Пребывать лишь с Богом, и этим наслаждаться непрестанно (Свт. Григорий Нисский) ⧸⧸ Здесь и сейчас

Святитель Григорий Низкий из главы о Девстве. Разумное это и мыслящее живое существо, человек, есть творение и подобие божеского и чистого естества, ибо в повествовании о творении о нём написано так «по образу Божию сотвори его». Итак, в этом живом существе человеке страстность и поврежденность существуют не от природы и не соединена с ним первоначально. Ведь невозможно было бы сказать о нем, что он создан по образу Божию, если бы отображенная красота была противоположна красоте первообразной. Но страсть превзошла в него уже после сотворения и вошла таким образом. Он был образом и подобием, как сказано, силы, царствующей над всем сущим, а потому и в своей свободной воле имел подобие со-свободно властвующим над всем, не подчиняясь никакой внешней необходимости, но сам по своему собственному усмотрению действуя, как кажется ему лучше, и произвольно избирая, что ему угодно. И то несчастье, которое терпит теперь человечество, навлек он на себя сам по своей воле, поддавшись обману. Сам стал изобретателем этого зла, а не у Бога обрел его, ибо Бог смерти не сотворил.

Но некоторым образом творцом и создателем зла соделался сам человек. Солнечный свет, хотя и доступен для всех, кто имеет способность видеть, однако же, если кто захочет, может, зажмурив глаза, не ощущать его, не потому, чтобы Солнце куда-либо удалялось и таким образом наводило тьму. но потому что человек, замкнув свои веки, преградил глазу доступ лучей. А так как, если глаза зажмурены, зрительная сила пребывает бездейственной, то бездействие зрения неизбежно будет действием, производящим в человеке тьму вследствие его добровольного ослепления. Как тот, кто, строя себе дом, не сделал окна для проникновения в него света извне, будет, разумеется, жить во тьме, поскольку добровольно преградил доступ лучам света, так и первый человек от земли, или, точнее, тот, кто породил зло в человеке, имел в своей власти повсюду окружающие его прекрасное и благое по природе. Но сам собой добровольно измыслил противное природе, положив первый опыт зла самопроизвольным удалением от добродетеля. Ибо зла, не зависящего от воли, имеющего свое самостоятельное бытие, во всей природе существ нет никакого. Всякое создание Божие, добро и ничтожее, отметно.

Вся элика сотвори, Бог, добра зелу. Но когда указанным путём вошла в жизнь человеческую расслевающую привычку к греху, И от малого начала пристекло необъятное зло в человеке, и та боговидная красота души, созданная по подобию первообразной, покрылась, словно железо, ржавчиной греха. Тогда красота принадлежащего душе по природе образа уже не могла более сохраниться в целости, но изменилась в гнусный вид греха. Таким образом, человек — это вещь великая и дорогая, как назван он в Писании, лишившись своего достоинства, как если кто, поскользнувшись, упадёт в лужу и выможет в грязи лицо, так что его не узнают даже знакомые, так он, упав в лужу греха, потерял образ нетленного Бога и через грех облёгся в образ тленный и перстный, который Писание советует отложить. омывшись чистой жизнью, словно водой, чтобы по взятии земного покрывала опять высияла красота души. Сложить же чуждое, значит опять возвратиться к свойственному ему и естественному состоянию, чего можно достигнуть не иначе, как соделавшись опять таким, каким он был сотворен вначале. Ибо не наше дело и не силой человеческое достигается подобие Божеству, но оно есть великий дар Бога, который вместе с первым рождением точас же дает естеству нашему свое подобие. Человеческому же труду предстоит только очистить наросшую от греха нечистоту и вывести на свет сокрытую в душе красоту.

Этому, думаю, учит и Господь в Евангелии, когда тем, кто способен понимать премудрость глаголием «втайне», говорит, что Царствие Божие внутри вас есть. Ибо я думаю, что это изречение показывает, что благо Божие неотделимо от нашего естества, и недалече отстоит от тех, кто желает искать его. Но оно всегда есть каждым неведомое и сокрытое, всякий раз от печали и сластьми житейскими подавляемое и вновь обретаемое, если только обратим к нему свой разум. А если нужно подтвердить это учение и другими примерами, то, я думаю, тоже даёт видеть нам Господь и воскание потерянной Драхмы. Так как нет никакой пользы от прочих добродетелей, которые Писание именуют Драхмами, хотя бы все они и были, коль скоро душа вдовствует, лишившись той одной, Поэтому он, во-первых, повелевает зажечь светильник с елеем, которым, вероятно, обозначает Слово Божие, освящающее тайны. Затем в собственном доме, то есть в самом себе, искать потерянную Драхму. Этой искомой Драхмой, конечно, означается образ Царя, не совсем еще потерянный, но скрытый грязью. Под грязью же, думаю, следует понимать плотскую нечистоту.

Когда эта грязь будет выметена и вычищена тщательным образом жизни, искомое станет видным, и душе, нашедшей его, поистине следует радоваться и приглашать разделить эту радость соседей. Ибо подлинно, как только откроется и высияет тот образ великого царя, который Искани запечатлел на Драхме наш и тот, создавший на едине сердце наши. Все собребывающие в душе силы, которые Писание именует соседями, обратятся к божественной этой радости и веселью, неотступно взирая на неизреченную красоту обретенного. «Радуйтесь», — говорит со мною, — «яко обретох Драхму погибшую». Соседи или домочадцы Души – это её силы, радующиеся обретению Божественной Драхмы. Способности мыслительные, желательные, свойственны Душе расположения к печали и гневу, и все другие силы, какие усматриваются в ней и по справедливости называются подругами, которым всем следует радоваться о Господе. когда все они обращаются к прекрасному и благому, и вся в славу Божию совершают, перестав быть оружием греха. Итак, если смысл обретения искомого есть восстановление в исконное состояние Божественного образа, который теперь сокрыт в плотской нечистоте, то давайте будем тем, чем был первозданный человек в начале своей жизни.

Чем же он был? Он был наг от одеяния мёртвыми кожами. Он с дерзновением взирал на лик Божий, ещё не поставляя судьёй красоты, зрения и вкус, но наслаждаясь только Господом, и при том согласие, сданное ему на это помощницей, как даёт понять Божественное Писание, потому что не прежде познал её, как был изгнан из рая, а она осуждена была на болезни деторождения за грех, который сотворила, прелестившись. Итак, каким путём мы оказались в Нерае, будучи изгнаны в лице Прародителя? Таким же и теперь можем опять, если пойдём, возвратиться в Исконное Блаженство. Какой же это путь? Удовольствие, полученное обманом, было началом падения. Потом за страстью удовольствие последовали стыд и страх.

И то, что они уже не смеют явиться пред зоро-создателя, но скрываются в листьях и тени, после этого облекаются мёртвыми кожами, и таким образом высылаются жить в этую доль, полную болезней и трудов, где брак изобретён как утешение для смертных. Итак, если мы хотим здесь разрешиться и быть со Христом, то должны начать свое отрешение с брака. Как изгнанные из своего Отечества, когда собираются вернуться туда, откуда отправились, сперва оставляют конечную точку своего удаления, так и тем, кто возвращается ко Христу, словно это советуют оставить прежде всего, словно последний ночлег, брак. поскольку он оказывается последним пределом нашего удаления от райской жизни. Потом надо удалиться от тяжкой заботы о земном, на которую осужден человек после грехопадения. Затем сбросить покровы плоти, совлечься рис кожаных, то есть плотского умудрования, и, отрекшись от всех тайных срама, не укрываться уже более под тенью смоковницы, то есть горестной жизни. но отбросив покровы и скоро приходящих листьев этой жизни, вновь предстать предочи Создателя. Ещё следует удаляться от соблазна для вкуса и зрения и держаться советов уже не ядовитого змия на одной только заповеди Божией.

А она состоит в том, чтобы стремиться к одному добру и отвергать вкушение зла. ибо всё дальнейшее зло получило у нас начало от того, что мы не захотели оставаться в неведении зла. Потому-то и повелено было прародителям не приобретать познание ни о добре, ни о том, что противоположно ему, но, удаляясь от познания как добра, так и зла, наслаждаться чистым, несмешанным и непричастным злу благом. А это благо, говорю я, состоит ни в чём ином, как в том, чтобы пребывать лишь с Богом и этим наслаждаться постоянно и непрестанно, не примешивая к этому наслаждению ничего, влекущего к противному. И если позволено будет сказать дерзновенно, может быть, таким образом кто-либо будет восхищён от всего мира, который возле лежит, в рай, где, оказавшись, Павел слышал и видел неизреченное и незримое, о чём не ледь есть человеку глаголойти.