Симфония между государством и Церковью (2020.12.20)

Поздравляю всех с праздником, с воскресным днем и с памятью Амвросия Медиаланского, которого особенно любят у нас те, кто читает всякое богословие или кто путешествует в Милан, потому что те, кто там видели базилику святого Амвросия Медиаланского, в которой кое-что сохранилось еще из ее древних форм, те не забудут. И там в крипте этой базилики находятся мощи святых, в частности Назария и Гервасия, там всего трое, Назария и Гервасия – это мощи мучеников, которые обрел там святой Амвросий, и с тех пор как раз они и почитаются. И на следующей неделе у нас никаких особенностей нет, тут рождественский пост, но желательно все равно тем, кто может служить на неделе, я бы особенно рекомендовал в четверг на Даниила Столпника. Если кто-то не знает о Данииле Столпнике, то может прочитать его житие, пусть даже сокращенное какое-нибудь, которое можно найти, и очень, по-моему, увлечет, сразу захочется послужить. И он рядом с Константинополем, такой деревеньки Анапл, стоял на столпе очень долго, и там вокруг всего очень много происходило. Его духовным чатом был поэт Кир, который при дворе делал карьеру и сломал себе шею на этой карьере, его отправили епископам насильно руку положить, причем в такое место, где предыдущих двух епископов убивали, и поэтому его послали третьим, чтобы его тоже там заодно убили, чтобы не своими руками. Но он пришел туда к этой не очень, может быть, такой дружелюбной пастре на Рождество и сказал самую короткую в истории проповедь на Рождество, слово молчанием да почтиться. Аминь.

И, в общем, неплохо там несколько лет прожил, но как только сменилась власть, он вернулся от Константинополя, бросил это епископство, навязанное ему, и жил уже как нормальный человек дальше. И много другого там было интересного при императоре Синоне, это все происходило, в общем, советую почитать. Это что касается богослужебных наших дел. Что касается прочих дел, то расслабляться нельзя, все больше народа заболевает вокруг, в том числе и среди наших прихожан, и вообще среди истинно православных христиан. Сейчас, правда, впервые, вот после трех воскресений, когда у нас надо было служить отпевание какое-то, сегодня вроде бы не надо, но на неделю у нас отпевали прихожанку другого петербургского прихода Суздальского, Суздальская епархия. У нас в Петербурге несколько истинно православных епархий, что неизбежно при такой катакомбной жизни, такого рода беспорядок, и вот там настигло. Кроме того, у одной нашей прихожанки, он умер, отец мужа, но близкий, весьма к ней человек, к сожалению, не был он православным, но упомянуть так вот можно, и Игорь. Вот тоже все от этой болезни, не заболели, пока выздоравливают те, кто, или выздоровели те, кто заболели раньше, сейчас заболели некоторые новые, так что прошу о них молиться, всех по именам называть не буду, кто новый заболел.

Ну, кажется, все объявления, да. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня мы совершаем память о Бросье Медиаланского, и, наверное, нужно о нем вспомнить, потому что многие наши православные христиане имя это, конечно, знают, хотя бы из календаря, но мало что за этим именем для них стоит. И вот для, прежде всего, он, конечно, запомнился, это вполне справедливо, но не хотелось бы этим ограничиваться, тем, как он поставил церковь в отношении к власти. Но прежде, чем об этом думать, надо думать, как он понимал церковь. И вот у него есть прекрасная, оцененная еще в девятнадцатом веке, переведенная на русский язык по учению Одессы, которая сейчас, конечно, переездана, их, наверное, в интернете тоже можно найти на русском языке, перевод вполне грамотный, которые говорят о основных понятиях нашей аскетической жизни, но так вот именно и с богословием. То, что настоящая жизнь в Новом Завете – это не исполнение заповедей, исполнение заповедей – это Верхний Завет, и кто не исполняет заповеди, тот наказывается, а это другая жизнь, девственная и монашеская. И это, собственно, и есть Новый Завет.

Вот эта мысль нам знакома хорошо, может быть, по учению всяких египетских отцов-пустынников и некоторые современные христиане, и даже, может быть, и лжехристиане, говорят, ну, монахи там жили в пустынях, у них вообще не было никакого представления о реальности, поэтому им приходили в голову разные дикие идеи, и они их транслировали. Ну вот, пожалуйста, Амбросий Медиаланский не только не жил в пустыне, а он занимался самым, что ни на есть, мирскими делами. То есть он не просто был епископом большого города, собственно говоря, столицей тогда Западной Римской империи, потому что официально считался столицей Рим, но реально её функцию исполнял именно Милан, его город, Медиалан по-латыни. Но он был одним из архитекторов этой новой империи христианской, которая тогда как раз складывалась. То есть он уже был погружен в эти мирские дела, связанные с церковью, гораздо больше, чем любой рядовой прихожанин, живущий в миру. Даже просто не то, что гораздо больше, а какие-то там сотни и тысячи раз больше. И он всё равно так считал, потому что церковь на самом деле так устроена. Она не устроена так, чтобы в ней было удобнее жить людям, которые хотят для себя облегчения в какой-то своей бытовой жизни.

Хотя она даёт действительно этим людям некое облегчение, но она потому именно и даёт его, что она не для них устроена, не для этого. Она устроена для тех, кто идёт за Христом, для монашества и подвижничества. Это вот и есть норма христианской новозаветной жизни. Но те, кто не могут её принять, но лишь бы только верили, что норма именно в этом состоит, так и должно быть, они никоим образом не отбрасываются, а они подтягиваются на Бог Сирий. И вот тут можно сказать словами псалмопевца «блажен и жигим от семя в Сионе и южике в Иерусалиме», то есть у кого родственники, вот так, оказываются в Сионе. То есть, конечно, имеется в виду не просто среди монахов, потому что само по себе внешнее монашество бесполезно, конечно, а среди тех, кто вот так живёт и подвязается, хотя бы даже не видно для всех и в миру. Но главное, что если есть церковь, которая держится на таком подвижничестве, то тогда она держится вся, и те, кто не могут так подвижничать, но если они только хотят ориентироваться на это, хотя бы лежат в сторону Иерусалима, используя ещё одно монашеское выражение, то тогда и они тоже будут в церкви, они тоже будут спасаться, и все будут друг другу помогать, и от них будет польза и остальным, и для них самих будет польза ещё больше, потому что они всё-таки тоже будут развиваться и продвигаться, а чего не успеют на этом свете, то восполнятся в жизни будущей. Вот так устроена церковь всегда, независимо от того, как она в земном смысле может быть устроена.

В смысле, она очень даже может меняться, и как раз Абросимий Диоланский жил в такие времена, когда она очень менялась, тогда и создавалась христианская империя. Конечно, какие-то основы христианской империи были задуманы при Константине, специально при Константине Великой, специально говорю при, потому что с одной стороны он сам задумывал многое, но с другой стороны были всякие христианские епископы, которые задумывали что-то своё, может быть даже более христианское, может быть менее, как повезёт, в любом случае, вот так сразу всё это реализовать было нельзя, не только при жизни Константина, но и при жизни его сыновей, которые правили, и тем более, что уже при Константине все они стали орианами вскоре после Никейского собора, и поэтому та государственная церковь, которая существовала, причём она как вот у нас сейчас в России, она по законам Римской империи никакой государственной церкви тогда быть не могло, и её не было юридически, а де-факто была церковь именно орианская, а православные, поскольку они были в оппозиции, или они были более или менее гонимы, то просто их терпели, то не очень терпели, но в общем кое-как они жили, и конечно на какой-то статус государственной церкви они претендовать не могли, и собственно в такой обстановке в России становятся епископами, то есть он выбран был ещё в эти смутные и тяжёлые времена, когда в принципе епископами становились более достойные люди, но это в принципе означало всё равно достаточно плохую статистику, таких вот действительно достойных и серьёзных епископов было конечно меньшинство, даже тогда. И вот настал император Феодосий Великий, Феодосий Первый, который всё изменил, он не просто государственную поддержку переменил от ориан к православным, но он действительно решил юридически создать православную империю и государственную церковь, чего никто до него не делал. И вот этот эксперимент, начатый Константином, был уже поставлен так всерьёз именно императором Феодосием. Церковь конечно это приняла, тем более ещё раньше она приняла его поворот в сторону православия, ещё был Второй Вселенский Собор, собственно говоря, это и совершил, и состоялся по настоянию именно этого императора. И Абросий конечно относился к нему хорошо, хотя мы знаем, что в результате сложилась такая ситуация, когда у церкви с государством отношения стали очень тесными и поэтому очень сложными. Причём сложности начались прямо вот тогда с Феодосией начались. Потому что там произошёл такой эпизод, в Фессалониках возникло восстание, но это бывает, восстание надо, если душа на него возникла, то приходится подавлять.

И Феодосия стала этим заниматься, само по себе это, конечно, ничего приятного не составляло, но это не было чем-то из ряда его выходящим, и в общем-то входило в его обязанности как императора. Но он так увлёкся его подавлением, там были какие-то причины, о которых сейчас нет смысла вспоминать, потому что они всё равно его не оправдывают, что там произошло огромное убийство всяких горожан, то есть там их порезали очень много, так что они уже больше не могли ни о чём думать, никаких восстаний. То есть там фактически, ну не то чтобы весь город был вырезан, но как неприятельская армия, причём не просто взяла штурмом город, потому что тоже по-разному неприятельские армии берут штурм города, и тогда тоже это было по-разному, а вот именно самым худшим вариантом. И после этого уже император Феодосий захотел войти в Милане в церковь, и Иоанн Русси его не впустил, то есть просто он ему сказал, что ты не можешь причащаться, потому что вот тебе такой грех, и император, как его честен, всё это осознал, и действительно он не стал входить в церковь, он принял отключение от причастия, естественно временное, и он принёс покаяние, после чего и был запущен. То есть вот что означает государственная церковь? Она требует, чтобы и епископы, потому что не может быть государства, в котором даже самые благочестивые правители не творят таких дел, которые совершенно несовместимы с христианством. Это не то, чтобы говорить, что во главе христианского государства будет святой человек, святой император. То есть так, конечно, бывает, да и то он не сразу становится святым, вот собственно Феодосий тоже, вероятно, стал святым, по крайней мере церковь его почитала, но ещё пока он там станет святым, сколько он дров наломает уже будучи императором.

И поэтому церковь, конечно, должна действовать так, как она должна действовать. Здесь ничего изобретать не надо, все это знают, что если он что-то такое сотворил, что не допускает его причастия, если он сам не понимает, как это идёт, то задача епископа ему это объяснить. Причём если не удаётся это сделать как-то заранее, то вот идти на скандал, потому что здесь бы, конечно, сказал. Император при всём параде торжественно готовился вступить в церковь, его встретил на пороге епископ и сказал, что ему уходить нельзя, и это была полная неожиданность. Конечно, Амрусий понимал, что он сильно рискует, но оказалось, что он даже места своего не лишился, а наоборот только вызвал уважение императора. Но естественно, что когда уже не первое поколение функционирует эта государственная система, то епископы становятся поплоше, они уже не могут так сказать. И реально, конечно, всё равно были такие епископы и потом, в следующие века, которые могли так сказать и говорили. Но, во-первых, там уже императоры были похожи часто, и, соответственно, приходилось на самом деле получать то, чем Амрусий только рисковал, но с ним этого не случилось, а с другими потом случалось, конечно.

Но главное, что всё равно было всегда большинство тех, которые позволяли православной, номинально православной власти, когда она делала что-то неправославное, делать что она хочет. В том числе даже и в ересь впадать, что гораздо хуже, чем то, что было сейчас в Феодосии, в которую ересь ты не впадал. Поэтому, конечно, тяжёлая была вещь эта симфония между церковью и государством, потому что симфонию, даже когда все хотят, чтобы была именно симфония, надо поддерживать и это борьба всё время такая, которую выдержать трудно. И я бы сказал, что Византия всё-таки, несмотря на большие огрехи, в целом это всё выдерживалось, но за пределами Византии это не очень-то удавалось, и всё равно это всё даже и Византия ушла в историю, в конце концов. А сейчас можно, конечно, сетовать, что с православием что-то испортило по сравнению со средними веками, но что-то и улучшилось. И поэтому без тяжести православной империи нам всё-таки по нашим немощам жить лучше, и у нас нету такого вот плохого подбора епископов, который бывает, когда портится государственная церковь, и которую Россия сполна испытала на себе, и что проявилось в её церковной истории XX века. Ну а вот обращаясь к Амбросию, постараемся, кто побывает в Милане, обязательно пойти в его базилику, там он под кафедрой где-то похоронен, место неизвестно, точно только примерно, где его могила, поклониться его мощам, лежащих там мощам мучеников Назаре, Гервасе и Келсие, и также читать его книжки о девстве тоже, очень рекомендую, аминь. Послушаем благодарственные молитвы, а показывать сейчас особенно нечего, всё у нас как обычно, поэтому просто пожелаю всем не болеть и всё-таки готовиться к Рождеству Христового, предпраздничеству, которое у нас началось.