухновенных грозных строк пророческих. Монастыри, как основа православной Руси, кончились, а с ними и монашество, как основа и душа православного христианства, тоже кончилось, дожило свой век и исчезло. Не стало в монашестве умного делания, не стало и самого монашества, которое было Богом призвано для этого священного делания. А с исчезновением монашества, как живого носителя духовного бытия человечества, в христианском мире проявились грозные признаки конца мира, признаки его неизбежной катастрофы, его окончательного распада, разложения.

Ибо монашество было той солью, которая его сдерживала от окончательного гниения. Когда же сама соль потеряла силу, миру пришел конец. Спасибо, Господи, Яко, Аскуде преподобный. Человеческий мир духовно оскудел, состарился, уже не может дать тех, которые вмещали бы и вынашивали его тайну. А тайной мира есть тайна христианства, тайна Христова. Мир существовал ради сей тайны. С исчезновением носителей сей тайны исчезнет и сам мир. Носителями сей тайны были святые иноки.

Иночество держало и мир. Когда же человеческий мир духовно оскудел, овеществился, дух человеческий окончательно превратился в плоть, в материю, и больше не может дать духовного материала, пригодного для бытия умного, невещественного, божественного. Дальнейшее существование вещественного плоцкого мира не имеет смысла, ему должен быть конец. Ибо материал человеческой и материальная среда человечества существуют только для развития духа человеческого, существуют до момента его окончательного самоопределения в сторону добра или зла, в сторону светлой духовности или темного, плоцкого овеществления. Если же сам дух избрал для себя темное, плоцкое и материальное овеществление и окончательно повернулся в его сторону, то тем самым он и самоопределился. Этим он умертвил в себе возможность светлого духовного бытия, умертвил в себе возможность благодатного развития, светлого бессмертия в пределах необъятной вечности. Дух, превратившийся в плоть, в материю, подпал под власть непререкаемого закона материи, закона распада, разложения, смерти. Исчезновение монашества как духовного бытия человечества и всеобщая ненависть к нему и к христианству – это характерные и самые существенные, неопровержимые признаки конца вещественного мира и овеществившегося духа.

Ненависть к христианству является выразительным признаком духовной опустошенности ненавистников, окончательного ниспадения духа в плоть, вещественная, вожделенно-плотское бытие. И ненависть к монашеству есть характерный признак внутреннего распада духовной личности, ее всецелой омерщенности, ее окончательного конца. Это является существенным свидетельством обезбожившейся души, превратившейся в плоть и кровь, чуждой христианству. Кто не понимает монашество, тот не понимает и христианство. Кто ненавидит монашество, тот ненавидит и христианство, тот ненавидит Господа Христа, хотя бы он и веровал в Него. Такая вера неспасительная, она не есть вера отцов, она не православная, эта вера еретическая, сектанская, антихристианская. И в последних временах весь мир, и безбожный, и так называемый духовный, охвачен этой верой, исполненной духом ненависти к монашеству. Непримиримая смертная ненависть к монашеству объединила, сроднила эти два мира, диаметрально противоположные.

Миролюбие, антихристианство, именующее себя христианством, соединилось с безбожием, с богоборчеством. Миролюбцы – это скрытые внутренние враги христианства, своим гордостным, плотолюбным житьем они отрицают бытие Божие. Потому они в едином духе с безбожием объединились в ненависти к самой душе христианства, к монашеству. И этим обнаружили свою окончательную и непримиримую ненависть ко Христу, выявили свою принадлежность к духу антихриста. От духа антихриста есть дух злобный, он плотский, земной, вещественный, конечный, а по всему и погибельный, попирающий святые заповеди Господа Христа и ненавидящие живых носителей сих животворящих заповедей живого Бога. В духе этом сокрыто таинство конца или, выражаясь языком Евангелия, таинство жатвы, предуказанной в Притче Спасителем. Ненависть к монашеству является из всех выявившихся признаков самым грозным признаком окончательно сформировавшегося Бога отступления, тайной беззакония, прикрытой рясой благочестия. Это признак конца христианства, конца земли.

Как ни странно, а в историческом движении носителем этой ненависти к монашеству, а потому и к христианству, было духовенство, предстоятели престола. Современное духовенство и мир смотрят ныне на монашество как на своего злейшего врага и относятся к нему со смертельной враждебностью. Ненависть темного, непросвещенного, языческого мира и ненависть богоотступного духовенства к монашеству не является случайной. Она имеет свою историю с древних времен Церкви Христовой. Арианство, нестарианство, иконоборчество и другие ереси, потрясавшие Церковь, испытали на себе весьма чувствительно духовную силу монашества, потому и ненавидят его, потому и жаждут его уничтожения. Выявившаяся ненависть к монашеству в наших временах, не всеми еще примеченная, служит таинственным законом окончательно завершившегося богоотступления и непровержимо свидетельствует, что наступила для христианства и для монашества, как носителя тайны Христовой, наступила ночь Гефсимании. Иуда руководит темной и злой массой, ученик Христов является зачинщиком богоубийства. Сей евангельский образ служит страшным знаменем, грозным пророчеством о наших днях, и сего не стоит забывать.

Сей грозный образ знамения проявился выразительным и ярким объединением Безбожия с богоотступлением. В нем же сокрыта тайна конца, или, выражаясь языком Евангелия, тайна жатвы, предсказанная в Притче Спасителем. Во время жатвы я скажу жнецам, соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы жечь. Это всеобщее объединение и мирских, и «духовных» в ненависти к монашеству, как в сущности христианства, их общая жажда уничтожения и тех невинных остатков монашества, какие уцелели от разрушенных монастырей, и есть таинственное связывание плевелов в связке, перед концом, перед огнем. Невидимая рука ангелов готовит их к огню. Объединилось то, что чуждо христианству, объединилось плоть и кровь, чуждые духовного бытия, чуждые царствия Божия, и это должно быть сожжено Божьим судом. А если присмотреться к их плотолюбному и бесстрашному житию, прикрытому рясой, то они и ныне сожжены в своей совести. Прежде вечного огня они уже горели в адовом огне неугасимых страстей, алчности, плотолюбия и взаимной ненависти.

Увидев это пророчественное таинство, остаток христиан должен восклонить свои головы, поднять вверх, устремить ум к горнему, усилить умное делание, ухватиться за внутреннее, за внимание к помыслам, за сие невещественное делание святых отцов, которое только и может увести нас от жития вещественного, плотского, гибнущего, и на всем пути руководствуется их богодухновенными писаниями. Только этим и может спастись умная личность христианская от окончательной и неминуемой гибели, ибо живого руководства нет, духоносных наставников и благодатных старцев, которые непогрешительно указали бы нам путь спасения, нынче не стало. Поэтому нам и нужно ухватиться за писания отцов, как за спасительный обломок от апостольского корабля, и спасаться этим обломкам и покаянным молитвенным плачем. Путь нам указан от внешнего к внутреннему, ко вниманию к помыслам и к непрестанной молитве. Кто внутри, тот на правильном пути, ибо только внутренняя жизнь и есть истинно христианская жизнь. Так свидетельствуют все отцы. Глава шестая. Святые отцы опытно знали тайну спасения человека и создали осем опытную науку, науку отрезвения, сокровенный смысл отрезвения и сущность его делания.

О внутренней молитвенной жизни, о внутреннем внимании к помыслам святые отцы создали опытную науку, встроенную и совершенную. которая хранится в их богомудрых писаниях. Эти писания Отцами, созданные по внушению Духа Божия для последних времен, созданы для нас. Святые Отцы, Духом Божиим провидя, что мы, живущие в последние времена осиротеем, останемся без наставников, без руководителей этому спасительному деланию, оставили нам в руководство несколько опытных, существенно важных советов в деле усвоения спасения, в деле усовершенствования себя в молитвенном подвиге. По святоотеческому разуму, в основе опытного богопознания, в основе опытного усвоения спасения, усвоения начала нового бытия, лежит умное делание, или трезвение, которое состоит из внимания к помыслам и непрестанной молитвы Иисусовой, заключающейся в словах «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Внимание и непрестанная молитва и есть та мысленная деятельность, из которой слагается умное делание. Это умное, невещественное делание есть сокровенное таинство Отцов и неудобсказуемое. Нет слов на человеческом языке, чтобы можно было полностью изъяснить это таинство.

Никакими подобиями и сравнениями не уяснишь его. «Непрестанная молитва, как заповедь Божия и дар Божий, необъяснима человеческим разумом и словом», — говорит святитель Игнатий Брянчанинов. «Это божественное делание, священные умные молитвы, было непрестанным делом древних, богоносных Отцов наших», — говорит Паисий Величковский. «И пусть будет известно, что по неложному свидетельству богомудрого, преподобного и богоносного Отца нашего, Милосинайского Постника, еще в раю самим Богом дана первозданному человеку умная божественная молитва. Но несравненно большую она стяжала славу, когда более всех святых святейшие, честнейшую Херувимов и славнейшей, без сравнения, Серафимов, Пресвятая Дева Богородица, пребывая, восвятая святых, умную молитву взошла на крайнюю высоту боговидения и сподобилась быть пространным селением, невместимого всей тварью и постасно в нее вместившегося Божие Слово. И кто возможет по достоинству похвалить божественную умную молитву, деятельницей которой, наставляемая руководством Цветага Духа, была сама Божья Матерь? Преподобный Павел Сергеевич Горский об умной молитве. Умная молитва достойна божественных хвалений, ибо вмещает в себя имя Всехвального Бога Всеславного.

Она неизъяснима, как неизъясним сам Бог, имя которого она носит. Это божественное таинство, величественное исполнение Божьих чудес, славных и неописуемых. Сокровенный смысл умного делания, или трезвения, или непрестанной молитвы, в таинстве Богоношения и выявления Лика Христова в Лике Человеческом. В этом и секрет, тайный смысл трезвения, или умной молитвы Святых Отцов. Умная молитва – есть умный подвиг воли умной души, совершающей благодатное таинство покаяния. В этом таинстве душа освершается в земных условиях, в деятельности для загробной жизни, где раскроется перед нею славная и неописуемая деятельность необъятного божественного совершенства Совершенного Бога. Умное делание – есть сокровенный путь к ангельскому житию на земле. Умное делание выводит нас из бытия гибнущего, земного, смертного, плоского и вводит нашу умную природу в новое бытие, вечное, небесное и бессмертное, божественное, обновляя человека и по душе, и по телу, преподобный Смеон Новый Богослов.

Умное делание – есть херувимское богоношение душой Бога Слова. Умное делание – есть забытый монашеством путь опытного богопознания. Монашество, носящее ангельский образ, без ангельского делания, не есть монашество. Это пустоцвет, тело без души. В умном делании – сущность монашества, а в монашестве – сущность христианства. Без умного делания нет монашества, без монашества нет христианства. В умном делании сокрыты тайны Царствия Божия, постепенно открывающиеся Духом Божиим только тому, кто вступил на путь опытного усвоения покаяния. Никакими искусственными пособиями эти тайны не раскрываются.

Непрестанный молитв дается непрестанному покаянию. Единственное верное пособие, которое не повредит легких и не помутит ума, не вернет в прелесть – это непрерывная покаянная молитва в сокрушении сердца Богу приносимая, помилуй. Эту жертвенную молитву сокрушения Господь Бог не презрит, ибо только покаянию отверзаются двери тайн Царствия Божия, и это путь незаблудный. Тому, кто узрел близкий конец вещественного мира и кто в чувстве сердца узрел и свой близкий конец, неизбежный и неотвратимый, какая иная молитва может более приличествовать и более удовлетворять, кроме сей краткословной и многовместительной? Кто помышляет о смерти и о скором предстоянии перед судом Божиим, у того может быть только одна неустанная забота – прежде конца успеть испросить себе милость у Господа Бога. А потому сия молитва в процессе делания и превращается в немолчный вопль души, помилуй. Это делание и есть тайна спасения апостольского корабля, в котором спасались древние отцы и за который не держалось монашество в последних временах, потому и погибло. Оно держалось за внешнее одеяние, за стержание, за внешнее благочестие, потеряв при этом внутреннее умное делание, внимание к помыслам и умную молитву.

А потеряв умное делание, оно потеряло себя. Теперь это ангельское делание будет принадлежать тем, кто ухватится за него изнутри, кто обретет внутренний путь к Богу, узкий путь умной тесноты. Это и будет монашество внутреннее, сокровенное, ибо сия сокровенная тайна Царствия Божия внешним не вверяется, она для них недоступна. Умное делание есть по существу делание внутреннее, сокровенное, ангельское. Оно же и есть трезвение. А трезвение, по учению святых отцов, есть духовное художество, которое, если долго и с постоянным усердием проходить его, с Божьей помощью совершенно избавляет человека от страстных помыслов и слов, и худых дел, дарует ему верное признание Бога непостижимого, сколько сие возможно для нас. И сокровенное разрешение сокровенных божественных тайн и есть творитель всякой заповеди Ветхого и Нового Завета, и всякого блага будущего века податель. Само же оно и есть, собственно, чистота сердца.

А чистота сердца и есть молитвенное хранение ума от злых помыслов, преподобный Исихий. Следовательно, сущность трезвения в непрестанной молитве и во внимании ума к помыслам. Вот за это делание отцы нам и предлагают ухватиться, как за спасительную тайну. А делание сие поистине спасительно, многомощно и действенно, спасая держащихся за него с верою. Ревнующий о спасении своей души от неминуемого потопления дух хватится за нее крепким своим усердием и будет спасен. А благому усердию всегда сам Бог помощник, имеющий уши слышать да слышит. Ибо это голос святых отцов. Голос святого Духа Божия.