О запрете молитв с монофизитами. Ответ Алексея Зайцева

Почему православным нельзя молиться с монофизитами? Разве Христос обижается на тех, кто думает, что у него одна воля, а не две? Зачем такие запреты? Лучше ведь просто дураками друг друга обозвать и молиться вместе. Смайлик. Смайлик хорошо. Люблю смайлики. Тем не менее, не думаю, что такого рода вопросы можно решить с помощью психологизации Бога.

и перенос на него какой-то нашей житейской логики, своих эмоциональных установок. Ну раз уж Смайлик тоже со Смайликом, так вот в порядке дружеского троллинга могу задать какие-нибудь встречные вопросы, доводя логику до абсурда. А вот, например, разве Христос обижается на тех, кто говорит, что его вообще нет? Или на тех, кто считает, что он есть, но Богом своим признаёт, например, Сатану. Но вот он обижается на них. Я думаю, что обида в нашем человеческом смысле слова, как реакция на что-то в отношении нас, такое сделанное, что нам не нравится, и как мотив ответного поведения, вот такого рода обида здесь просто неуместно в принципе. Еще немножко абсурда для наглядности. Сразу оговорюсь, что я сейчас никого не имею в виду, речь у меня вообще не о монофизитах, ни о ком бы то ни было, а цель дипломатично так показать нерелеванность такого рода вопросов тому предмету, о котором спрашивается.

Ещё раз повторю, что именно для такой наглядности, без всяких параллелей, попробую ещё раз довести вопрос до абсурда. Вот, например, если кто-то начнёт учить, что у Христа была не одна, а две головы, или, ну, лучше, пять голов, мол, а что такого, да? Пять и пять, с чего это вдруг так принципиально, чтобы именно одна голова была, какая разница? Ну, какая разница, может, у него вообще головы не было. Были такие докеты, которые считали, что у него вообще ничего не было и воплощения не было, а только некоторые призрачные явления. Думаю, как-то верить и молиться безголовому Христу, верить в безголового или, наоборот, в пятиголового Христа всё-таки как-то стрёмно. Мы понимаем, что на самом деле такого Христа не было и нет, а верим в какого-то другого, нормального, который реален по своей человеческой природе, он во всем подобен нам, и он, соответственно, с одной головой, а не с двумя или пятью. Ну и не без головы.

То есть из чего мы исходим? Нам хочется, чтобы, по крайней мере интуитивно, мы исходили в своей жизни из более-менее такой реальной картиной мира и имели дело с реальными вещами, а не с какими-то там фантазмами, призраками и так далее. То есть вопрос о двух или пяти головах – это для нас никакая разница, а вопрос о нашей связи с реальностью. Мы знаем, пятиголовых людей в реальности не существует, поэтому если кто-то начнет учить о них – это, конечно, дело его, дело хозяйское, Но сами мы в такую искаженную реальность верить не будем. Мы хотим реальности настоящей. Вроде как-то понятно. Но тут у нас получается такая засада, то, что очевидным образом касается нашей человеческой природы и вообще всего, относится к очевидности внешнего видимого мира, вот все это нас еще как-то худо-бедно цепляет, то есть на учение пятиголовых людях мы бы живо отреагировали, потому что это явным образом противоречит нашей картине мира, не вписывается в ту реальность, которая для нас очевидна. А вот когда дело заходит до божественной реальности или хотя бы принципа соединения божественной реальности с человеческой, это у нас уже как-то особо не цепляет.

Тут у нас, мол, в крайнем таком пределе какая разница. Это, как мне кажется, говорит о расстановке наших приоритетов, то есть реальность Бога – вопрос для нас какой-то отвлеченный и гипотетический. Но есть случаи, когда никакая разница, а человек наоборот за что-то горячо бороться, но там опять-таки речь не о божественной реальности как таковой, а просто о том, что это наша вера правая, вера православная, только потому, что она наша, поэтому я за неё буду биться. Но это тоже не вариант, и что тут лучше, какая разница, Наша вера правая, потому что она наша. Не знаю, что тут лучше. Это все и ладно бы. Но вот если мы все-таки верующие верим в Христа, или по крайней мере хотим верить, признаем худо-бедно его откровения, его Евангелие, то мы, наверное, могли бы заметить, что цель христианской жизни, как она заявлена в Евангелии, она состоит все-таки в реальном соединении с реальным Богом, со Христом. Поэтому любовь к Богу всем сердцем, помышлением – это первая заповедь, а вторая заповедь к человеку вытекает из неё.

То есть любовь и соединение с людьми, единство с ними, оно возможно как следствие любви к Богу. Любовь – это, собственно, то, что от Бога. Нужно соединиться с Богом, и тогда эта любовь от преизбытка будет изливаться на всё вокруг. Поэтому отношения с Богом, согласно евангельской логике, и апостольской, и святотической, они в приоритете. Там есть определенная конкретика, что есть Христос, Сын Божий, у Него есть Отец, которому единоприроден Они в определенных отношениях между собой говорится о том, что те, кто любит меня соблюдут такие-то условия, исполнят заповеди и тогда приду с отцом и обитель в них сотворю. и говорится о духе утешителя, который называется духом истины, который наставит на всё, на всё, на всё. Христос свидетельствует нам обо всём важном для нашего знания божественной реальности, свидетельствует духом святым, вот этим самым духом истины, которого обещает истина верующим в него. И вот этот дух истины наставляет на всякую истину.

Необходимо для нашего спасения именно. А спасение, напомню, у нас были об этом специальные ролики, это обожгение. То есть такое реальное непосредственное соединение с Богом, когда Бог становится человеком, чтобы человек стал Богом. Тем же самым Богом, которым является единственный Бог. То есть не каким-то другим альтернативным. Получается так, что пока мы ни с каким Богом не соединяемся, нам, в общем-то, и без разницы, каков он в реалии. Ну, Бог и Бог, кто его, мол, знает, что об этом говорить. Простите, и в Африке Бог, да, у коптов, например.

То есть, по факту, вот такая логика предполагает, что тот, кто ее придерживается, он не очень-то Богом интересуется. Так что у него и нет мотивации выяснять что-то конкретное Зачем тратить время, силу на то, что для нас не то, что больше имеет значение, жизненное значение по крайней мере. Ну так, ради теоретического интереса, у кого интеллект есть, можно поинтересоваться. Но чтобы из-за этого как-то страдать, биться, напрягаться, ну это как-то не для нас. А нас всех интересует, как жить в этом мире. взаимодействовать в первую очередь с другими людьми, во вторую очередь с вещами, какими-то явлениями. И вот в отношении этого всего нам нужно важно иметь более-менее адекватную картину, а лучше такую предельно точную и практически значимую картину мира. А Бог тогда, если интересует только вот это земное реальность, то Бог где-то далеко, даже если мы верующие, Он в эту нашу картину мира не включен, ну или так, постольку поскольку, по самому такому общему умолчанию.

Вот поэтому у нас, нам без разницы, там, одна у него и повстать, две там, одна воля, две воли, хоть три, хоть четыре. Многие вот прям так и говорят, причем они христиане с долголетним стажем, да, но они говорят, а какая разница, там, хоть четыре, хоть пять. Вот как с головами. Если для нас важно, что такое человек, тогда для нас важно, что у него с количеством голов. Если важен Бог, тогда важно и то, что к нему относится. Тут вопрос о наших приоритетах. Если главное – это наше отношение с людьми здесь и сейчас, а Бог где-то бесконечно далеко, поэтому и У нас и такое отношение отвлеченное. И мы считаем, что ему тоже на нас из своего прекрасного далёкого обижаться особо незачем.

А вот людям их можно потрогать, их можно как-то задеть, обидеть. Для нас это не безразлично. Это всё логика. Соединение с Богом – вещь, повторяю, чисто гипотетическая. А если она всё-таки реальна, если допустить, что кто-то вдруг реально начал соединяться с Богом, мы же считаем святых отцов, что это люди, которые с Богом и в Боге. Ну и, может быть, и сейчас бывают такие странные люди, которые считают, что это вполне реально, Ради этого, собственно, и стоит жить. Таким людям важно представлять, каков Бог, как с ним строить непосредственные отношения, чтобы не промахнуться мимо Бога, не нарваться на какую-нибудь мошенническую разводку. Сейчас всюду у нас мошеннические разводки.

А мы же из апостола Павла знаем, что Сатана, например, тоже мимикрирует под Христа. является в образе ангела света, значит нам нужны какие-то точные координаты, такие практически значимые, точный маршрут, точный алгоритм действий. То есть тут тогда мелочей уже каких-то несущественных не бывает. Ну как вот выстраивание отношений с возлюбленной девушкой, там тоже нельзя же сказать, что какая разница дарить цветы или не дарить, и вообще какая разница как к ней обращаться, каким тоном разговаривать. Тоже мелочей не бывает, если ты хочешь завладеть сердцем своей дульсинеи. Для религиозных людей стремления другие, стремления к Богу. То есть нужны точные представления, точное богословие, богословие от очевидцев, от знающих людей, от тех, которые реально сами плавали знаем. Ну вот думаю, понятно о чем я.

И вот в вопросе молитвы упомянутого, с точки зрения таких озабоченных божественной реальностью людей, молитва – это не просто какой-то ритуал совместный или одиночный, это такой реальный канал как раз установления реальной связи с реальным Богом. То есть молитва в никуда или молитва в сторону куда угодно – это уже как-то… вызывает вопросы. Реальный Бог, согласно вере святых отцов, описан в догматах. Этим описанием реального Бога противопоставляются описания из человеческой фантазии, выдумки или какие-то рассудочные философские построения, то есть человек сам что-то продумывает, ему кажется, что правильно должно быть так, то есть он додумывает реальность. А для нас важны, что-то придумать мы и сами умеем, для нас важны свидетельства очевидцев. В общем, логика вот такая, если цель обожжения, если есть такая цель, есть догматы, которые именно для нас свидетельства очевидцев. Это на уровне символов, словесных формул, путь к этой цели, То есть зафиксированный и подтверждённый множеством очевидцев, тех, кто сам плавал и знает. То есть они в картах разбираются, а мы если сидим дома, рассматриваем карты и с реальностью их не соотносим, ну нам как-то без разницы какие там линии, какие стрелочки.

Можно самому увлечься картографией, начать рисовать какие-то карты. А вопрос, насколько они вообще к реальности относятся. А это проверяется только когда сам куда-то поплывёшь. Вот такая логика, нравится она, не нравится – другой вопрос. И в принципе по-человечески, исходя из современных стандартов отношений между людьми, нормальных стандартов, можно исходить из логики, какая разница, никто же не запретит. Ну и собственно большинство современных христиан, они из этой логики исходят. Если главное для людей, как оно здесь, то какая разница, как оно там. А если, наоборот, важно, как оно там, то, значит, менее важно уже, как оно здесь.

Тутошнее пройдет и забудется, а тамошнее останется навсегда. Думаю, понятно, о чем я. Можно еще такой простой совсем вопрос, напоследок. Вот, например, если я не собираюсь строить дом и жить в нем, то мои представления о доме могут сводиться к какому-то такому типовому детскому рисунку. Зелёная травка, на ней квадратик с окошком и дверкой, сверху треугольник крыши, на ней труба и такой дымок. Чего ещё надо? Дом и дом. Все же скажут, да, вот дом.

Сиди, мечтай, как в нём прекрасно жить. Но вот если мне не просто помечтать, и я не просто только спросить, как у нас в поликлинике говорят, а мне реально жить негде и надо строить дом, то вот таким милым детским рисунком уже как-то не обойтись. Нужен для начала какой-то проект квалифицированного архитектора по всем законам строительства, а там в проект заглянуть какие-то линии, знаки, символы. Хороший дом, проект не одна сотня страниц, наверное, во всем этом не разобраться, можно же так сказать, что это такое, зачем? Какая разница, мне дом нужен просто, чтобы жить. Хочешь качественный хороший дом, чтобы стоял, значит никакая разница, где какую черту провести и каким знаком пометить. Попробуйте строителям объяснить, что нет никакой разницы, стройте по вдохновению, по наитию. Ну некоторые так и делают, но получается по-разному.

Понятно, что разбирать, что именно и какая линия значит, как она влияет на жизнеспособность конструкции, ну и вообще как бы быть архитектором не обязательно нужно всем, инструкции как стать архитектором за 10 шагов тоже нет, или даже как научиться читать эти проекты архитектурные, тоже особое искусство, нужны особые способности и так далее. Не обязательно всем быть именно архитектором. Но вот, тем не менее, важно и, наверное, обязательно для себя вопрос решить по критериям. То есть, кого из называющих себя архитектором слушать, кому доверять, а кому нет. Вот это вот принципиально. Так что, возвращаясь к вопросу, как он сформулирован, по-моему, все-таки лучше дураками друг друга не обзывать, да и вообще никого не обзывать, и не обзываться. Ересь, кстати, не обзывательство такое, можно сказать, технический Если в архитектурном проекте допущены существенные ошибки, которые влияют на строительство, то дом по этому проекту не построишь. Не обязательно сразу делать вывод, что архитектор какой-то там негодяй, что он там дурак и такой секой.

То есть он во всем остальном может быть прекрасным человеком, а вот здесь тем не менее он ошибается. В общем, обзываться дураками совсем незачем, ну и молиться вместе до согласования проекта тоже ни к чему, это запрещено. И запрещали те же люди, которые в архитектуре кое-что смыслили. При этом надо же понимать, что это не исключает человеческую вежливость, доброжелательность, любовь ко всем людям и всё такое. Нельзя исходить из того, что ты не признаешь тот проект, которым я пользуюсь правильным и хорошим, значит, ты меня, дескать, не любишь. Почему не люблю? Люблю, просто считаю, что тот проект, которым ты пользуешься, он не точный и дом по нему не построишь. А это уже некоторая такая религиозная проблема.

Это не проблема отношений человеческих здесь и сейчас, вот тут на земле, а это проблема отношений с Богом. Вот поэтому из-за этой проблемы я переживаю, а вот отношения с людьми как-то я могу и вообще без религии, без христианства выстраивать. То есть раз уж монофизистов упомянуто, В двух словах буквально. Проблема монофизитства с точки зрения святоотеческого православия, веры в обожине, причем речь о так называемом умеренном монофизитстве, северианском, северо-антиохийского, проблема в том, что оно все-таки исключает наше обожине во Христе, не просто формально, а как его понимали полемизировавшие тем же севиром и северианами, Максим Исповедник, например. Вне компетенции, трудно заподозрить. Ну и другие святые отцы. Сказать, что они чего-то не допоняли, а вот условные сотрудники отдела внешних церковных связей все допоняли, все правильно решили, акценты расставили, что были какие-то терминологические разные традиции, друг друга из-за терминологии как-то разошлись. Ну это вот как-то немножко детский сад.

Ну я так представляю Максима Исповедника по его текстам, по его жизни, по документальным свидетельствам о его жизни они есть. Ну и представляю сотрудников ОВЦС тоже как некий класс. Ну как-то, наверное, все-таки При всем уважении ко вторым, выбор делаю в качестве доверия как авторитету первого, то есть Максима Исповедника. То есть из него, из других отцов следует. Дело тут не просто в словах, не просто в терминологии, а именно в стоящей за словами и терминами вере, вере в обожине, причем в обожине, как его понимали святые отцы. И вот, собственно, на эту веру лично я, например, подписывался, становясь христианином. А на веру в земной мир какой-то, там, дружбу, жвачку, всех вообще верующих я не подписывался. Не потому что я считаю, что это что-то такое излишнее плохое, а потому что это вообще не предмет веры.

Это такая вот земная реальность, которая приходящая, сегодня есть, завтра ее нет. И вот более того, ради земной дружбы незачем было бы воплощаться Христу, а мне незачем было бы становиться христианином, дружить и как-то делиться жвачкой. У меня без христианства худо-бедно получалось с детства, на уровне каких-то элементарных человеческих представлений, это люди учатся сами или воспитываются Так что возвращаясь к вопросу, никто не дурак, все по-своему хорошие, все молодцы, но дело обстоит так, что не все мы единоверцы и далеко не все, называющие себя христианами или даже православными христианами, только очень и очень немногие верят в обожжение как реальное непосредственно соединение с Богом, потому Увы, не со всеми можно молиться. Совместная молитва – это знак единой совместной веры. Это не я придумал, это уже в Евангелии у апостолов можно увидеть, если хорошо присмотреться.