Приключенческая жизнь патриарха Фотия (2022.02.20)

Хиротесию Честеса. И вот теперь у нас наш давний прихожанин, просто почти столько же лет, сколько приходу Александр, стал у нас Честесом. Что, в общем-то, давно пора было. И слава Богу, пожелаем ему трудиться на этом поприще. А главное, конечно, хоть этот лирик хоть нет, а главное, что всем надо трудиться для спасения собственной души. И это является самым трудным. А уж там, кто в каком месте это делает, это очень всего вторично или даже десятирично. Так что вот просьба об этом помолиться.

И у нас по-прежнему много народу болеет. Ну, вроде все, про кого я знаю, что они болеют, они как-то уже выздоравливают. Но, тем не менее, болеют. И, может, я про кого-то и не знаю. Так что надо аккуратно быть и стараться соблюдать всякие правила. Но я надеюсь, что в ближайшее время у нас никакого локдауна не будет. Седмица, которая начинается в отношении среды и пятницы, она обыкновенная, в отличие от той, которая была только что и которая будет следующей. То есть в отношении среды и пятницы надо паститься.

И суббота, ближайшая, это будет Вселенская родительская суббота. Один из двух самых главных дней поминовения усопших. У нас здесь, однако, не будет никакого публичного богослужения. Поэтому просьба всем помолиться дома. И если кто-то хочет какие-нибудь записки особые передать, то они будут поминаться в воскресенье за литургией, в следующее воскресенье. Обычно мы служим в такое мирное время парастаз. То есть мы служим, точнее, парастаз, а вечернюю служим за упокойную пятницу, за которую в конце читаем записки. Но здесь уже просьба дома самим посчитать, а для чтения в церкви просто потом нужно будет передать.

Ну и поскольку начинается скоро Великий пост, всего две недели осталось, желательно… там у нас все-таки будут богослужения довольно часто, я надеюсь, если только там не будет какого-то совсем уже обострения эпидемии. Но будем исходить из… будем надеяться на хорошее. Готовиться, конечно, можно и к плохому тем временем. Но будем надеяться на хорошее, что мы сможем более-менее отслужить службу первой седмицы Великого поста. И вот желательно на них приходить. Для этого надо освободить время.

Поэтому по возможности надо всякие дела, которые могут остаться на ту неделю, начинать делать на ближайшие две недели уже их сделать. В общем, надо постараться. Конечно, больше всего надо постараться, чтобы освободить время для Страстной седмицы, но первая седмица поста тоже важна. Даже такого количества будних дней для занятия церковными делами и не бывает как от Великого поста. Но, может, просьба настроиться на это. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня у нас одновременно и неделя о блудном сыне, и память святого патриарха Фотия, которую мы перенесли со вчерашнего дня на сегодняшний. Потому что это один из наших главных святых.

Вот у нас на аналое посредине храма лежит икона. Это написанная в свое время в Бостоне икона трех столпов православия. Как раз первый там он, второй — Григорий Аполлама, а третий — Марк Ефеский. Вот это все особо важные, особо чтимые для нас цветы. Вот Марк Ефеского память была недавно. Память, главная праздник Григория Аполлама, будет на вторую неделю поста, а святого Фотия сейчас 6 февраля. Сейчас у нас что, 7 февраля? Но вот мы так перенесли.

И о смысле богослужения и воспоминания притча об Одном Сыне сегодня мы уже и так немало слышали и в богослужении, и в синоксаре, который только что был просчитан. Поэтому я сосредоточусь на святом Патриархе Фотии. Святой Патриарх Фотий жил в IX веке, и он особенно вспоминается в связи с тем, что именно ему пришлось принимать те решения, которые оказались в дальнейшем так важны, чтобы православие оставалось православным. Прежде всего это, конечно, относится к тому, что он не принял ереси франков. Я не буду называть более поздним названием, которое для того времени все-таки неприложимо, латинской ереси. Но тогда это уже была ересь франков, которая распространялась и постепенно захватывала западный мир и подчиняла себе папу. И вот тот папа, с которым у него был такой большой конфликт, Николай, он как раз тоже исповедовал эту ересь. А что это за ересь?

Прежде всего, внешне она проявлялась в неправильном учении об исхождении Святого Духа. Но вообще-то это было другое представление о том, как воплотился Христос. Потому что учение о том, как исходит Святой Дух, это неизбежно. Учение также и о том, как Христос воплотился. Потому что Он воплотился при словах Архангела «Дух Святый найдет, нансяя силой Вышнего, синиться», и потом в Богоявление на Него сходил Святой Дух. И вот недаром Фоти говорил, что если Дух исходит от Сына, то оно в Богоявлении показано, что наоборот, от Осавы Он высылается к Сыну, а не исходит от Сына, то получается, что два Сына разных. Но на это можно ответить, что там Сын по человечеству, а здесь по Божеству. Но если такой ответ в твоей системе корректен, то это значит, что все-таки у человечества Сын у тебя отделен от Божества.

То есть на самом деле это христологический спор. И другой аспект этого спора был по поводу огрестногов, который касался ритургического обычая. Надо сказать, что пока у армян, и тем более у латинин, был другой ритургический обычай, служили Евхаристию не на квасном хлебе, как на Востоке, как мы служим, а на бесквасном, но при этом было единство веры, то ни у кого это не вызывало никаких разногласий. Но когда возникло подозрение о том, что есть разное представление о том, как воплотился Христос, то с этим обычаем тоже стали связывать разные споры, и это тоже началось с Патриарха Фотия. И здесь проявилось то, что еще раньше проявлялось в VI веке, когда тоже было целых два раскола между Константинополем и Римом из-за разной веры в воплощение Христова. Потому что если по нашей вере православной Христос – это все-таки только один субъект, мы можем сказать, что пострадал Он человечеством, но мы не можем сказать, что пострадал Человек. Мы говорим, что Христос – истинный Бог наш. В конце каждой службы это священник произносит.

То есть Христос – это Бог. Он пострадал не Божеством, а человечеством, но то пострадал, пострадал Богом. А вот в латинском богословии это было очень трудно принять, чтобы такую формулу принял Папа Римский в 553 году во Втором и Пятом Вселенском Соборе. Он, кстати, тогда ее не принял, он только через несколько месяцев согласился ее принять. Нужно было фактически пригрозить ему расколом. Потом, когда он ее принял, то это обернулось расколом в Италии. То есть не было единой веры в человечество Христа, потому что с точки зрения православной и византийской, то, что было на Западе, было таким крипто-нистерианством. То есть они, конечно, крайне за нистерианство отвергали, самого Нистория анафематствовали, но при этом понимание Бога воплощения было такое, то есть Христос по человечеству отдельный от Христа по божеству.

Вот это я сказал о том, что с памятью Святого Фотия особенно связалось последующие тысячелетия, которые вот уже тоже закончились, но и до сих пор это продолжает быть. Но вообще он был человеком в самых разных отношениях замечательным. Он был зрелым и уже в пришедшем возрасте человеком, беренином, православным, во вплоть до величайшей церковной смуты, когда спорили между собой церковные партии, и только что возродилось иконопочитание. А большинство еще недавно было иконоборческим, и в то время, когда иконопочитание победило, все равно реставрация иконоборчества была вполне возможной, и многие такие активные иконоборцы еще были живы. И в это время православные между собой, как это им часто бывает свойственно, ссорились, так что вообще было невозможно избрать патриарха. И вот в той ситуации, когда еще, конечно, все это было завязано на разные неудачные шаги царской власти, которая не могла никак устояться, там просто были все время заговоры и убийства при дворе, пришлось ему стать из мирян, к чему он совершенно не готовился, пришлось стать патриархом. Он уже не первый был в недавней к тому времени византийской истории, когда некого было брать патриархи из церковных людей, из клириков, потому что они все были связаны с какой-нибудь из церковной партии. А чтобы взять человека благочестивого, но не связанного с этой партией, церковная партия приходилась брать из мирян, и его планы относительно советской карьеры, он был и царедворцем, и при этом он был таким ученым, но ученым он и потом оставался, это всю жизнь он таким был замечательным.

Но ему пришлось становиться патриархом. Причем надо сказать, что тут он позволил канонические нарушения себе, то есть позволил их утопатору престола, а он при живом патриархе Игнасии, он оказался тоже патриархом, и Игнасий был отставлен. Но потом политическая власть изменилась опять, и естественно Игнасий вернулся, и Фотий был сослан и извержен сам Игнасием. Но еще прошло некоторое время, в 877 году Игнасий умирает, и Фотий возвращается на престол, и при этом он сам же прославляет во святых Игнатия. И надо сказать, что не все игнатия они простили Фотия, даже несмотря на этот шаг. И еще через некоторое время, опять по всяким политическим причинам, его опять низложили в 886 году и отправили в ссылку, и даже мы не знаем в каком году он умер. Может быть где-то в 890, но точно это неизвестно совершенно. И при каких обстоятельствах он умер неизвестно.

Только ясно, что на престол он уже не вернулся, хотя он себя считал патриархом до конца своей жизни. Просто сместили его неканонично, и может быть, по некоторым данным, он приберился все-таки с императором, но это догадки. Может быть этого и не было, потому что точных данных никаких на этот счет нет у нас. Только точные данные, что он так вот и кончил свою жизнь, смещенность престола совершенно незаконна. И если не в дальней ссылке, куда он сначала был создан, после второго этого смещения, где-то далеко. И тем не менее, что он в своей жизни успел сделать? Во-первых, о него ходит такая, может быть, и легенда, но такая, которая, если и не было так на самом деле, то хорошо придумана. То есть она, в сути, выражает его жизни.

Что он еще пока был царедворцем, он стяжался у своего молитвы неприставной. Хотя обстановка была такая, что, конечно, к этому не располагал. И вообще говоря, византийские даже благочестивые царедворцы такими не были. Но вот он все-таки был уже тогда. Он помимо того, что защитил православие от латинства, он также отправил Кирилла и Мефодия. Значение миссии Кирилла и Мефодия, может быть, не во всем нам понятно, там много неясного в этой истории, но самое главное для нас понятно, что, по крайней мере, именно православие, а не какая-нибудь другая неправославная версия христианства, у славян связано с миссией Кирилла и Мефодия. И, следовательно, связано с миссией Патриарха Фотия. Потом он также успешно объединил очень большую часть Армянской Церкви.

862 год, собор в Шираковане. Обычно люди думают, что, когда церкви между собой переговариваются о том, чтобы объединиться, чтобы преодолеть те ереси, которые когда-то их разделили, если именно это даже были не расколы, а ереси, как в случае между Бизантийской Церкви и Армянской, то это всегда обречено на пустую говорильню, или, в лучшем случае, или, наоборот, в худшем случае, это решается через насилие. На самом деле это не так. И есть именно с армянами в разной степени успешности примеры того, как значительная часть Армянской Церкви становилась православной, сохраняя все армянские обряды в неприкосновенности, разумеется, у себя. И вот самый успешный из нескольких таких случаев это именно то, что было при патриархе Фоти. Ну и, наконец, как он понимал, что церковные противники, как бы враждебные, во многих сказал бы в кавычках, сказал бы, враждебная церковная партия, которая в той же самой церкви, в той же самой вере, я имею в виду партию патриарха Игнасия, и это последователи Феодора Студита, Студиты были, что они на самом деле не враги, что, да, бывают всякие ситуации и конфликты внутри одной церкви, но надо стремиться к тому, чтобы решать их мирно и уж никоим образом не мстить и признавать святость своих оппонентов. Вот мы знаем, что были случаи, когда святые между собой оказывались в самых неприятных отношениях, когда друг друга низлагали и анафематствовали. Вот с Фоти и Игнатием примерно так и было.

Правда, Фоти, Игнатия, он незаконно захватил его престол, это было, но он его и низлагал, и не анафематствовал. Скорее, вот с обратной стороны было так. Но, тем не менее, все-таки какое-то примирение произошло. И самое главное, что он благодошно переносил лишение престола, ссылки и так далее, никогда не переставал работать и молиться. И он писал и богословские свои труды, и просто совершенно светские ученые труды энциклопедического характера, которые мы пользуемся до сих пор. Вот поэтому такая фигура, можно сказать, похожа на Григория Богослова во многих отношениях, но уже в совершенно другой эпохе и все-таки другого темперамента. Здесь я бы сказал, очень боевого темперамента, которого не было у Григория Богослова. Но эта фигура, конечно, вдохновляющая.

Поэтому мы должны поминать патриарха Фоти и обращаться к его помощи, потому что те трудности, которые начались во время его патриаршества и дорога, среди которых указал он, они продолжаются до сих пор, и мы до сих пор должны идти вот этим указанным им путем. Аминь. Послушаем Благодарственную молитву по святому очищению.