О гневательной силе души

В продолжении предыдущей серии задали вопрос специально про гневательную или иначе называемую раздражительную часть души. Как с ней правильно управляться? Для чего она существует вообще? Какие есть с ней проблемы? Ну, проблемы с ней многочастны, многообразны. Почти все проблемы, которые у людей встречаются в жизни, связаны с ней. Мы будем сейчас говорить не о людях вообще, даже не о христианах вообще, потому что тоже широкая тема, а только о том, что очень специфично для монашества. Хотя, конечно, в большую степень это и для других немонахов тоже подходит.

Итак, монашество обычно предполагает два таких совращения, одесную и ашую. Одно, казалось бы, можно тут сказать, что это одесную, заключается в том, чтобы отказаться от действия гневательной страсти. Ну, то есть, ее всячески подавить. Конечно, это нездоровое положение, потому что Это такой человек просто превращается не в смиренного, а в тряпку. В чем отличие от смирения? Смирение предполагает, что есть какие-то движения души, которые так бы хаотично проявились как-нибудь неправильно. А человек стремится к тому, чтобы они проявились правильно. И поэтому он так вот ведёт себя мягко почти всегда, иногда жёстко, когда надо.

А здесь человек никогда себя не ведёт жёстко, он просто превращается в некую тряпку. И вот такой, как бы с кавычкой скажу, монашеский идеал довольно распространён. Особенно много всяких начальников церковно-монашеских, которые любят такими делать своих подчинённых. Сами они при этом, конечно, противоположны. Я сейчас об этом скажу. Какие другие бывают. Конечно, это означает, что вместо того, чтобы бороться со страстью гнева, борются с самой душевной способностью гневательной. И, конечно, ничего хорошего из этого не получается.

Но это, кажется, понятно. Теперь страсть гнева. Если люди, наоборот, в другую крайность впадают, в левую, а не в правую, Там получается, что страсть гнева проявляется избыточно, и там, где ей вообще не следует проявляться. Выбирая не те объекты. И здесь, в свою очередь, люди делятся на две категории. У кого эти объекты преимущественно внешние, и у кого эти объекты преимущественно внутренние. Очень много людей, которых я знаю, вполне счастливо могут совмещать то и другое, правление греховной страсти. Но я расскажу о них отдельно.

Внешнее — это восприятие, это стремление формировать такую группу, Зачастую монашеские общежития становятся такой группой, которая на языке психологии называется в рифму fight-flight, нападение-бегство. Это группа, которая всюду ищет врагов. Причем практика показывает, и теория тоже, что она никогда не находит их в достаточном количестве за пределами своей группы. только это ее цементирует. Поэтому приходится искать внутри своей группы. Поэтому она все время раскалывается, все время какие-то разрывы, ссоры. И вот такое крайне немирное состояние бывает у таких людей и у таких групп. Мы, конечно, все этого насмотрелись, и это вот имеет совершенно очевидное проявление страсти гнева внешне.

это одно неправильное, другое, может быть, труднее понять, когда внутреннее проявление страсти гнева, когда человек направляет эту агрессию на себя, то он видит, ну, или ему кажется, что видит зачастую, он действительно видит свои какие-то неисправности, грехи, и вот дальше надо гневаться на себя в таком педагогическом смысле, как родители, хорошие родители делают вид, что они гневаются на детей, на самом деле они не гневаются, а проявляют к ним строгость, чтобы те поняли, что вот так вот не надо, и обязательно поняли, а как надо. Вот не просто как-то не надо и непонятно как надо. И вот, а здесь вместо такого конструктивного подхода люди там себя обзывают, приходят к какому-то выводу, что я, мол, полное ничтожество, как-то тяготятся с собой, себя стесняются и тому подобное. Это тоже, конечно, не смирение никакое, это невроз вообще говоря, и поскольку неврозы это не просто медицинское состояние, но и некое душевное, то, конечно, это то же предание себя страсти гневу, вознашение самого себя. То есть вот это все как не надо. А как тогда надо? Волшебная способность гнева, которая сама по себе безгрешна, она безгрешна, но она не умеет выбирать направление, куда ей действовать. По-хорошему она должна руководствоваться разумевательной частью души, то есть она должна следовать разуму, именно в таком глубинном смысле слова разуму.

И тогда будет все правильно. Если разум ошибается или вообще устранился от руководства, то она поступает в некое хаотичное движение, и получается всякая ерунда. Но когда она действует… сообразно с разумом, ну, тогда она восстает против всякого того, что этот разум человека, который тоже может, конечно, заблуждаться, считает неправильным и несправедливым. И стремится это отсекать. Она неконструктивна, то есть она ничего не предлагает, что сделать вместо этого. Для этого нужны другие части души. Но свое дело она делает, она это отсекает.

А если человек, человеческий разум руководствуется христианскими и монашескими представлениями, то, конечно, понятие о должном и справедливом черпается из них. И тогда у нас есть только один объект для гнева. Это греховные страсти. Но в каком-то смысле уже с оговорками бесы. Но никто из людей, в том числе не я сам. Конечно, многие святые говорили в хорошем смысле слова, что какой я плохой, ничтожный и так далее. Но надо смотреть, что за одними и теми же словами может быть разный смысл. То есть у них это было конструктивно, что надо исправляться, надо каяться, надо меняться.

Покаяние — это не обзывание из себя, а изменение ума, как мы хорошо помним. То есть опять нечто конструктивное. Но чтобы было конструктивно, надо уклониться от зла. Вот сила гнева, сильная души, она не для того, чтобы избирать благо, она этого не умеет. Но она расчищает для этого действия почву. Разумевательная сила избирает благо. А вот устраняться от зла по велению разумевательной силы нам обеспечивает сила гневательная. Как это на практике?

Очень часто мы впадаем в грехи мало-помалу. Конечно, бывает, что мы впадаем в какой-то грех резко, внезапно, не успев нигнуть глазом. И тут тоже надо как-то включить гневательную страсть. хотя бы постфактум, чтобы прекратить это, чтобы как-то исправляться, но воспрепятствовать такому она просто не успевает, гневательная сила души. Но очень часто мы впадаем вот в такие закоренелые греховные привычки и так далее, именно Так потихонечку. Все это напоминает известный рассказ о лягушке, которая постепенно сварилась из-за того, что попала в воду, которая была холодной, а потом она так потихонечку нагревалась. И все вроде так еще можно потерпеть, еще можно потерпеть, но и так можно и свариться в конце концов. Вот.

Чего не хватило этой лягушке? Не хватило даже не самой гневательной части души, которая у неё была, а не хватило навыка её применить вовремя. Сказать, что всё, стоп. Что так дело дальше не пойдёт. То есть оно именно пойдёт, если так ему допустить, то ничего хорошего не придёт. Поэтому вот сейчас я выпрыгиваю. Пока ещё только вода такая тёплая. То есть, вроде, с точки зрения житейской, когда мы так выпрыгиваем из ситуации, это выглядит как-то нездраво.

Что-то все терпят, а ты вдруг не терпишь. Да ничего, вроде, так еще можно жить. Терпимая ситуация. Так я отвечаю, что да, она еще терпимая, потому-то я из нее и выпрыгиваю, чтобы она не стала нетерпимой. Потому что я же вижу тенденцию. И, конечно, тут тоже можно поддаться панике какой-то и сделать какие-то преждевременные движения, тоже можно повести себя неразумно. Но разумное поведение действительно предполагает, что в тех случаях, когда опасность неочевидна, все равно надо включать гневательную силу души для того, чтобы вот так вот резко отсекать то, что требует отсечения. То есть оно именно для отсечения греховных страстей.

Она не может сама определять, какие страсти греховны, а какие нет, как именно и когда их отсекать. Это не её дело. Это уже просто инструмент, а он должен быть в руках у разумевательной части души. Можно под конец вспомнить, что святые асы часто ситуацию применения гневательной части души называли «противостать в лице», то есть не смущаться тем, что перед лицом каких-то то ли помыслов греховных, какой-то истории с лягушкой, То ли каких-то людей, которые к чему-то склоняют. Прямо сказать, что нет, так дело не пойдет. И не бояться быть кому-то неудобным, включая самого себя.