О мученичестве в христианстве (2019.08.14)

во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня мы совершаем древнейший, один из древнейших христианских праздников, 1 августа, он в византийском календаре, память мучеников маковейских, которые называются, или маковеев, которые называются не потому, что они принадлежали к роду маковеев, они как раз к нему не принадлежали, а потому что о них говорится в маковейских книгах Библии, но это не важно, почему они так названы, а важно, почему и кто они такие. Их было во втором веке до Рождества Христова, семь сыновей одной матери и, конечно, символизм их мученичества и богословия, которое за этим стояло, оно уже тогда было христианским. Мы совершенно справедливо говорим, что христианство упразднило кровавое жертвоприношение, но, строго говоря, оно их не совсем упразднило, потому что жертвоприношения животных в христианстве оставались, но и до сих пор остаются во многих христианских обычаях, и в Византии это долго было, и в Риме до богослужения Папы Римского, даже до 12 века было, может и позже. Но, по крайней мере, Евхаристия, самое главное жертвоприношение христианское, совершается без заклания каких-то животных и называется совершенно справедливо бескровной жертвой. Но мы не должны забывать, что если это Евхаристия, то это жертва Христова, и именно жертва Христова, которая была не просто с кровью Христовой, не просто кровавой, но она была жертвой человеческой, если смотреть по человечеству, а на самом деле еще и божественной, потому что это Бог принес себя в жертву, хотя не божественная природа, но божественная постась Логоса была и принимающей жертву, и приносящей жертву, и самой жертвой. Как говорится об этом в молитве на херувимской песне, которая появилась где-нибудь в веке, наверное, в 5-м, если не в 4-м. Ты, если приносяя, приносимый и приемлий Христе Божий наш, говорится об этой жертве, которую собирается приносить община.

И вот получается, что отмена постоянных жертвоприношений животных, которые были в Ветхом Завете, точнее, замены их символическим жертвоприношением, она происходит только через отсылку к жертвоприношению Иисуса Христа, который является гораздо худшим, если можно сказать, с гуманистической точки зрения, чем любые жертвоприношения животных. Но для того, чтобы нам в этом участвовать, создалось соответствующее богословие, которое создалось как раз еще до Рождества Христова, богословие, связанное с маковейскими мучениками, и особенно оно отражено во Второй и еще больше в Четвертой книге Маковейской, которая первого века по Рождестве Христову примерно, и она выражает это богословие жертвы. Там даже такое слово употребляется вместо души, то есть вместо души каждого из спасенных они дали свои души. Это то, что потом будет, конечно, но душа это по-еврейски также и жизнь просто означает, то есть самого себя. И это то, что будет потом принято и христианами. То есть получается, что не просто жертва тех животных, которая была прообразом, наконец, явившейся реальности, жертвой самого Бога, причем человеческой, но и для того, чтобы этому приобщиться, тоже нужно идти путем жертвы. Поэтому путь христианства это путь мучеников. И поэтому мученики даже не называли специально мучениками, а слово мучить.

Мы знаем, что в греческом языке и во многих других христианских языках потом такого слова не было, а старое слово свидетель, которое означает, что он свидетельствует о том, что он знает, что он видел, что он понимает, оно стало применяться к мученикам. Они свидетели веры, они это говорят. То есть получается, что здесь не просто жертва одного Бога, одного Иисуса Христа, но это жертва всех тех, кто будет к нему присоединяться через мученичество. И поэтому христианство отличается от других соседних религий, от иудаизма и потом от ислама, тем, что в нем совершенно запрещается отрекаться от Христа. То есть, например, в Талмуде говорится, что если есть опасность для жизни и от тебя требуют под угрозой для жизни отречься от веры, то надо отречься от веры, принять ложно какую-нибудь другую веру, которую тебе требуется соблюдать в тайне свою собственную веру. Вот в христианстве это невозможно, потому что если ты внешне принимаешь другую веру, все равно какую, то то, что ты соблюдаешь христианство в тайне, это уже не будет христианство, это будет совершенное отпадение и другое. Вот это показали мученики Маковейские, которые не стали в мелочи даже отступать от закона, не потому что само по себе это так важно, а потому что отступление от закона по требованию язычников, это есть отступление от закона и отпадение. И нет никаких причин, которые могли бы это оправдать.

Поэтому, если ты хочешь спасения, и попал ты в такую ситуацию тоже по промыслу Божию, то надо допустить, чтобы тебя убили. И вот это является абсолютной истинной христианство, но это было еще до христианства, повторю, в Ветхозаветной церкви, как раз во времена Маковеев уже стало особым богословским учением, но в христианстве это стало так. Поэтому те, например, люди, которые пали во время гонений, они не являются христианами, но потом они могут раскаяться и быть приняты в церковь и опять станут христианами, но пока они этого не сделали, они не христиане. И говорят наши современники, которые совершенно по-другому воспитаны, что ну как же так, вот были такие обстоятельства, невозможно было остаться, а так бы тебя там убили бы, замучили и так далее. Но это совершенно не оправдание. Значит, пусть бы замучили, пусть бы убили. Другое дело, что можно справедливо заметить говорящему, например, мне сейчас, что а как ты? Ты уверен, что так сделаешь?

А я отвечу, что я не уверен, я за себя не знаю, я могу отпасть как угодно, но я уверен в другом, что если я сделаю не так, так я отпаду. И прошу вот заранее всех так и считать, ну как сказали бы не совсем христиане, что если я так сделаю, то прошу меня пристрелить. Но в любом случае это никак не повлияет на истину, а истина заключается в том, что христианство держится только исповеданием. Христианство не является религией хороших людей, что давайте будем всех любить. Потому что, во-первых, это не получается, а если на этом очень настаивать, и обычно те, кто так говорят, они просто когда не получается, говорят не шмагла. А как в одном рассказе про лошадь старую, которая очень просилась, чтобы ее поставили на скачки, и потом когда она не смогла там пройти круг на скачках, она так вот сказала, не шмагла. А зачем просилась? Вот это примерно так выглядит наш рядовой гуманизм, когда когда говорят, что у нас хорошая религия любви, но вот не получается всех любить, не шмагла.

А бывает, конечно, что настаивает, чтобы непременно получилось, но тогда получается всякий тоталитаризм, всякие ужасы, секты, в плохом смысле слова, и не приведи Господи, что получается. А вообще говоря, та любовь христианская, которая должна быть, она весьма далека от всего этого. Это жертвоприношение. То есть, если ты участвуешь в жертвоприношении Богу, которым является христианская жизнь, причем это оформленной литургически, потому что литургия, которую мы только совершили, она больше ни о чем, кроме как об этом, то тогда Бог в тебе будет действовать, Бог будет заменять твою немощь. И там, где ты сам бы ничего бы не мог, там все-таки Бог скажет и будет точно по Евангелию, что не думайте, когда вас куда-нибудь повлекут, что вам говорить, а Дух Святой будет за вас говорить. Вот так оно, как проверено уже многотысячекратно, так оно и происходит. А если ты начинаешь как-то крутиться и думать своим умом, даже думать о том, что вот религия наша христианская, чтобы всех любить, а мы тут занимаемся какими-то непонятными, а предоверскими штуками, то получается все очень плохо. И в русской истории 20 века мы имеем очень много подтверждений этому.

И новомучеников мы видим, которые как вот надо, так вот и делали во времена Большой Ганини, и те, кто отпал во время Ганини. Если кто-то отпал во время Ганини, то не надо говорить, что он христианин, и просто вот были такие тяжелые обстоятельства. Если кто-то выдавал себя за марсиста, а не за христианина, то это тоже, конечно, означает отпадение. И вот не надо никого судить, потому что всем даже отпадшим от веры судит Бог, это само собой. Но поступок должен квалифицироваться однозначно, что так нельзя. И вот поэтому будем держаться православие, конечно, истинного православия, потому что неистинного не бывает, тоже будет не право, а кривославие. И будем держаться того православия, которого держались святые отцы, они держались верой мучеников, они держались верой мучеников маковейских. Именно поэтому эти святые еще в Етхово заветы стали образцом для всех христианских мучеников и такими почитаемыми у нас.

Аминь.