Отделение от отступившей от православия церковной власти ⧸⧸ Дело митрополита Сергия

Дело митрополита Сергия. Сборник документов и церковные события 1927-1928 годов. Составители – святые новомученики Михаил Новоселов и его ученик Протеерей Фёдор Андреев. Второе письмо изгнанников Сангары. Весна 1928 года. Боголюбивейший и дорогой собрат, так как я не имею возможности лично с вами побеседовать, то доставлю себе это удовольствие настоящим письмом. Конечно, моя речь будет о текущих церковных событиях. Много печального происходит в наши дни.

Особенно печально то, что наши первые иерархи ведут Российскую Церковь к потере свободы и крабской зависимости. И всё это делается так хитро и тонко, что пока их деяния нельзя подвести ни под какие каноны. Ни для кого уже не секрет, что наши архиереи назначаются не митрополитом Сергием и так называемым патриаршем-синодом, а кем-то иным. Не секрет и то, что все многочисленные перемещения архиереев, вопреки канонам, сделаны не для пользы церкви, а по указке кого-то слева. Разве нам не известно, что назначенный Москвой архиерей по приезде своем на место служения должен явиться к местным вершителям церковных судеб? У них выдержит нечто вроде экзамена и только после этого легализуется как епископ. Мне известны случаи, когда епископы, присланные Москвой с соответствующими бумагами, все-таки не были допущены к управлению своими епархиями. Те же кои допущены, имеют ли они право свободного объезда своих епархий.

Не спрашивают ли они на каждую поездку разрешения и не дают ли они отчетов своей деятельности органам гражданской власти. А как проходят теперь назначения епископами, епархиальных управлений и отцов благочинных? Свободны ли в этой области епископы? Не получают ли они указаний, а то и приказаний, кого назначать и кого увольнять? Хотя этих и подобных им многих деяний нельзя подвести, казалось бы, ни под какие каноны, но от такой легализации веет ужасом. Говорили мне, что будто бы член Синода архиепископ Филипп Гумилевский сказал «Мы будем делать всевозможные уступки, но когда дело коснется веры, тогда ничего не уступим». Но так ли говорили и поступали святые? Не умирали ли святители за свободу церкви, за ее священные предания, уставы, даже за священные книги и сосуды?

Что же касается поминовения за богослужением власти, то это деяние митрополита Сергия будто бы и не нарушает какого-либо церковного правила, но оно осуждается голосом христианской совести. Как возношение в Екатериниях имени своего епископа, так и поминовение власти есть не что иное, нежели молитвы за них. Если мы за богослужением поминаем своего епископа, то этим выражаем свое подчинение ему. Иначе разрешалось бы наряду со своим епископом возносить имена и других епископов иноепархиальных. Однако это нигде не делается. Для желающих молиться об иноепархиальных епископах имеется прошение о милости, жизни, мире и здравии. Подобно всему, наша Российская Церковь до революции возношением за богослужением имени императора выражала не свои молитвы о нем, а, вернее всего, свою зависимость от него, как от блюстителей ее интересов и до некоторой степени главы ее. Каково же настоящее отношение Православной Церкви к советской власти, чтобы поминать ее за богослужением?

Если мне возразят, что Христос заповедал молиться о врагах и гонителях, то я отвечу – пусть нам укажут молитву о власти, а они пользуются для этого прежней формулой возношения. Притом для меня непонятно, как быть со следующим за сим прошением – о «пособите и покорите под нози его всякого врага и супостата». Ведь оно никем доселе не отменено. Быть может и его читать? Ну тогда о чем мы молим и против кого направляем свои прошения? Удивление достойно то обстоятельства, что молиться о властях заставляют нас тогда, когда этого моления не желают ни сама власть, ни верующие. Почему же так ратуют осем наши архипастери? Не думаем, чтобы от них требовала эта советская ибо безбожникам не нужна и молитва.

Что же касается духовенства и народа, то у них предполагаемое поминовение за богослужением советской власти вызывает одно только негодование и возмущение. Быть может, наши первоерархи пришли к убеждению в необходимости молиться о власти, тогда пусть они возьмут на себя труд составить такие прошения, которые были бы приемлемы Как, например, «Еще молимся, уезжа во власть тесущих, да Господь Бог избавит их от всех бесовских наваждений, приведет к покаянию, исправлению, возглаголит в сердцах их мир и благое у Церкви Своей святей». Итак, положение Церкви тяжелое. Но как быть нам? Можем ли подчиняться мы тем перво-иерархам, которые стали на опасный путь, ведущий Церковь Христову к новым великим страданиям? Прежде всего, нужно хорошо уяснить себе то обстоятельство, что для Церкви Христовой не может быть большего зла, как раскол. Никакие гонения и насилия не могут нанести Церкви такой раны, как раскол. Раскол – это вечно ноющая, вечно мучающая церковь рана и горе тому, кто ее нанесет телу Христову.

Недаром святые отцы говорили, что грех раскола не смывается даже мученической кровью. Посему на церковный раскол с душевной болью можно идти только тогда, когда испробованы все другие пути и средства спасения верующих. Итак, мы ни в коем случае не можем чинить расколы. Мы должны стоять на страже чистого православия и прилагать всевозможные меры любви и обращения к совести тех, кто сознательно или бессознательно ведет Российскую Церковь к новому расколу. Мы не совершаем расколы, но если увидим, что нашими Нарушается и попирается самый дух православия? В кавычках легализованная церковь превращается в один из отделов секретной особой части при ГПУ? Пастыри связываются неприемлемыми их совестью требованиями? Тогда с сердцем, облитым кровью и слезами мы должны встать на защиту истины и сказать.

Архипастыри и пастыри! Мы отходим от вас, ибо вы уже отошли от правды Божией, вы создали новое направление в Церкви Божией. От этого нового направления, от этого раскола мы уходим. Грех же раскола лежит на вас. Но вы спросите, как же все это можно провести на деле? Кто должен взять на себя почин? Может ли это сделать каждый христианин? Когда и кто правомочен объявить верующим, что час разрыва с первоирархом наступил?

Осуждать еретиков и раскольников правомочна одна только Церковь. Если Церковь прислушает, да будет же тебе яко язычник и мытарь. Выразителем же воли церковной является Собор. Но как быть в то время, когда Собору нельзя собраться? Тогда суждения по поводу того или иного церковного явления произносят епископы. Их же суждения не есть еще окончательный приговор, но есть авторитетнейший голос в Церкви. Они являются стражем Церкви и ими в междусоборный период управляется Христова Церковь. Следовательно, и в настоящем деле почин и решение принадлежит епископату.

Но как это можно провести? Епископы, ввиду нарушения духа и буквы канонов, в одиночку и группами должны посылать свои протесты митрополиту Сергию, моля его свернуть с неправого пути. Если эти протесты не возьмут действия, тогда они, согласясь между собой, можно и через посредство переписки, сообщают митрополиту Сергию, что они отсели уже не считают его заместителем Патриаршего Местоблюстителя, осуждают взятое им церковное направление и отделяются от него. То же объявляется и всем верующим. С этого момента совесть духовенства и верующих становится свободной от всякого рода действий, приказаний, запрещений Митрополита Сергия и состоящего при нем Синода. Отошедшая же от митрополита Сергия Православная Церковь может управляться или одним из старейших иерархов, или, как это было во время заключения патриарха Тихона, каждой епархией своим архипастерем. Какую же роль во всем этом несут священники и верующий народ? Судить и запрещать архипастерей они не могут.

Не могут они также без епископов отходить от епископата. Но это не значит, что они должны бездействовать. Как воины совместно с вождем, так и они совместно с епископами должны бороться за истину и ее защищать. Как разведчики на войне не дают покоя своим начальникам, но, приходя с различных мест разведки, сообщают им об опасности, так и верующие, не пройдет опасность для церкви, должны возбуждать в своих пастырях дух ревности, бодрствования и стойкости, и всячески, духовно и материально поддерживать их, дабы те безболезненно и право правили слово истины. Молитесь же горячо за своих архипастырей и пастырей, возьмите на себя заботы об их семьях, дабы пастырь видел, что его семья не будет нищенствовать без него, и тогда смело, с любовью, а когда потребуется и с настойчивостью, сообщайте ему мнения и суждения верующих по разным вопросам церковной жизни. Опираясь на ревность и любовь своей паствы и побуждаемый ею, пастырь будет истинным отражением православия, а это – залог правого пути Есть еще и другой, менее болезненный путь. Так как митрополит Сергий не есть патриарший местоблюститель, а только заместитель патриаршего местоблюстителя митрополита Петра Крутицкого, и это заместительство он несет как послушание нынешнему местоблюстителю, митрополиту Петру, то для каждого ясно, что митрополит Петр когда угодно может освободить митрополита от всего послушания и возложить она на другого архипастора. Точно так же сами собою падают все права и обязанности митрополита Сергия, как заместителя патриаршего местоблюстителя, в случае смерти митрополита Петра.

Вот те мысли, которыми, считаю, нужно поделиться с вами. Моля Господа о вашем умудрении и укреплении. Передайте мой привет и благословение Божие всем близким! Е А.