О злых делателях (11/09/19)

Праздника Преображения Господня и память Святого, который по усталу переносится на другой день, в частности на вчерашний, но мы его специально не переносим, а наоборот перенесли бы на сегодняшний, чтобы особым образом почтить это Святого Максима Исповедника Духовного, непосредственно от такого Отца всех истинно православных. Потому что он, наверное, самый яркий пример истинного православия. Человек, который фактически стал церковью одиночку. Был такой период, когда церковь была представлена в одном человеке. И даже ни бископи, ни священники. И сегодняшний Евангелие, который мы считаем как нельзя лучше, перекликается с событием жизни этого Святого. Евангелие о злых делателях. Конечно же всем известно прекрасно о том, что работники захотели стать собственниками.

То есть они были наемники, им дали порулить, как говорится, а они захотели присвоить и убивали сначала представителей хозяина, которые были посланы им потом, и сына, то есть по сути хозяина, наследника. Это именно что такое виноградник? Конечно же церковь Божия. И нельзя пытаться стать ее собственником. Вообще человек должен очень сильно избегать любой мысли о том, что он чему-то хозяин. Уж тем более, что касается церкви. Он, и правда, мы не хозяева ничему. Любая наша даже собственность обычная, такая человеческая, но она сегодня есть, завтра он помер, и сейчас она будет.

Или даже мы еще не померли, а она уже стала не нашей. Такое тоже бывает очень часто. Думаю, что мы хозяева своего времени. Время куда-то уходит, нас не спрашивает, хотим мы им хозяйствовать или не хотим. Тело тоже не особо советуется, что хозяева мы ему или нет. Возьмет, заболеет или помрет, там еще. То есть что у нас есть такого нашего, чего у нас, можно сказать, свое. Поэтому человек это именно, ну, где-то на смысле ориентатор.

Ему дали на время. Дали на время, попользоваться, порулить, в чужом доказал, что он может владеть своим. В Евангелии прямо сказано, если вы не можете быть в чужом верными, то он даст вам ваше. Поэтому человеку дали, чтобы он проявил себя. Проявил и смог стать наследником царства. Как можно дать царство небесное, а цель у Бога именно такая, сделать людей царями. Царство небесное даровать, самого себя даровать им. Если человек не может быть хозяином себе самому, своими желаниями, своими страстями, если он превращается в маленькой какой-то собственности в какого-то тирана комнатного или в ленивого наемника.

Зачем как с обезьяной компьютер? Поэтому вот здесь вот нужно быть очень внимательным за общественными мыслями о том, чему мы собственники. Так вот злые делатели убивают. Убивают наследника, чтобы завладеть. И это не просто притча Господа. Это история, которая пророчески им сказана на все времена. Потому что она циклично повторяется в мире постоянно. Она сказана, конечно же, и о фарисеях, которые слушали ее непосредственно, и потом они ее исполнили, они убили Христа.

Это сказано о всех захватчиках церкви всех времен, в том числе времен Максима Исповедника. Это очень яркий пример, когда церковь была захвачена буквально. Это и касается наших, конечно же, времен, когда, в принципе, то же самое произошло в 20-м столетии. Это касается и последних времен, потому что о такой последней подмене в апокалипсисе тоже говорится. Так вот, почему это всегда повторяется? Потому что это исходит из самой природы церкви и из природы мира сего. Церковь – это Божий виноградник. Она с миром синим никак не может вместе ужиться на одной планете, скажем так.

Ей всегда как-то неуютно. А миру с церковью очень неуютно. С настоящим, разумеется. С ненастоящим ему даже очень хорошо. Всегда ему некомфортно, что с самым фактом своего бытия церковь показывает, что что-то в мире не так. А ему не хочется слышать, что что-то не так. Поэтому церковь всегда будет гонима настоящей от мира. Каким-то образом.

Либо попытки физического уничтожения, что тоже в истории бывало достаточно часто, или информационного, как часто обычно бывает, уничтожения, то есть выталкивания на какие-то маргинальные отшибы мира, где никто не видит, не слышит, чтобы она помалкивалась и делала. Либо самый действенный способ вообще борьбы с церковью, исторически лучший в Севастополе, это захват и подмена. Как раз то, о чем говорится в этой истории о злых виноградах, злых девочках. Они захватили и подменили. То есть известная же история, если не можешь с чем-то бороться, возглавь. То есть сделай это свое. И рули туда, куда хочешь. По сути, это повторяется в истории очень часто.

И нигде не обходится без насилия. Все-таки нельзя так просто церковь захватить без насилия. Господь не позволяет. Всегда придется чью-то кровь пролить. Либо убить, либо кого-то покалечить, либо хотя бы информационно кого-то убить нужно. Это не получалось ни во времена Христа, когда пришлось парисеям пойти на осознанное фактическое убийство Мессии. Это не получалось во времена Максима, когда пришлось его фактически уничтожить. Но совсем убить его не стали, убивать.

Это в пиар-целях было неинтересно, убить его, потому что, ну, если вы несредний старик, еще убивать его как-то все-таки посовестились. Это было в истории нашей недавней российской, в истории новомучеников и церкви, новомучеников катакомбных, когда, по сути, не сдав их, не предав их, не убив их руками, там, НКВД, МГБ, нельзя было власть церковную захватить. Это будет в последние времена. Помните о политический зверь с женой-блудницей. Это символ церкви-подмены, то есть символ захваченного виноградника. В церкви жена убивает в пустыне, ее нет, она прячется, то есть такое маргинальное у нее существование вне этого мира, фактически, в пустыне. А вот вместо нее во внешнем антураже присутствует такая вот блудница, упившаяся кровью святых, то есть тех, кого она предала. И, в принципе, с Максимом это все произошло буквально все один к одному.

Ведь казалось бы, какой он конкурент. Какой он конкурент вообще той иерархии, которая с ним боролась. Вот надо сказать, что вообще вот эта борьба всегда с церковью, она всегда поддерживается либо властью, либо с властью дружбы кто-нибудь из комителей, деньгами, информационной поддержкой. И вот Максим ничего-то не имел вообще. То есть он был, в плане внешнего, в церкви вообще никто. Он был ни иерарх, ни епископ. Скорее всего, даже не священник. Не имел места жительства постоянного.

Сейчас как бы бомж практически. Более того, был изгнанник. Сначала его изгнали варвары из одной земли, потом он в Африке был, там недолго жил, потом в Италии, потом в Византии под арестом, потом в ссылке умер. То есть вот кто он такой вообще? Фактически никто. Что с ним бороться-то? Что казалось бы его трогать? Мало ли какой-то старик, 80-летний, не согласен с патриархами, митрополитами, всем освященным собором и самим императором, в руках которых не просто власть, а вся полота лучшей, совершеннейшей на планете в то время страны.

Войска, бюджет целой империи. Это был имперский проект. Максим пошел вопреки проекту императора лично и патриарху. Это монофилийство было изобретено, чтобы попытаться обратить более-менее в православие, но не в православиях, такой конечно же гибрид непонятный выдумывали, монофизитов Южной и Северной Африки. Египтя в основном, еще до ислама там было фактически монофизитское население. И вот чтобы монофизиты вошли в общение с православными, был изобретен гибрид между православием и монофизитством. Назывался монофилийство. То есть это был проект дорогостоящий, разработанный лучшими умами, патриархами, и поддержанный императором.

И все ж было хорошо. И даже получалось кое-что, но возник какой-то Максим. Какой-то монах, который сказал, ребята, это же ересь. Это же нельзя так верить. Нельзя же веру разменивать на политические интересы. Нельзя же истинно пожертвовать ради того, что вам это выгодно в плане политической. Объединение страны, кстати, все это скоро рухнуло. Откуда возились мусульмане, которые все это захватили.

Все ради чего это было сделано. Египты, Палестины и прочее. Все это рухнуло в 50 лет. Никто и не заметил. То есть в итоге все это не удалось. И вот невозможно было Максима не уничтожить. Потому что вот эти захватчики винограда, церкви Божьи, они всегда понимают голос хозяина. Они чувствуют, что они здесь не совсем на своем месте.

Есть кто-то, кто полномочен на самом деле от имени Господа Бога говорить. И зная кошка, чье мясо съела, нужно обязательно этого человека как-то изжить со свету. Либо физически, натурально, либо как с Максимом обошлись. Объявили его государственным преступником. Приговорили к позорным всяким шествиям по Константинополю. Руку отрубили, язык отрезали. И сослали на экзотическую колуну, в какую-то там тьму таракань, где он должен был умереть. В итоге там он не умер.

То есть казалось бы, вот все получилось внешне в очередной раз. А потом все это рухнуло. И в том числе и внешне тоже с шумом. Виноградник Божий, Церковь Божия, имеет такое свое свойство, что он в этих руках не работает. В него можно забраться в качестве вора и одевить себя хозяином. Но это уже будет не виноградник. Это будет внешний антураж Церкви Божьей. Останутся там всякие бороды, кресты золоченые, рясы шикарные, высокопарные словеса, пустые, гремящие со всех микрофонов и телеэкранов.

Все это останется, а Церкви не будет. Дом останется пустым. У христеев тоже дом был сначала внешний, у иудеев, отверживших креста, он был очень даже внешний полом. А в итоге остался пустым, потому что Бог из него ушел. Ну а потом уже все рушится и внешне совершенно. И то же самое произошло в итоге, и не один раз в поздние времена происходило. Бывало, что потомки этих злых делателей осознавали, что что-то не так произошло, и каялись. В истории такое тоже случалось.

Допустим, каялся император, сын того императора, который изгналил Иоанна Запауста. Каялся у угробоправедника. Алексей Михайлович за грехи Анны Грозного каялся перед мощами Филиппа. Раскаялись духовные потомки тех епископов, которые сослали Максима. То есть, по сути, через поколение, осознав, что истина православия была у Максима, Вселенская Церковь все-таки обратилась в истину. На VI Вселенском Соборе Максим все-таки, сначала даже не Максим, а его учение, он сначала был под запретом, все равно. А вот его учение православное было все-таки возрождено и объявлено православным. Более того, его враги и гонители были анафематствованы, и они остались в помянниках как злочастливые еретики.

И император, и там Патрикский под замес попал тоже, хотя говорят, что он непогрешимый, но не повезло одному из них непогрешимому. И патриархи столичные попали тоже в анафему. То есть такое случается, но редко. Мы сейчас переживаем времена, когда у нас, конечно, не злые делатели, они слишком далеко до такого высокого звания, они духовные потомки злых делателей. Злые делатели были тогда, в 30-х годах, когда они открыто предали церковь, предали новомучников, объявили их политическими преступниками, оппонентами власти, фактически сдали их разными путями, иногда и буквально, соответствующие органы на забой, на уничтожение и объявили себя хозяевами церкви Божьей, российской церкви. По сути, до сих пор их духовные преемники продолжают то же самое делать, не отрекаясь от этого сыновства. Причем все превамбелю золотят раки своих, вернее, погибших праведников, канонизируют новомучников, которых убили отцы их, не отрекаясь от своих отцов, не анафематизуя их, никак не осуждая их поступки. То есть все то, что было предсказано Господом, и, по сути, они являются их духовными преемниками.

Мы живем вот в этой ситуации, когда виноградник захвачен, ну, в конце концов, он уже не виноградник, потому что захвачен виноградник, захвачен церковь не бывает. Либо церковь есть, либо ее нет. Это как бы так, по-другому ничего не получается. И мы не знаем, последний ли это раз случилось, то есть это вот тот самый последний, предсказанный на апокалипсисе случай, или будет еще в более худшем варианте такое очередное предательство, которое описано в Священном Писании. Собственно, нам это знать совершенно необязательно, потому что апокалипсис такая вещь, которая в некотором смысле индивидуальна для человека и, возможно, для поколений церковных. Поэтому у нас свой апокалипсис, в котором те же самые образы проходят, и тот же самый выбор мы должны делать. То есть понимаете, о чем я говорю? У каждого человека в жизни бывает и свой антихрист, и своя блудница великая, и возможность выбора, и своя ненормальная какая-то печаль, как знак отвержения Бога.

Не дай Бог, конечно, никому ее приметь. И свое какое-то исповедничество. Вот у Максима оно было совершенно явно. Его антихристы были в его жизни, назывались царями, патриархами и прочими-прочими высокопарными словами. Мы понимаем, что у церкви цветов и другого пути кроме Максима нет и быть не может. Что как бы виноградник по рукам не ходил, ничего с ним не случится. Господь Бог никогда не будет поругаем, всегда он в итоге будет победителем. Если мы с ним окажемся, то мы тоже будем с ним победителем.

Спасибо большое. Поздравляю еще раз.