Сила христиан. (2020.11.08)

Поздравляю с праздниками, с воскресным днём, с праздником Дмитрия Солунского, который сегодня совпал с воскресным днём. И причастников всех поздравляю с принятием Святых Христовых Тайн. Я надеюсь, что многие служили по домам и причастились. На следующей неделе, в отличие от той недели, которая ещё потом будет, нет таких особенных праздников, но одна примечательная дата во вторник – это обретение нетленных мощей святителя Филарета, который был предпоследним первым иерархом в зарубежной церкви. Он умер в 1985 году, а мощи были обретены, что, собственно, и празднуется на следующей неделе, в 1998. Но это не главный день его памяти, поэтому особенно праздновать в этот день не будем, день его памяти довольно скоро, через неделю, примерно час-полторы после этого дня. Также ещё на следующей неделе одна из Анастасий празднуется. Все Анастасии – это, в общем-то, одна и та же Анастасия, просто, как бывает с некоторыми святыми, они умножились.

И вот та, которая празднуется в пятницу, соответствует такой легенде об Анастасии – девице, хотя другая была тоже девицей, но замужняя. В общем, это всё кто как хочет, но желательно, конечно, причаститься и послужить тем, кто может, в будний день на следующей неделе. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Сегодня мы совершаем память одного из наиболее почитаемых в христианской истории святых мучеников, святого Димитрия, которого мы называем Солонский. Вообще говоря, при том, что эта личность и мученичество его – абсолютно историческое событие, он солонским-то как раз и не был, и воином тоже не был, а был он членом христианской общины города Сирми, которая во времена дел Гретьянов в 304 году, до 304 года, с 285 по 304, когда он правил, были эти гонения, и этот город Сирми как раз и был главным городом Балкан, столицей, и там был императорский двор, и там и происходили основные события. Город Фессалоника был вторым только, но уже в V веке большие неприятности стали происходить с городом Сирми, и в конце VI он был совершенно разрушен, и уже в V веке ему пришлось, будучи завоеванным всякими варварами, уступить свое место Фессалонике, и почитание святых Сирми, а это была как раз Димитрия, еще Анастасия, она связалась с Фессалониками, и Димитрий исторически был не воином, а тоже молодым человеком, но диаконом этой общины, и, возможно, то что хранилось в качестве мощей Фессалоники, это была часть ткани, скорее всего, именно диаконского араря Димитрия Соломского, который на самом деле был из Сирми, смоченная в его мученической крови. И вот, когда мы обращаемся к таким историческим мученикам первых веков христианства, пусть и исхода этих первых веков христианства, когда уже недалеко было до прекращения гонений, но, однако, они как раз тогда уже стащились в пределы христиания, то мы, как православные христиане, можем увидеть одну вещь, которая, может быть, не очень понятна людям неправославным, но для нас очень важна. Вообще говоря, подвиг мученичества во все эпохи принципиально одинаков, потому что внутренне, конечно, это одно и то же, но для людей внешних, которые смотрят не как христиане, здесь могут быть очень большие различия.

Например, о мучениках более поздних, средневековых или новейших времен могут сказать, я повторяю, что не настоящие православные христиане, а именно такие люди, которые извне наблюдают, что это люди, которые пострадали ради своего народа, ради своей национальной идентичности. А мы знаем, что такого рода светских мучеников очень много, и они могли быть какой угодно верой или вообще никакой верой могли не быть, могли быть даже и атеистами, и мы, конечно, их благородство, их поступку можем во многих случаях восхищаться, но, собственно, христианского подвига в этом нет. И вот многие мученики, которые на самом деле, конечно, не таковы, если они христианские мученики, вот на этом фоне они для внешнего взгляда пропадают. Конечно, для нашего внутреннего христианского взгляда это должно быть не так, но для внешнего так. Но вот есть мученики раннего христианства, про которых совершенно нельзя этого сказать. Они принимали мучения вопреки своему народу, они, будучи уже христианами, еще до того, как их отправили на мучения, они уже оказались в каком-то гонимом и подозреваемом меньшинстве, которому, в общем-то, плохо относились окружающие. Если бы относились хорошо, то гонения были бы невозможны, по крайней мере, в таких масштабах. Тут еще на них устраивают гонения, когда их истребляют, причем довольно успешно, потому что многих ловят, и всем удается укрыться, и многие принимают смерть.

А те, кто, боясь мучений, отрекаются от христианства, таких может быть еще больше, но зато они уже отпадают от церкви совершенной и перестают быть христианами. И дальше уже возникают только споры, можно ли их вообще при земной жизни туда принять. Но церковь, как известно, осудила тех, кто считает, что нельзя, что уже только пусть Бог их судит на том свете, а церковь уже к ним земная никакого прикосновения иметь не будет. Такая точка зрения осуждена, но в любом случае это уже требовало особого покаяния, и клирики, если они после отпадения возвращались, уже не могли служить священным сами. Вот это очень важно, и мы можем по своему недавнему опыту понимать, как плохо бывает, когда это нарушается. То, что обновленцы принимали, обновленцы были отпадшие такие же во время гонения, и их принимали в сущем сане, если они каялись, а этого делать было нельзя, строго говоря. Надо было их принимать, если они хотят, но в качестве мирян или простых монахов, потому что отпадение означает, что человек уже никогда не может вернуться в клирик. Но это между делом.

Вот самое главное, почему же христианство победило с этими самыми мучениками? Они же именно оказались свидетелями христианства, так что все им поверили. Им поверили даже те, кто не мог бы верить каким-то чисто духовным идеалам. Им верили, в конце концов, им поверили и правители. А что было выгодного в том, чтобы принимать христианство по сравнению с теми религиями, которые тогда были? Всякие умники говорят, что вот христианство там позволяло, открывало разным варварским вождям перспективы цивилизации. Хорошо, это уже было потом, когда уже была христианская цивилизация, и варварские народы могли думать, примыкать им к этой цивилизации или нет. Но мы находимся в начале 4 века, никакой христианской цивилизации еще нет, и не может быть этого мотива.

А тем не менее люди, которые не могли ценить всяких тонких духовных движений, все равно поверили христианским мученикам, даже вопреки себе и даже, может быть, вопреки своему желанию. Потому что было нечто в этих картинах мучений, которые исторически абсолютно достоверны, и действительно они потрясли тогдашний мир, что совершенно не входило в обычный образ мысли, в способности к пониманию тогдашних людей. Они действительно видели, что за этими людьми какая-то сверхъестественная сила, которая гораздо сильнее, чем сила этих богов. И древнее мученичество иногда на очень простом народном языке отворажает это самое ощущение. И надо понимать, что это, собственно, и было главной причиной христианства. Никакие рациональные причины принять христианство не могут быть приведены историками. Это не получается, если говорить именно о первоначальном обращении Римской империи и императора Константина, и ему подобных людей. Потому что, повторю, эти люди реагировали именно на ту совершенно превосходящую всю сверхъестественную силу, которая давала себя почувствовать даже тогда, когда в земном отношении христианские общины разгонялись, теряли места служения, теряли богослужебные книги, и самое главное, теряли своих служителей и наиболее заметных своих членов, в том числе и измерян.

Но получалось, что вот в этой немощи, в этом поражении, потому что с земной точки зрения постоянно происходило только поражение, по-другому это не назовешь, но в этом и совершалась победа. И она вот обратила сердца даже и те, кто по-другому бы не обратился. И вот эта сила, которая была с тогдашними мучениками, с тогдашними христианами, еще до того, как они стали мучениками, она и существует в церкви всегда, и она есть в церкви и теперь. И вот мы должны на нее и уповать, мы тоже от нее не отключены, мы все имеем к ней доступ. Собственно, это сила Божия, которая совершается в немощи, и вот о ней свидетельствуют мученики. Конечно, все помнят, но я уж все равно скажу и напомню, что мученик означает свидетель, в греческое слово и во многих языках, правда, вот не в славянском, это именно тот человек, который свидетельствует. Чем он свидетельствует? Он свидетельствует о силе, которая не его, его только немощь.

Об этом он тоже свидетельствует, но главное, что он свидетельствует о силе. Вот это есть в каждом из нас, это то, что позволяет устоять в действенной церкви всегда, и в том числе и в наше время, но я хочу особенно об этом сказать, потому что это и нам сейчас доступно, когда мы чувствуем вот этот призыв Божий, ответив на который мы стали верующими, это вот и есть эта самая сила, и она бы в нас действовала гораздо больше, если бы мы не отвлекались. Притча о плевелах, именно ситуация с плевелами, она особенно относится к нам, христианам, которые вроде уже пошли за Христом, то есть вроде не на камень, это упало семя, но вот потом плевелы, с плевелами плохо, поэтому будем пропалывать плевелы, и сила Божия будет совершаться в нашей немощи, даже вопреки нашей греховной немощи, и так мы приобщаемся и к жизни, и к кончине, и самое главное, к вере, и жизни будущей, жизни вечной этих мучеников. Об этом нам говорит Дмитрий Солонский, чьи мучи были с честью положены в Раде Сирмии примерно в 304 году. Аминь. Послушаем сейчас благодарственную молитву, но пока еще обзор храма, в котором по-прежнему ничего не меняется. Вот еще раз всех с праздником.