Стена духовной тьмы в сердце и как ее преодолеть

Вопрос по тридцатому стиху семнадцатого псалма. Я ко тобою избавлюсь от искушения и Богом моим прейду стену. Что это за стена, что за этой стеной, что является важнейшим для того, чтобы быть по другую сторону этой стены? Итак, что это за стена? От себя ничего не буду говорить, буду стараться Все ответы из святых отцов приводить, их пересказывая, иногда адаптируя, как-то раскрашивая. Что это за стена? О чем вообще этот стих? Афанасий Александрийский, у него есть толкование на псалмы, толкует это место так.

Искушениями Давид называет удовольствие, а стеною дьявола. Это самый общий ответ, который разные отцы с разных сторон раскрывают более подробно. Понятно, что нас в нашем случае интересует то, что принято называть душевный, аскетический смысл. Первичный, если можно так сказать, аскетический смысл. Первичный в том смысле, что он подходит ко всем христианам, которые стараются что-то с собой делать, подвязаться даже на самом начальном этапе. Вот такой первичный смысл выражен в известном Потеряковом изречении преподобного Пимена Великого. Медной стеной он называет собственную греховную волю человека. Он говорит, что если человек оставит свою волю, то говорит себе Богом моим прийду стену.

То есть, пока человек держится своей воли, он находится за этой медной, как выражается именно, великой стеной, а как только он свою волю оставит, он сразу получает возможность Богом пройти сквозь эту стену. То есть, греховная воля, она как раз и связана с удовольствием. тобою избавлюсь от искушения, в этом же стихе и говорится. Искушение по афанасию, как я уже процитировал, это удовольствие, а греховная воля это ее стремление к чувственным удовольствиям, оно и выстраивает между человеком и Богом стену. При этом, с точки зрения В святоотеческой антропологии сам человек существо несамодостаточное и неавтономное. Как я иногда выражаюсь, самим по себе мальчиком человек оставаться не может. И если он не в единстве с Богом, то значит в единстве с его антиподом, то есть с дьяволом. Поэтому можно сказать, что стена эта двойная, сложенная и из греховной воли и из мысленной силы сатаны.

Наше внутреннее стремление к удовольствиям своей оборотной стороной имеет страх. Страх страдания. И попытка, соответственно, избежать этого страха. А как тут избежать, если по Максиму Исповеднику страдания, как в семени, заложены в этом самом чувственном удовольствии и стремление к нему. Таким образом образуется порочный, замкнутый круг. И вот наше стремление к удовольствию, наша греховная воля как бы цементируется, скажем так, бетоном мысленной бесовской тьмы, образуя тем самым непроходимую стену. Вот об этой стене во втором смысле, в смысле мысленной, греховной, духовной бесовской тьмы особенно ярко и подробно можно читать в беседах преподобного Макария Египетского. Он часто в контексте, в разных местах на эту тему.

Он эту стену называет завесой тьмы или покровом тьмы, тьмой египетской и так далее. Эта стена, как он пишет, есть некая мысленная, мрачная сила сатаны и, соответственно, всей его компании. И эта стена перекрывает вход в потерянный рай, к древу жизни, то есть в Царство Небесное, которое при этом оно, по условию евангельскому, внутри нас есть. Эта мысленная сила сатаны скрывается от сознания человека, облачаясь, как выражается преподобный Маккари, в пестроту помыслов. Человек видит такой пестренький, веселенький фасад, принимает его за что-то естественное, нормальное, что в общем-то сознание, оно так у нас и устроено, и ничего другого нет, и вот это мысленное окружение, что-то обычное и нормальное, Он увлекается этими помыслами, притворяет их в мечтания, и в итоге не может разглядеть за их такой яркой оберткой того, что там есть, вот этой самой мрачной, темной духовной стены. А чтобы разглядеть, нужен внутренний переворот, оборот обращения. Обращение внимания ума от всей этой мысленной пестрой рекламы, провоцирующей нашу волю все больше и больше стремиться к удовольствиям мира сего как-то в них полностью вязнуть, тем самым все больше и больше укрепляя эту самую стену. И вот вместо всего этого нужно, как я сказал, обращение обращение внимания нашего ума к Богу.

То есть перемена ума. Покаяние. Покаяние в переводе с греческого переводит в перемену ума. И самым прямым признаком или выражением этого обращения является непрестанная молитва, когда внимание отказывается от помыслов, отрекаясь тем самым от мира и прелести его, и усилием воли привязывается к имени Божию, в котором, как говорят отца, в имени произносимом нами слове. В этом контексте Бог присутствует своей благодатью, своей соответствующей энергией. Ну это вот такой краткий, адаптированный, так сказать, пересказ того, что у Макария Египетского и других отцов теперь можно как-то вот поближе, что ли, применить к нам, к устройству человека и попробовать показать, какое это все имеет непосредственное отношение к каждому из нас. Отцы говорят, что да, это все имеет самое непосредственное отношение к каждому человеку, но очевидно далеко не для каждого. Очевидным оно становится только для тех, кто набирается решимости заняться этим самым умным деланием, которым посвящены по большей части наши ответы.

Без умного делания, без стрязвения, без борьбы с помыслами, без внутренней молитвы ум человека так и остаётся в этом призрачном окружении, как в чём-то якобы ему свойственном по природе, родном и неотъемлемом. И вот без всего этого человек даже и не может осознать, что с ним что-то не так, что есть какая-то стена, и ему кажется, что все в порядке, все нормально, все окей. То есть человек, прежде чем он начнет внимательную жизнь, в эскетическом и эсхихазском смысле, он не может распознать вот этого тотального обмана, что за пестротой помыслов, за этой развлекающей рекламной завесой мрачная тюремная стена. Он считает, что это обычное состояние человека и все люди так, дескать, живут и ничего страшного, все нормально. Сразу, немного забегая вперед, отвечу на подвопрос этого вопроса, что за этой стеной? За этой стеной Царствие Небесное. Христос в Евангелии говорит, что Царствие Небесное внутри вас есть. При этом он же говорит, что изнутри, из сердца исходят злые помыслы, убийства, хищения, прелюбодеяния и все прочие излишества нехорошие.

Казалось бы, явная противоречия. Получается, что и Царствие Небесное внутри, в сердце И бесовское присутствие, стена мрачная, тёмная, духовная тьма, скрытая за завесой пестроты помыслов, тоже в сердце. Как так? На эту тему, как это совмещается, были споры на рубеже IV-V веков в связи с так называемым миссилианством. История этих споров достаточно темная из-за недостатка источников. Но, как бы то ни было, у нас есть святые отцы того времени, которые на эту тему писали. Во-первых, тот же самый автор бесед преподобного Макария Египетского, кроме него Марк Подвижник и, еще можно отметить, святитель Удиадуха Фатикийского. Вот они все это противоречие, учитывая разные аспекты, сразу в сторон так или иначе разрешали.

В частности это делалось с помощью того, что лично я иногда называю многослойной антропологии. Многослойной в том смысле, что духовное и душевное устройство человека можно описать в виде нескольких слоев. поверхности обычное сознание, затем, если так копать вниманием внутрь, вглубь, то сначала в местилище помыслов, под которым или за которым скрывается эта самая стена. А уже потом за стеной, если вот ее богом моим прийти, там и источник света, то есть непосредственное божественное присутствие вход в Царствие Небесное, вход доброта в утерянный рай. В классическом исихарском тексте, приписываемом преподобному Семенову Богослову, который называется «О трех образах внимания и молитвы», он есть в «Добротолюбии» в пятом томе, там, правда, перевод сглаживающие некоторые острые места, так скажем. Там говорится, что войдя в сердечную область, ум сначала видит мрак и непроницаемый толщи. Под толщей имеется ввиду та же самая стена. Толща в смысле некая стена мрака.

И вот за ней, за этой стеной, в самой-самой глубочайшей глубине сердца сокровенно присутствует то, что отцы называли, ну как правило называли, терминология может быть разной, но как правило называли Ум, Нус по-гречески. Это такой ум, который не нужно путать с разумом, тем более с интеллектом, рассудком. как и с тем, что сейчас принято называть сознанием, ну и тому подобными вещами, связанными с психофизиологией. То есть совсем тем, что относится не к человеку как к образу Божию, а к человеку как к животному. Все это, интеллект, сознание, это то, что для нас в нашем обычном состоянии достаточно очевидно. Для нас очевидно, что у нас есть рассудок какой-то, способный рассуждать, анализировать. Что у нас есть сознание, которым мы что-то воспринимаем, в памяти запечатлеваем и так далее. Это все, повторю, очевидно для людей, в обычном состоянии, а вот наличие в нас этого сокровенного ума или Нуса в обычном состоянии для людей не очевидно.

То есть Нус обычным, как принято говорить, эмпирическим опытом не распознается. Он находится как бы под спудом за каменной стеной, вот за этой самой стеной. Можно сказать, что он находится в неактивированном состоянии. Ну и потому его все равно что нет. И вот один из упомянутых мною авторов, Диадог Фатикийский в своем подвижническом слове, но тоже есть в Добротолюбии, в русском Добротолюбии это третий том, он пишет примерно так. Благодать, то есть непосредственно присутствие Божие, пребывает в самой сокровенной глубине ума. Ум, как и другие отцы, подробно и детально раскрыто во Втором трактате Первой триады Григория Паломы, То есть ум отцы помещают как некий престол в глубине сердца, в самой-самой его таинственной глубине. А бесовская тьма, продолжает диадог, она гнездится негде, ну как он выражается, окрест членов сердца.

Ну то есть где-то так, на внутренней поверхности сердца, так скажем. в той области, которую отцы также называют вместилищем помыслов. И у бесов, говорит Диадох, нет большей заботы, чем скрыть от людей как, во-первых, Божие присутствие в них, так и, во-вторых, свое собственное присутствие. Ну, чтобы человек, познав это, не стал, вооружившись именем Божиим, пробиваться сквозь эту демоническую тьму к божественному свету, стоящемуся внутри него самого, то есть в самой-самой сокровенной глубине. Это я немного адаптирую и кое-что дополняю, пересказываю этот фрагмент Диадохо-Фатикийского. Поэтому, если подвижник молитвы последовательно, решительно и неуклонно подвязается во внутреннем делании, совлекаясь вниманием образов мира сего, вот этой самой пестроты помыслов, то он рано или поздно упирается в эту самую неприкровенную уже, поскольку с помыслами борется и как бы отсеивает их, он упирается в эту самую стену, то есть в непроницаемую стену тьмы, которую только Богом, именем Божьим можно пройти. Как и сказано в псалме, Богом моим прейду стену. То есть, саму эту тьму, повторю, невозможно не только прийти, а даже распознать без борьбы с помыслами.

А борьба с помыслами невозможна без решимости внутреннего отречения от мира и его прелестей. Внешнее отречение не всегда опция, да и куда-то видимым образом переехать, в общем-то, не такая уж большая проблема, а вот внутреннее отречься от мира, от той привязанности, которая у нас есть в сердце, привязанности воли, это вот проблема номер один. И вот эту проблему собственными силами, согласно отцам, решить невозможно в принципе. А вот силой Божией вполне возможно и нужно. Богом моим приеду стену. Если особенно почитать не просто какой-то фрагмент, а макария египетского в целом, то там вырисовывается картина, что все, что я кратко сказал, это такая достаточно типичная, или можно даже сказать самая типичная история для людей. Пока внимание привязано к миру, пока разум и сердце миром увлечены, находят в нем источник усложнения, душевный кайф, по крайней мере комфорт, без которого начинается внутренняя паника и тревога. Пока все это есть как нечто само собой разумеющееся, что и должно быть у людей, пока человек в такой картине мира присутствует, у него остается вот этот обман и самообман.

И ему кажется, что в целом у него все хорошо, все окей. А если что-то не окей, то это не у него внутри, а вокруг. В каких-то внешних вещах, внешних делах, которые пришли в неустройство. а то и в разнос в каких-то людях злой воли, которые все портят вокруг. То есть, ну как бы то ни было, все проблемы вовне. А вот вовне самом проблем, ну по крайней мере, таких вот глобальных, серьезных, которые неразрешимы, ну таких проблем вовне нет. В общем-то у меня в целом все нормально, с частностями мы, дескать, работаем. Вот это всё, такая картина мира, она и есть то самое бесовское обольщение, о котором говорит святитель Диадох, о котором говорит Макарий Великий, ну и вообще другие отцы.

Диадох, как я уже привёл, говорит, что нет в бесов большей заботы, как скрыть от людей, вот эту их самую глобальную и неразрешимую проблему, что вот внутри них неосознаваемо вот этим внешним поверхностным сознанием есть вот эта стена бесовской тьмы, которая рядится в пестроту помыслов воспринимаемых нами за что-то естественное, за свои собственные мысли, воспоминания Люди с ними живут как с чем-то, что в порядке вещей. И вот эту проблему невозможно разрешить собственными силами. Ее можно на языке религиозном сформулировать, как что это проблема пропасти, духовной пропасти между мной и Богом. При том, что Бог соединился с человеческой природой и хочет соединиться с каждым человеком, однако почему-то не получается. Они получаются, потому что, во-первых, стеной является моя греховная воля, во-вторых, смешанная с этой греховной волей демоническая бесовская духовная тьма. То есть, стена двойная. она из соединения и того и другого. Моя свободная воля прельщается плодом мнимого удовольствия, который предлагается невидимым искусителем.

И когда моя воля привязывается к этому плоду, срастается с ним, такой страстный привязанностью, то воля порабощается, ум омрачается и человек живет в такой несознанке, которую Семенов Богослов называл прелестью, присущей всему падшему человечеству. И своими силами с этим ничего не сделать. А вот если уверовав начать внутренне на уровне борьбы с помыслами на уровне тайного поучения, то есть внутренней умной молитвы. Если таким внутренним образом отречься от всего внешнего, тогда со временем эта прелесть становится очевидной. Очевидным становится для человека его собственное полное неустройство. Он сталкивается с этой главной глобальной человеческой проблемой, она становится, видимо, как некая внутренняя тьма, которая такой бетонной непробиваемой стеной, проходимой собственными силами, перекрывает путь к Богу, путь в Царство Небесное. Поэтому нет противоречия, что с одной стороны Царствие Божие внутри вас есть, с другой стороны Изнутри, из сердца, исходят самые помыслы. Внутри находится эта самая стена, которую нужно Богом моим прийти.

Становится очевидно, что никакой своей собственной человеческой, так скажем, хорошестью здесь ничего не исправить. не исправить никакими внешними делами тимуровского характера. Дело хорошее, но проблему они не решают, а только в лучшем случае ее обнаруживают в итоге. А решается проблема как раз, понятно, что Богом, но Бог нам и дал путь, а этот путь умное делами. То есть, решается проблема Ну скажем так, если со стороны Бога, то тем, что на языке догматики называется сошествием Христа в ад, и Макарий Египетский много раз подчеркивает, что нужно понимать это в двояком смысле, в богословском и в аскетическом, то есть это сошествие его в ад моей собственной души. А с моей стороны нужны некие усилия, нужно внимание, нужно трезвение, хранение сердца и молитва, то есть непрестанное призывание имени Божия. Это все предполагает, что мы с некоторой трудностью, состраданием, отрываем внимание нашего ума от его привязанности, ставших навыком, второй природой. Раз вторая природа, то и отрыв от нее с болью, с кровью, так сказать.

И усилием воли переключаем внимание, приковываем его к имени Божьим. И вооружившись именем Божьим, в котором Сам Бог, и который в глубинном смысле самой из Бог, мы пробиваемся сквозь эту стену. Ну и вот, что тут можно сказать в качестве аналогии. Например, сюжет о взятии Иерихона древними израильтянами, это нам в качестве такой одной из аналогий, одного из наглядных пособий. Это нам в помощь. Еще одна деталь, такая важная и весьма утешительная, как мне кажется. Преподобный Симеон Новый Богослов говорит, делая Уточнение существенное, что само видение, начавшееся, начальное видение своей внутренней тьмы, это уже, как ни парадоксально, первая степень просвещения. То есть, увидеть тьму можно только во свете.

Это он в одном из гимнов говорит. То есть, по святым отцам, это кстати, некоторый важный маркер подлинного духовного опыта, Вот если по вхождению внутрь себя человек сразу же находит какие-то типа приятные и типа духовные состояния, застревает в них и теперь у него как-то все так хорошо и прекрасно и, как говорится, no problem, то это почти такой стопроцентный признак, что он увяз в самом первом поверхностном слое на уровне вместилища помыслов и его просто-напросто надули. Польстили вот эти самые невидимые рекламщики. То есть все светотические символические описания про теплоту, духовный огонь, источник воды, безвидный свет и так далее Вот эти самые невидимые наши братья по разуму, они, конечно же, знают не хуже нас и поэтому могут выдавать нам какие-то подделки. И даже человек, который таким теоретическим образом начитан в святоотеческой литературе и ему не терпится к землю обетованную попасть и он считает, никаких проблем для этого у него нет, то есть он готов, то вот где-то по входе внутрь, на вот этом начальном уровне, на начальной ступени он может застрять, быть обманутым и в общем-то рекламщики могут показать ему какие-то внешние схожие со святоотеческими описаниями картинки, шоу, чтобы развести, как говорится, слишком самоуверенного и самонадеянного лоха. Для них это труда не составляет. В общем, как-то так. Стена это внутренняя, непроницаемая человеческими усилиями завеса тьмы, а за этой стеной источник божественного присутствия.

То, что у отцов называется образом Божиим и умом, в зависимости от контекста, самые разные терминологии, даже у одних и тех же отцов. Это отдельный, длинный вопрос. Оружием является непрестанная молитва в хорошем смысле, которая предполагает Все вводные условия, правильную веру, правильное исповедание, церковь, таинство, христианскую жизнь во всей ее полноте.