Социалистическая эсхатология: приношение Достоевского поздним славянофилам (Socialistic Eschatology: Dostoevsky’s Offering for the Later Slavophiles)

forthcoming, 2024
(Scroll for English)
Социалистическая эсхатология: приношение Достоевского поздним славянофилам Достоевский отредактировал в мессианском смысле славянофильское представление о русском народе. А. И. Кошелев воспринял эту инновацию как ошибку, но многие славянофилы пошли за Достоевским, связав с ним новый этап развития учения. Из современников Достоевского никто, даже проницательный Леонтьев, не подозревал, что русский мессианизм является у Достоевского частью его эсхатологических верований. Их главным источником был христианский социализм Пьера Леру и Жорж Санд, но место мессианского народа в нем занял русский народ в этническом смысле. В качестве ближайшей типологической параллели можно назвать представления Адама Мицкевича о мессианстве польского народа. Что касается любимого Достоевским термина millenium (всегда латинскими буквами именно в такой орфографии), то этот псевдо-латинизм был придуман английскими протестантами на рубеже XVI и XVII вв. и вошел в английский социалистический жаргон у Роберта Оуэна и его последователей, откуда он и мог стать известным Достоевскому.

Dostoevsky edited the Slavophile conception of Russian people in a messianic sense. The Slavophile A. I. Koshelev considered this move as a mistake, whereas many later Slavophiles followed Dostoevsky as a reformer of the old doctrine. Nobody of the contemporaries (nor perspicacious Leontiev) realised that Dostoevsky spoke from his strong eschatological convictions, mainly borrowed in the Christian socialism by Pierre Leroux and George Sand but replacing there the messianic people with the Russian people in the ethnic sense. The closest typological parallel is the ethnic Polish messianism by Adam Mickiewicz. As for Dostoevsky’s beloved pseudo-Latinism millenium (sic), it was invented by English protestants ca 1600 and was adapted to the jargon of English-speaking socialists by Robert Owen, thus becoming available to Dostoevsky.