Свт. Виктор Островидов на допросе в ОГПУ： не должно мешать благодать Божию с гражданским началом (2024.09.30)

Учение о церкви. Ответы священно-мученика Виктора Островидова на 15 вопросов о ГПУ в 1928 году. Первый вопрос. Как вы объясняете с церковной и гражданской стороны появление в так называемой Тихоновской церковной иерархии нового церковного течения, возглавленного митрополитом Сергием и временным синодом при нем, на основе их воззвания, причин и следствия цели? Ответ. С церковной неправильным учением о церкви и о деле спасения нашего во Христе Иисусе принципиальные заблуждения митрополита Сергия. С гражданской стороны желанием избавиться от того стеснительного и беспокойного положения, в котором находятся иерархи православной церкви. Предполагаю, что то, в чем обвиняет воззвание православную церковь, то есть в контрреволюции или, по крайней мере, сочувствии прежнему дореволюционному порядку, в этом собственное сердце подписавших воззвания обвиняет их самих, и они искренне раскаиваются за себя и за других, и искренне обещаются переменить свое настроение в отношении к власти СССР.

Второй вопрос. Как смотреть на воззвание, почему и прочее? Ответ. Воззвание есть удаление от истины спасения. Новое течение смотрит на спасение как на естественное нравственное совершенствование человека, языческо-философское учение, а для осуществления его, безусловно, необходима внешняя организация. По моему мнению, это заблуждение, которое я замечал и печатно обличал в митрополите Сергии и известном Антонио Храповисском еще в 1911 году, предупреждая, что они потрясут церковь этим своим заблуждением. Это мною было высказано в 1911 году в статье «Новые богословы», напечатанной в старообрядческом журнале «Церковь» и подписанной псевдонимом «Странник». Они знают, кто это написал, и нерасположение их я испытывал долгое время, так как они были тогда во главе церкви православной.

В силу этого заблуждения они не могут мыслить церковь без политической организации, а так как власти СССР в некоторых отношениях была неприемлема, стесняла размер их внешней деятельности и внешнего положения, то вполне возможно, что они оказывали противодействие, а потом вот в воззвании и сознают свою ошибку или вернее бесполезность противодействия. Лично я вырос среди простого народа, сын дьячка, и всю жизнь свою провел среди простого народа, в монастырях. Я и верую так, как верует простой народ, а именно, что мы спасены благодатью Божией. Эта благодать Божия во Святой Православной Церкви через Святые Таинства преподается нам, и что Церковь есть дом вечного благодатного спасения, а не организация внешняя политическая. Как благодатный союз верующих Церковь может не иметь и не должна иметь никакой политической организации среди верующих своих членов, которые как граждане имеют одну политическую гражданскую организацию, по которой и находятся в полной зависимости от гражданской власти? Третий вопрос. Почему неприемлем Синод? Ответ.

Синод появился без благословения временной главы Православной Церкви, митрополита Петра, а митрополит Сергий, созвав Синод, превысил свои полномочия, так как ему поручен временный присмотр за некоторыми нужными Церкви, а он вздумал перестраивать ее. Он не хозяин Дома Божия, а лишь присмотрщик за Домом, а потому и отношение мое к Синоду отрицательное, как и к его платформе. Персональный состав Синода не имеет большого значения. Четвертый вопрос. В чем суть ваших разногласий? В факте существа Синода и его персонального состава, или сущности его платформы во звании? И в чем именно? Укажите точнее.

Ответ. Персональный состав Синода не имеет большого значения в деле его приемлемости. Неприемлема сама платформа, ибо она видит в Церкви политическую внешнюю организацию, которую объединяет с политическую организацией гражданской власти, и сообразно этому намечает соответствующую внешнюю политическую деятельность для Церкви. Этот Синод толкает Церковь на путь новых потрясений и всяких неожиданностей, извращая самое существо Церкви. Церковь православная, католическая смотрит иначе, должна быть и есть по самому внутреннему содержанию существу, не от мира сего. Интересы ее жизни только духовные, ибо она ведает только духовные нужды своих верующих. Платформа же отношений этих верующих и существующих гражданской власти точно и ясно указана в Слове Божьем. А именно, первое, не должны мешать церковную благодать Божию с гражданским.

Известны слова Господа, воздайте кесарю гражданскому, а Божие – Богу. Второе. Отношения верующих гражданской власти должны быть искренни, не лукавы, по совести, как учит апостол Павел, говоря, нужно повиноваться гражданской власти не за страх, а по совести. И кому подобает по занимаемому им месту честь, отдавайте честь. Кому наложенный сбор, отдавайте сбор. Кому налог, оброк, должны отдавать налог. Третье. Вся жизнь православного христианина должна быть, по учению апостола Петра, так построена, чтобы и повода не давать обвинять нас в политических преступлениях.

Но мы должны ходить как рабы Божьи, а не как прикрывающие именем свободы зло, то есть возмущение против гражданской власти. Пятый вопрос. Какими моментами, условиями и рамками определяются и будет определяться ваша борьба с этим новым церковным течением? Ответ. Я предполагаю держать себя обособленно от Синода, пока не примут в церковной жизни участие митрополит Петр или митрополит Кирилл, в православии которых я не имею данных сомневаться. Шестой вопрос. Какие у вас основания и какова ваша тактическая линия к борьбе и в борьбе против платформы временного Синода? Ответ.

Лично я, как до сего времени, так и в будущем, не намерен вести никакой борьбы, а только оберегаю себя, чтобы не быть участником чужих грехов Синода, а равно если кто обращается ко мне за советами из близких мне по поводу нового течения церковной жизни, то разъясняю, как сам понимаю. Дальше этого дело не шло и, думаю, не пойдет, ввиду того, что я слишком незначительная личность в сравнении с митрополитом Сергием и Синодом, да и вообще я не считаю себя способным на какую-либо административную организационную деятельность, так как не имел никогда в ней практики. Седьмой вопрос. Какие ставите вы цели борьбы своей с этим новым церковным течением? Ответ. Только спасение своей души, так как верую, что они, синодалы, разоряют православие, омерщают его, оземленяют его и совсем извращают сущность православной церкви. Восьмой вопрос. Какими методами и приемами вы ведете борьбу с этим новым церковным течением?

Ответ. Никакого определенного метода и приема у меня не было. Я с некоторыми священниками и мирянами заявил митрополиту Сергию, что мы отказываемся от его духовного руководства, так как считаем его уклонившимся с пути спасения. Он через воззвание вовлек церковь в неестественные ей мирские дела, а потому не может оставаться во главе управления, если не сознает свои ошибки и не изгладит ее. Девятый вопрос. С кем вы ведете борьбу? С руководящими верхами этого нового течения или с их последователями в низах? Ответ.

До сего времени борьбы не было в точном смысле этого слова. Мы только оберегли себя от тех, кто заявляет нам, мы ваше духовное начальство из-за непослушания запрещаем и прочее. В отношении к подчиненным мне пасторе и мирян, а тем более к чужим, я никаких запрещений, угроз, лишений, проклятий, проявлений злобы, неудовольствия и прочее не предпринимал и никогда не предприму, так как дело веры, дело спасения есть дело совести и свободы каждого, дело выбора и личного разумения, а не насилия. Десятый вопрос. Не выходит ли борьба ваша и ваших последователей за пределы внутрицерковных рамок и может ли впредь эта ваша борьба ограничиться этими рамками? Ответ. Безусловно, все должно быть только внутри Церкви, как Дома Божия, ибо все течение возникло и имеет в виду исключительно душу и ее вечное спасение, а не внешние условия жизни человека. Одиннадцатый вопрос.

Как вы поступите, если поведение ваших последователей в какой-либо мере станет носить противоправительственный и тому подобный характер? Ответ. Если правительство разрешит, то я мог бы лично в любое место явиться и разъяснить и успокоить верующих, хотя бы мне там грозила смерть. Никогда не откажусь ни от каких заданий со стороны правительства, не связывающих мои совести, чтобы только доказать, что мы вовсе никогда ничего не злоумышляем против него. Двенадцатый вопрос. На какие церковные силы вы опираетесь в борьбе своей с этим новым церковным течением? Ответ. Я служитель спасения, и те, кто ищут духовного вечного спасения, могут найти у меня всегда себе помощь в уяснении истины, как я сам ее понимаю.

Но, как мне кажется, этим вопросом более интересуется простой народ, который боится отпасть от православия, а пастыри, к сожалению, остаются более равнодушными и безразличными, хотя они и образованы богословски. Тринадцатый вопрос. Какими своими лозунгами вы собираете эти силы своих последователей? Ответ. Православная церковь есть единственная благодатная церковь, в которой благодатью Божией и совершается наше вечное спасение от этой жизни погибели. От падения от православия, обновленцы, извращения существа православной церкви, синодалы, лишают человека благодати спасения. Четырнадцатый вопрос. О единстве церкви и об отношении ее к государству.

Ответ. Единство церкви может быть только благодатное, а не гражданское. Для нас, по слову Божию, безразличное место, безразличная национальность и прочее, прочее. Для меня дорог православный японец так же, как и православный русский. Чисто политическая гражданская организация церкви верующих возможна только как подсобное орудие гражданской власти, как это и было до революции, но это ненормально и печально. Государство ведает всю внешнюю жизнь верующих, а церковь знает только исключительно духовные нужды верующих и все относящееся до молитвы. Мы весьма радуемся декрету об отделении церкви от государства, но, к сожалению, правительство не верит искренности нашей радости. Пятнадцатый вопрос.

Признаете ли вы справедливость? А. Социалистической революции в России. Б. Создание и существование настоящей формы государственной власти в СССР. В. Укрепление и защита этого государства. Ответ.

Принципы социальной революции, помощь бедным угнетенным истинны, и что правительство СССР проводит их в жизнь, это меня весьма радует. По своему религиозному убеждению я могу допустить только эволюцию жизни, а не революцию, но против совершившегося факта не возражаю. По пунктам Б и В. Признаю справедливым, но только если укрепление не стеснит окончательно и не обрушится репрессиями на нашу православную веру. Культурная борьба с верой тут не имеется в виду.