Странник (явление Духа; отличия от духа прелести) ⧸⧸ Свт. Игнатий Брянчанинов о молитве

Святитель Игнатий Бринчанинов. Странник. Примечания святителя Игнатия. Эта статья заимствована из опыта Инока, занимавшегося умной молитвою и пришедшего от нее в то упоение, о котором говорит святой Исаак Сирский в конце 55-го слова. Такое упоение есть действие духовного ощущения. как тот же Исаак Сирский в тридцать восьмом слове сказал «Духовный разум есть ощущение живота вечного, а живот вечный – ощущение божественное, то есть даруемое Святым Духом». О духовном ощущении или умном чувстве говорит преподобный Макарий Великий в седьмой беседе. Преподобный Семен Новый Богослов в слове первом.

Преподобные Григорий Синаид и Нил Сорский называют его благодатным молитвенным действием. Наименование «странник» в смысле статьи употреблено в четвертой беседе преподобного Макария Великого. Конец примечания. Странник Откуда ты шествуешь? Где твое обычное селение? Где ты был доселе? А что доселе оставлял меня в одиночестве, в сиротстве, в нищете, в смерти ужасной. Познав тебя, я познал, что без тебя таким было мое состояние.

Так было оно бедственно. Я стоял в преддвериях темного ада, я был повергнут в глубокую, неисходную пропасть. Не оставляй меня. Не могу быть без тебя. Если оставишь, опять я в дверях ада. Опять в пропасти, опять в бедствии, невыносимом и невыразимом. Ты приходишь, я не вижу образа шествия твоего. Вижу твое пришествие, вижу неплотскими очами, ощущением.

Ты не даешь ни времени, ни способа размыслить, кто ты. Неожиданно являешься в душе, невидимый и непостижимый. Являешься с несказанную тихостью и тонкостью, вместе с властью и силой Творца, потому что изменяешь всего человека. Изменяешь, притворяешь, воссозидаешь, обновляешь и ум, и сердце, и тело. Ты сильный, входишь в дом, связываешь крепкого, расхищаешь сосуды дома, расхищаешь не в погибель, во спасении. И дом, и сосуды были прежде Твоими, Ты их устроил, устроил для Себя. Они сами отдались в горестный плен хищнику. И были они досели, ум мой, душа моя, тело мое, под властью лютого властелина, действовали под его влиянием.

Ты приходишь, они отныне поступают в Твое распоряжение, начинают действовать под Твоим влиянием, святым, блаженным. Как назову тебя? Как скажу о тебе, братья мои? Как передам им имя странника, уклонившегося под кровь души моей, под кровь обветшавшей, пришедшей в окончательное разрушение, открытой для ветров порывистых, для дождя и снега, под кровь, лишь годной для стоялища бессловесных? Что нашел ты в сердце моем, к которому приходили попеременно различные греховные помышления входили в него беспрепятственно, находили в нем, как в яслих, как в корыте свиней, лакомую пищу разнообразных страстных чувствований. Мне кажется, я знаю имя гостя моего. Но, взирая на нечистоту мою, страшусь произнести имя. Одно неблагоговейное произнесение великого и всесвятого имени может подвергнуть осуждению.

Сколько страшнее само присутствие именуемого. Но ты присутствуешь. Твоя безмерная благость привела тебя к скверному грешнику, чтоб грешник, познав достоинство и назначение человека, вкусив самим опытом, увидев ощущением, якобы лак Господь, оставил пути беззаконий, оставил в возлюбленной себе блата, болота, смрадных страстей, позаботился о стяжании чистоты покаянием, саделся твоим храмом и жилищем. Как же назову витающего, живущего у меня, витающего во мне странника? Как назову чудного гостя, пришедшего утешить меня в моем изгнании, исцелить от болезни неисцелимой, изъять из пропасти мрачной, вывести на поле Господне злачное наставить на стези правой и святые, пришедшего отъять непроницаемую завесу, которая доселе распростелралась пред очами моими, закрывала от меня величественную вечность и Бога моего. Как назову наставника, возвещающего мне учение о Боге, учение новое и вместе древнее, учение божественное, а не человеческое? Назову ли наставника светом Я не вижу света, но он просвещает ум мой и сердце превыше всякого слова, превыше всякого земного учения, без слов, с несказанную быстротою, каким-то странным, так выражу невыразимое, прикосновением к уму. Или действием внутри самого ума.

Назову ли его огнем, но он не сожигает, напротив того, орошает приятно и прохлаждает. некий глаз хлада тонко, но от него бежит, как от огня, всякая страсть, всякий греховный помысл. Он не произносит никакого слова, не произносит и вместе глаголит, учит, воспевает чудно, таинственно, с несказанную тихостью, тонкостью, изменяя, обновляя ум и сердце, прислушивающиеся ему в безмолвии, в душевной клете. Он не имеет никакого образа, ни вида, Ничего в нем нет чувственного, он вполне невеществен, невидим, крайне тонок. Внезапно, неожиданно, с несказанную тихостью является в уме, в сердце, постепенно разливается во всю душу, во все тело, овладевает ими, удаляет из них все греховное, останавливает действия плоти и крови, соединяет рассеченные части человека воедино и является целым наше естество. которое рассыпалось от страшного падения, как рассыпается от падения сосуд скудельный? Кто, в виде воссоздания, не познает руки Создателя, единого имеющего власть созидать и воссозидать? До сели говорю лишь о действии, не называя, кто действующий.

Наименовать мне его страшно. Осмотрите меня, братья! Разглядите совершающееся во мне. Вы скажите мне, что во мне совершается. Вы скажите мне, кто совершающий. Чувствую, ощущаю в себе присутствие странника. Откуда он пришел, как во мне явился, не знаю. Явившись, он пребывает невидимым, вполне непостижимым.

Но он присутствует, потому что действует во мне, потому что обладает мною не уничтожая моей свободной воли, увлекая ее в свою волю, несказанную святостью своей воли. Невидимую рукой взял он ум мой, взял сердце, взял душу, взял тело мое. Едва они ощутили эту руку, как ожили. Явилось в них новое ощущение, новое движение, ощущение и движение духовное. Я не знал доселе этих ощущений и движений, даже не ведал, не предполагал существования их. Они явились, и от явлений их скрылись или сковались ощущения и движения плотские и душевные. Они явились, как жизнь, и исчезла, как смерть, прежнее состояние. От прикосновения руки ко всему существу моему ум, сердце и тело соединились между собою составили нечто целое, единое.

Потом погрузились в Бога, пребывают там, доколе их держит там невидимая, непостижимая всемогущая рука. Какое же чувство объемлет меня там? Объемлется все существо мое глубоким, таинственным молчанием, вне всякой мысли, вне всякого мечтания, вне всякого душевного движения, производимого кровью. Субботствует, празднует и вместе действует все существо мое под управлением Святого Духа. Управление это необъяснимо словом. Прибываю как упоенный, забываю все, питаюсь недоведомой нетленной пищей, нахожусь вне всякого чувственного, в области невещественного, в области, которая превыше не только вещества, превыше всякой мысли, всякого понятия. Не чувствую самого тела моего. Очи мои смотрят и не смотрят, видят и не видят, уши слышат и не слышат.

Все члены мои упоены, и я шатаюсь на ногах моих, держусь за что-нибудь руками, чтобы не упасть мне, или лежу, поверженный на одр, как бы в болезни безболезненной и в расслаблении, происшедшем от преизобилия силы. Чаша Господня Чаша духа упоевает державно. Так провожу дни, недели, и сокращается время. Молчание дивное, объемлющее ум, сердце, душу, устремившихся всей крепостью свою к Богу и потерявшихся, так сказать, в бесконечном движении к беспредельному. Молчание – это вместе и беседа, но без слов, без всякого разнообразия, без мыслей привыше мыслей. Странник, совершающий все это, имеет и голос, и слово необычное, без слов и звука говорящие, и слышимое таинственно. Ищу в Писании, где бы сказано было о таких действиях, чтобы познать чудного странника, и невольно останавливаюсь пред словами Спасителя. Дух, иди же хочет, дышит, и глаз Его слышащий но не веси, откуда приходит и кому идит.

Так и есть всяк человек, рожденный от Духа. Как же назвать само действие? Оно примеряет, соединяет человека с самим собою, а потом и с Богом. Невозможно не узнать в этом действии веяние благодатного мира Божия, превышающего всяк ум, соблюдающего сердце и помышление во Христе Иисусе. подаваемого приходящим к человеку, обновляющим человека Святым Духом». Точно. При этом действии ум и сердце соделываются евангельскими, соделываются христовыми. Человек зрит Евангелие начертанным в себе, на скрижалях души, верстом Духа.

Божественный странник отходит, скрывается так же незаметно, как незаметно приходит и является. Но он оставляет во всем существе моем благоухание бессмертие, невещественное, как и сам он невещественное благоухание, духовное, живительное, ощущаемое новым ощущением, которое он насадил или воскресил во мне. Оживляемый, питаемый этим благоуханием, пишу, исказую слово жизни братья мои. Когда же истощится это благоухание, Когда раздастся в душе моей Воня смертная страстей, Тогда и слово моё без жизни Заражено смрадом и тлением. Если кто, слыша из уст грешника Слово великое о действиях духа, Колеблется неверием, смущается мыслью, Полагая, что возвещаемое действие Есть действие прелести бесовской, Тот да отвергнет помышление хульное. Нет, нет, не таково действие, не таковы свойства прелести. Скажи, свойственно ли дьяволу, врагу, убийце человеков, делаться врачом их души? Свойственно ли дьяволу соединять воедино рассеченные грехом части и силы человека?

Изводить их из порабощения греху на свободу? Изводить из состояния противодействия борьбы между усобной в состоянии священного о Господе мира? Свойственно ли дьяволу извлекать из глубокой пропасти неведение Бога и доставлять живое, опытное богопознание, уже не нуждающееся ни в каких доказательствах извне? Свойственно ли дьяволу проповедовать и подробно объяснять Искупителя, проповедовать и объяснять приближение к Искупителю покаянием? Свойственно ли дьяволу восставлять в человеке падший образ, приводить в порядок расстроенное подобие? Свойственно ли приносить в кушение нищеты духовной и в месте воскресения обновление, соединение с Богом? Свойственно ли дьяволу возносить на высоту богословие, на которое человек бывает как ничто, без мысли, без желания, весь погруженный в чудное молчание? Это молчание есть иссякновение всех сил существа человеческого, устремившихся к Богу и, так сказать, исчезающих перед бесконечным величием Бога.

Иначе действует прелесть и иначе Бог, беспредельный Владыка Человеков, Который был и ныне есть их Создатель, Тот, Кто создал и воссозидает, не пребывает ли Создателем. Итак, услышь, возлюбленнейший брат! Услышь, чем различается действие прелести от действия божественного. Прелесть, когда приступает к человеку мыслью ли, или мечтанием, или тонким мнением, или каким явлением, зримым, чувственными очами, или глазом из-под небесной, слышимым чувственными ушами, приступает всегда не как неограниченная властительница, но как обольстительница, ищущая в человеке согласие. от согласия его, приемлющая власть над ним. Всегда действие ее, внутри ли оно или снаружи человека, есть действие извне. Человек может отвергнуть его. Всегда встречается прелесть первоначально некоторым сомнением сердца.

Не сомневаются они и те, которыми она решительно уже возобладала. Никогда не соединяет прелесть рассеченного грехом человека, не останавливает движений не наставляет подвижника на покаяние, не умаляет его пред ним самим. Напротив того, возбуждает в нем мечтательность, приводит в движение кровь, приносит ему какое-то безвкусное, ядовитое наслаждение, тонко льстит ему, внушает самомнение, устанавливает в душе идол «я». Божественное действие невещественно. не зрится, не слышится, не ожидается, невообразимо, необъяснимо никаким сравнением с заимствованным из этого века. Приходит, действует таинственно. Сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех пред очами его, приводит душу в самоосуждение, являет ей падение наше, эту ужасную, темную, глубокую пропасть погибели. в которую не спал рот наш с огрешением нашего правца.

Потом, мало-помалу, дарует сугубое внимание и сокрушение сердца при молитве. Приготовив таким образом сосуд, внезапно, неожиданно, невещественно прикасается к рассеченным частям, и они соединяются воедино. Как прикоснулся? Не могу объяснить. Я ничего не видел, ничего не слышал. но вижу себя измененным, внезапно ощутил себя таким от действия самовластного. Создатель подействовал при воссоздании, как действовал он при создании. Скажи, слепленное из земли тело Адама, когда лежало еще неоживленное душою пред Создателем, могло ли иметь понятие о жизни, ощущение ее?

Когда внезапно оживилось душою, могло ли прежде размыслить, принять ли душу или отвергнуть ее? Созданный Адам внезапно ощутил себя живым, мыслящим, желающим. С такой же внезапностью совершается и воссоздание. Создатель был и есть неограниченной владыкой, действует самовластно, вышеестественно, превыше всякой мысли, всякого постижения, бесконечно тонко, духовно, вполне невещественно. Но ты еще колеблешься с сомнением, смотришь на меня и, видя пред собою Такого грешника невольно вопрошаешь. Неужели в этом грешнике, в котором действие страстей так явно и сильно, неужели в нем действует Дух Святой? Справедливый вопрос. И меня он приводит в недоумение, в ужас.

Увлекаюсь, согрешаю, прелюбодействую с грехом, изменяю Богу моему, продаю его за мерзостную цену греха. И несмотря на мое постоянное предательство, на мое поведение изменническое, вероломное, он пребывает неизменен. Не злобивый он ожидает долготерпеливо моего покаяния, всеми средствами привлекая от меня к покаянию, к исправлению. Ты слышал, что говорит в Евангелии Сын Божий? Не требует, говорит Он, здравия врача, но болящие. Не приду призвать и праведники, но грешники на покаяние. Так говорил Спаситель, так и действовал. Возлежал Он смотарями, грешниками, вводил их через обращение к вере и добродетели в духовное родство с Авраамом и прочими праведниками.

Тебя удивляет, поражает бесконечная благость Сына Божия? Знай, что столько же благ и Всесвятой Дух, столько же жаждет спасения человеческого, столько же кроток не злобив, долготерпелив, многомилостив дух, один из трех равночестных лиц Всесвятой Троицы, составляющих собою неслитно и нераздельно единое божественное существо, имеющих единое естество. И грех-то привлекает Святого Духа к человеку, привлекает его грех неосуществляемый совершением, но зримый в себе, признаваемый, оплакиваемый Чем более человек вглядывается в грех свой, чем более вдается в плач о себе, тем он приятнее, доступнее для Духа Святого, который, как врач, приступает только к сознающим себя больными. Напротив того, отвращается от богатящихся суетным своим самомнением. Гляди и вглядывайся в грех свой. Не своди с него взоров. Отвергнись себя. Не имей душу свою честную себе.

Весь вдайся в зрение греха твоего, плачь о нем. Тогда, в свое время, узришь воссоздание твое непостижимым, тем более необъяснимым действием Святого Духа. Он придет к тебе, когда ты не чаешь Его, воздействует в тебе, когда ты признаешь себя вполне недостойным Его. Но если в тебе кроется ожидание благодати, остерегись, ты в опасном положении. Такое ожидание свидетельствует о скрытном удостоинии себя, а удостоиние свидетельствует о таящемся самомнении, в котором гордость. За гордостью удобно последует, к ней удобно прилепляется прелесть. Прелесть есть уклонение от истины, из содействующего истине Святого Духа, уклонение ко лжи и содействующему лжи Духом Отверженным. Прелесть существует уже в самомнении, существует в удостоине себя, в самом ожидании благодати.

Это ее первоначальные виды. Так почка, цвет, зародыш – первоначальные виды зрелого плода. От ложных понятий являются ложные ощущения. Из ложных понятий и ощущений составляется самообольщение. К действию самообольщения присоединяется обольстительное действие демонов. Демоны первенствуют и начальствуют в области лжи. Произвольно подчинившийся демонам поступает под насильственное влияние их. Как омраченный и обольщенный ложью, признанный им за истину, он лишается самовластия, не примечая того.

Такое состояние – состояние прелести В него входим, в него низвергаемся за гордость нашу и самолюбие. Любя и душу свою, погубит ю. И ненавидя и души своей я, в мире всем, в живот вечный, сохранит ю. Аминь.