Первый Вселенский Собор (2019.06.09)

Очень желательно от Отца и Сына и Святого Духа. Сегодня мы совершаем праздник в честь Первого Вселенского Собора. Не просто воспоминание, день памяти этого в любом случае знаменательного события, но именно особый праздник, потому что Первый Вселенский Собор в каком-то смысле важнее всех остальных соборов, которые только были, в том числе и Вселенских. И когда мы говорим, что там участвовали 318 отцов, мы прекрасно знаем, что епископов, то есть те, кто участвовал там правом решающего голоса, было намного меньше, по сохранившимся спискам 220 с чем-то. А с другой стороны, свита епископов, кто там с ними приходил, с каждым по несколько человек минимум, тогда набор гораздо больше. Но почему округлили, если это можно сказать, до такого некруглого числа символического? Послание Варнавы объясняется еще во II веке, что 318 – это символическое обозначение через греческие цифры имени Спасителя. Но это все идет еще глубже.

И самое главное здесь, что это слуги Авраама. В книге Бытия рассказывается о том, как Авраам отбивал своего племянника Лото, и как у него был отряд из 318 человек, его слуг, который и успешно с этой задачей справился. Вот так вот эти отцы, которые отбивали от епископов православную веру, как и Авраам был в свое время первым православным в своем поколении, в свою эпоху, вот так же и они держали православие. Очень много что можно было вспомнить в связи с этим святым собором, но для нашего времени может быть особенно актуально то, что происходило с этим собором дальше. Совсем не то, что написано в синоксарии сегодняшнего дня, а именно уже через два года после собора победила противоположная партия, то есть те, кого собор осудил, в том числе Аий, который был жив и здоров в это время. Не просто жив и здоров, но его поддерживали все, без исключения главные епископы империи, кроме Александра Александрийского, который изначально с ним стал воевать. Впрочем, Александр тут как раз умер, но стал вместо него его архидиакон Афанасий, который был на соборе в святии своего епископа в качестве диакона. Но какова судьба Афанасия?

Он пробудет на престоле Александрийском очень много лет, с 327 по до самой своей смерти в 373. Из них только 7 лет, и в том разбивку он проведет на легальном положении. Все остальное время он будет скрываться. И только в одних случаях его искали для того, чтобы убить, а в других случаях, чтобы арестовать. В частности, его обвиняли в том, что он убил некоего епископа Арианского. И долгое время над ним висело обвинение, пока наконец не оказалось, что тут епископ жив, и его представили жерьем. В наше время других средств связи, наверное, такого бы не было, но, как мы знаем, может, могло бы быть и не лучше. Это я говорю к тому, что с 327 года та церковь, которая собиралась на Нигейском соборе, который мы празднуем, она вся была согнута, так сказать, с поверхности земли.

Она ушла в катакомбы, или когда-то то в катакомбы, то просто вот как мы здесь находимся на таком шатком положении, хотя и легально. И вот это продолжалось очень долго. Это, по сути, продолжалось до Второго Вселенского собора в 381 году. И за это время, хотя по законам Римской империи не было никакой государственной религии, а христианство было всего лишь разрешенной религией, такой же, как и многие другие, но, по сути, это означало, что официальной церковью Римской империи в таком же примерно положении, как сейчас Московская патриархия, которой принадлежали все лица царствующего дома и так далее, все начальники большие, было еретическое арианство. Вот, что произошло для церкви настоящей. Была эпоха гонений, которые то останавливались и всегда могли начаться вновь, то действительно начинались вновь. Это была эпоха приязыческих императоров. Потом пришел император Константин, кстати, еще не становясь христианином, но он это изменил, разрешил христианство.

Все, гонения кончились. Но это привело к тому, что через небольшое время, в 313 году император Константин закончил гонения, а уже в 327 году церковь опять стала гонима. Только от христиан, так называемых, которые еще лучше знали, как устроена ее жизнь, еще более эффективно могли совершать гонения. Правда, таких мучениям уже не предавали христиан, хотя тоже, конечно же, были мученики, атериалы убиенные. Потом это дело опять изменилось. Потом, как мы знаем из церковной истории, тоже неоднократно менялись карты. То есть, да, действительно, какого-то времени государственной религией Римской империи стала православие с 381 года, но потом это еще неоднократно менялось на разные ереси, и православие бывало гонимом. Когда говорят, что вот было время раньше, когда истинная церковь была все время государственной, а вот сейчас у нас так очень трудно жить и непонятно как, потому что нет такого опыта, это все просто грубое невежество или вранье.

Потому что, на самом деле, конечно, было очень много эпох, когда истинная церковь не была государственной, а была более или менее сильно гонимой. И поэтому не надо удивляться, что теперь, когда мы пришли во всем мире, а не только в нашей стране, к тому, что опять восстановилось язычество, потому что люди сейчас во всем мире, в основном, есть очень много исключений, но в основном веруют в то, во что веровали язычники. Не в каких-то особенных богов, которых они и сами не разбирались, а просто в то, чтобы все было хорошо, что для этого надо кому-то помолиться, надо какому-то профессиональному богу отдать денег, чтобы он помолился, потому что так надежнее, ну то он профессионал, чтобы там как-то иметь магические связи с посторонним миром. И вот в это же и сейчас люди верят, по сути, или вообще ни во что не верят. Сейчас таких больше, раньше тоже были, но их было меньше. И вот не из чего нам занимать такое место в обществе, чтобы быть типа государственной церкви. Если нам хочется это сделать, уже сразу понятно, что мы веруем во что-то не то. И вера у нас не такая.

А если православная, то совершенно ни к чему это. Поэтому надо довольствоваться своим положением, тем, который у нас есть, и который с помощью Божьей мы получили. То есть не надо считать, что ни в коем случае, любой ценой надо избегать гонений. Нет, не любой ценой, но в то же время не надо на них напрашиваться. То есть все-таки их надо избегать по возможности. Но так, чтобы это не шло против нашей христианской веры. И в обычной жизни со всеми нашими согражданами многочисленными, которые имеют сейчас в виду не только жители нашей страны, но и вообще наших современников, где бы они ни жили, в какой бы стране, не надо в обращении с ними ожидать, что они будут православными и христианами. Надо их воспринимать, как они есть.

И понимать, что не мы, а Господь только их судит. Но со своей стороны, конечно, особенно если кто-то проявляет интерес, мы должны рассказывать о христианстве. Самое главное, мы должны помнить про себя, что даже если мы ни слова не говорим о христианстве, в самой своей жизни мы свидетельствуем о христианстве. Даже может быть и в всех случаях иногда, когда никто не знает, что мы христиане, а еще часто знают. Поэтому люди все равно смотрят не на то, что мы говорим, а на то, как мы живем. Это действует не просто сильнее всего, а только это и действует, а все остальное и не действует. Поэтому не будем переживать за то, что с проповедью у нас сейчас плохо. Это может быть только плохо с нашей жизнью.

Вот об этом будем переживать, за этим будем следить и исправляться. Аминь. Послушаем.