Предпочли сгнить в лагерях. Письмо сщмч. Нектария Трезвинского православным яранцам

Священномученик Нектарий Трезвинский, епископ Яранский. Письмо к православным Яранцам. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Аминь. Христос посреди нас. Приветствует и Тебя, любезный во Христе брат, изгнанный от своей паствы и заточенный на отделенную Каспийскую томящийся там в горьких работах, заключенный противосергианец, епископ Нектарий, лапзанием Мира Христовой Любви. Заочно благословляю тебя во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Вот уже одиннадцать лет, как меня не допускают к моей яранской пастве, на которую благословил меня в 1924 году покойный святейший патриарх Тихон и где пришлось мне пробыть всего три месяца и двадцать дней, с пятого января по двадцатого апреля старого стиля 1925 года.

Потом пошли для меня аресты, домзаки, этапы, лагеря, ссылки и другие испытания преследуемого человека. На мою кафедру выскакивают то один, то другой окаянные епископы сергиевские. Враги Святой Православной Церкви всячески стараются, чтобы имя епископа Нектария не вспоминалось в пределах яранских. Им мало того, что меня лишили свободы и заточили, но даже несчетно порочат моё имя. Но, несмотря на их старания, находятся среди православных яранцев люди, не оставляющие своего канонического епископа, молящиеся о нём, свою любовью достающий его в Каспийской прорве письмами и посылками. Это побуждает меня написать несколько слов для общего назидания. В 1927 году, когда появились на церковном фоне Серьянский и Петеримовский синоды, стоящий на страже православия покойный Преосвященный епископ Виктор поднял клич «Православный Не признавайте митрополита Сергия и его синод. Это церковное управление не каноническое.

Оно навязано святой церкви, представителями пролетарской диктатуры ОГПУ. Что митрополит Сергий и его нечестивые епископы не твердили бы о своей каноничности? Это не так. Они уподобляются тому, кто, отрубивши голову человеку, станет оправдываться, что голова цела, что на ней не повреждены ни глаза, ни уши, ни нос, ни волосы. Недаром покойный старец Матфей предупреждал прозорливо яранцев, говоря, — Первое обновленчество легко было разузнать. Там был суд над патриархом, новый стиль, женатый епископат, второбрачные попы, а второе — церковное заблуждение. Очень трудно будет познать и различить. Вот мы видим, что за митрополитом Сергием пошло почти всё церковное большинство, спокойно признав церковное управление, навязанное церкви органами ОГПУ.

И только одиночные небольшие группы православных с Марией в Петрограде, Серпухове и, главным образом, в Вятской епархии, в том числе и Яранских пределах, не признали митрополита Сергия, прекратили церковное общение с сергиевским духовенством. Большой энтузиаст и ревнитель православия, покойный епископ Виктор, прощаясь со мной еще в 1928 году в Соловках, восторженно говорил, что стоит только мне, противосергианскому епископу, явиться в Казань, как ко мне пойдут с разных сторон православные люди для церковного общения и руководства. Но, к сожалению, эти его слова не оправдались. Ревность у верующих людей охладела, и даже наоборот, пришлось мне серьезно опасаться, как бы не пошли за Сергием ияранские приходы, которые отошли ранее от митрополита Сергия благодаря пасторскому влиянию покойного протоиерея Иоанна Фокину, и подеринского ктитора, быв большого ревнителя православия Мирянина Нестора Яковлевича Басунова. Живя в Казани в 1929 году, я почти ничего не смог сделать для разрешения православия, испытывая церковное одиночество, весьма скорбел душой, переживая городищенские грязи по поводу Никиты. А сейчас дело обстоит еще хуже с нашей позицией в отношении митрополита Сергия. Очень печально. Владыка Виктор еще в 1934 году приставился ко Господу в далекой ссылке.

Мне, отбывшему в лагерях и домзаках 6 лет второго срока, дали на суде 10 лет лагерного заключения, считая срок с 10 июня 1936 года. На суде я открыто заявил, что я противосергианский епископ Тихоновица. Я ничего общего не имею с теми сиргианскими епископами, которые сумели поладить СОГПУ и НКВД. И теперь спокойно сидят на своих кафедрах. На всё переживаемое сейчас в СССР я смотрю, как на блестящую подготовку грядущего в мир антихристово царство в лице советской власти. Но и вижу нечто иное. как своего рода систему мучения, даже уничтожения людей, как на Кубани и Украине в 1933 году, попущением, неспосланным Богом, для наказания народа нашего, русского. Я ожидал для себя высшие меры наказания, расстрел, но Господу видно неугодно моя кровь пока.

Меня больше духовно убивают те раздоры и нестроения, кои терзают верующих людей нашей противосергианской ориентации. Здесь, что не голова, то своя отдельная вера. Потенщики, беспотенщики, регистратчики и бесхрамовцы, паспортники и бездокуменщики или просто беспоповцы. Так что не узнать, кто из моей паствы и моего стада. Ибо друг друга обзывают безблагодатными и угрожают неисполнением. А о пастырях что и говорить. что овцы пасут своих пастыри, а не пастыри овец. Кое-кого из таких ботей прямо следовало бы гнать метлой с прихода.

Несколько священников спекулируют на антихристи, хотя такой еще не пришел. Зная эту слабую струнку верующих и живя на птичьих правах, вовсю агитируют, что епископ Нектарий сам, дескать, свихнулся с истинного пути и тому подобное. Такой провокатор Сергий Сухоруков, бывший городищенский Никита, слезоточивый Пётр Терехов и зувер Никифор, отчасти Лисинский Иванушка неразумно проповедуют об антихристи. Усердствует Комаровская Наталья, Корляковская Мария Егошина, сами ничего не понимают. Особенно большим почётом среди верующих пользуются пустосвяты, проходимцы, жулики, а то и тайные агенты НКВД. умеющий подделаться к крестьянам, изображая из себя советников и ревнителей, как, например, Иван Павлович. Всю эту мрачную картину я предвидел еще в 1929 году и отписал все это в письме и послал яранцам через моего ставленника, священника Иоанна, для распространения отцу Иоанну Мамаеву в село Душкино. Но этот батя-проходимец Спец по обтяпыванию кооперации утаил и уничтожил это моё письмо, никому не показав.

Что же ждать впереди? Возможно, что с новой государственной конституцией будет некое облегчение в церковном положении. Что же касается лично меня, то пока будет существовать советская власть, я обречен на решение свободы, а поэтому приготовился умереть в месте заключения за свои церковные убеждения. Быть может, впоследствии в истории Русской Церкви будет упомянуто, что не все епископы оказались в дни революции в ГПУшницком церковном управлении в лице нечестивого митрополита Сергия, но нашлись такие, что предпочли сгнить в лагерях и ссылках, отстаивая каноническую свободу Святой Православной Христовой Церкви. О пасте своей я бесконечно скорблю, по поводу ее церковного невежества и пустосвятства, но помочь, к сожалению, ничем не могу, кроме своих воздыханий и слез к Богу. Не меньше скорблю об уходе из земной жизни такого светоча православия и подвижника благочестия, как подвижник Никита. Царствие ему небесное. В заключение мне хочется привести картину из жизни Иоанна Златоустого.

Горимычный, направленный в отдаленную ссылку, разлученный со своей любимой Константинопольской паствой, физически измученный иерарх, остановился на привал для отдыха в селении Каманах при храме в честь святого мученика Василиска. Ночью явился ему этот святой страстотерпец и сказал «Мужайся, брат Иоанн, завтра будем вместе». И на другой день, 14 сентября, Праздник воздвижения, святой Иоанн Златоуст скончался, произнесший слова «Слава Богу за все!» Очень прошу и умоляю, это письмо переписать в нескольких экземплярах и распространить среди верующих нашей ориентацией. Сделайте это Христа ради за святое послушание. Больше я ни в чем не могу проявить моей любви к своей пастве. Спасайтесь, братья! и будем умолять Христа, да не низведены будем по грехам нашим на место мучения, но да ученит нас и дежесвет животный. Аминь.

1936 год, 8 июля Старого стиля, день Казанской Божьей Матери. Епископ Нектарий.