О действиях, происходящих от благодати. Слово 71 ⧸⧸ Прп. Исаак Сирин： малоизвестные сочинения

Преподобный Исаак Сирин. О действиях, происходящих от благодати. Слово семьдесят первое. Не вошедшее в греческий перевод. Постоянно отмечай происходящее в душе твоей и наблюдай. И когда ты почувствуешь в себе, что божественное промышление начало открывать себя душе, уразумей отсюда, что ты близок к гавани чистоты. Ведь когда человек начинает подниматься от страстей, тотчас эта святая сила прилепляется к душе и не удаляется от нее ни днем, ни ночью, и показывает ей Божественное домостроительство. И ведь все, совершающееся в тайне и наяву у человека, и во всем творении века сего, вплоть до самого малого из всего, что есть, и существующего, и даже еще не существующего, открывает душе оная сила, прилепившаяся к ней, и открывает ей силу действий Божьих и показывает ей божественное промышление, непрестанно соприсутствующее всему в этом творении и все в нем совершающее, а также показывает, как оно всегда соприсутствует человеку и во всякое время хранит его от сопротивников, когда он не чувствует этого и не знает об и направляет его ко всему, что относится ко спасению, и покою души его, и тела его, и обретению жизни его.

А затем эта же самая Божественная Сила, которая все это совершает, тайно показывает человеку саму себя, в умопостигаемом откровении его духовной природе, то есть уму. Когда же человек сподобится принять эту силу в Душе ничего более у него не остается, кроме изумления и тишины, и слез, источающихся во всякое время, как вода, и с этого времени человек прекращает все дела. И с тех пор ты будешь видеть в этом во всякое время зрелище постоянства промысла Божия по отношению к творению рук его. Ум, поглощенный изумлением, утихшие чувства, немощный поверженный на лицо свое в молитве, ибо нет у него языка, чтобы говорить, и, опять, ему недостаточно сердца, чтобы молиться. Но от изумления происходящим даже сама молитва упразднилась. Это то упразднение, которое лучше делания, и которое бывает, только когда человек умеряется во всех своих чувствах и движениях и непрестанно повергается на лицо свое пред своим Господом, вплоть до того, и кости его возносят хваление Бога в тишине своей, в этом известном упразднении, как сказал Пророк. Все кости мои скажут – Господи, кто подобен Тебе? Из всех страстей Он и без гордости в первую очередь окажется у Тебя в это время связанным и поверженным под ноги души.

По этому дару, как говорят, человек сподобляется Любви и совершенного смирения. Сей самый дар прежде всего вкушается в безмолвии. И невозможно, чтобы те, кто в труде и хранении чувств пребывали в совершенном безмолвии, не знали его. Когда же человек выходит из безмолвия и разрешается от него, этот дар удерживается от него. Когда же он снова входит в безмолвие и проявляет попечение о душе своей, и с решительностью привлекает ее к обычному труду, этот дар снова простирается к ней и показывает свою силу душе. Наконец, когда кто достигает полного совершенства, эта сила пребывает с ним и внутри, и вовне, состояние безмолвия. И ни на час не прекращает он стенаний и слез и прочего подобного сему. даже если он еще не исполнил в точности чинопоследование своего служения.

Даже сейчас есть люди, которые исподобились этого состояния безмолвия по частям, и из этого, доступного им частного, они познают его собственные свойства. Ибо когда кто-нибудь попробовал чашу вина из большого меха, отсюда он познает его весь, а именно, каково это когда и другие будут пить вино из него, частично или целиком. Тот же, кто в полноте обладает этой силой, не сразу отыщется, разве что с трудом. Поскольку этой силой является дар хранения безмолвия, и поскольку нет того, кто обладал бы в этом нашем изувеченном поколении совершенным безмолвием и полным хранением чувств, то и от даров его мы оскудели. Тот же, кто получил эти познания через запись, сделанную чернилами, а на деле они, то есть эти познания, не находятся при нём в опыте, подобен человеку, который держит в руке свою арфу с правильно настроенными тугими струнами, а пальцы его не умеют и не обучены ударять по ним и издавать мелодию для усложнения души его. Напротив, он приобрёл одну лишь арфу. но вместе с ней он не приобрел искусство игры на ней, и он нуждается в других, кто играл бы на ней перед ним и услаждал его. Не тогда радуйся, когда ты обогатишься знанием многих вещей, но тогда радуйся, когда то, что ты знаешь, оказалось при тебе на деле.

Ибо первое без второго, постепенно обращаясь вспять, из-за праздности еще и соединяется с гордостью. Когда же ты приложишь усилия ко второму, то в любом случае и тем первым просветишься без обучения. Око-ведение – опыт, и возрастание его – постоянный труд. Пусть это будет для тебя ясным знаком незамутненности души твоей, когда, наблюдая за самим собой, ты видишь, что ты преисполнен сострадания ко всем людям, и в жалости по отношению к ним твое сердце изнемогает и горит, будто в огне, без различия лиц. Когда через это в тебе постоянно будет виден он и образ Отца Небесного, ты сможешь уразуметь степень твоего жития не из различных твоих трудов, но из изменений, которые принимает твой разум. У тела же войдет в обычай омываться слезами. когда ум будет зреть духовные вещи, слезами, источающимися из глаз, словно из наводнившихся потоков и затопляющими щеки без принуждения и помимо собственной воли человека. Я же знаю некоего человека, который, даже будучи спящим, объят был изумлением по Богу в некоем созерцании из-за обилия вечернего чтения когда душа его была в оцепенении, в размышлении о том созерцании.

Он будто бы чувствовал, что долгое время у него было такое состояние, что он размышлял о движениях своего сна и наблюдал за изумлением от оного видения. Была же глубокая ночь, и он резко пробудился от сна, когда слезы его источались, как вода, и стекали до его груди. А его уста были полны словословия, и сердце его размышляло о созерцании долгое время в ненасытной сладости. И от безмерного множества слез, которые проливались из его зрачков, и из-за оцепенения души своей, которым были скованы все члены его тела и сердце его, в котором билась некая сладость, Он даже не мог исполнить по своему обычаю ночную службу, кроме с трудом некоего псалма ближе к утру. И настолько одолевало его множество слез и остальное из описанного здесь, что истекал поток из глаз его помимо его воли. Будем же стараться и мы, братья мои. И когда у нас появится желание поспать, задолго до сна будем размышлять в словословиях и песнопениях, и чтений Священного Писания, сохраняя себя от злых воспоминаний и от всякого отвратительного размышления, и наполним сокровищницу нашу изобилием всего прекрасного. И тогда пусть охватит нас сон, когда мы полны памятыванием о Боге, и душа наша кипит в сильном влечении к благим вещам, по причине благодати Божией, охватившей нас во сне и изливающий на нас дар свой.

Даже когда мы спим, испытывая нас, чисто ли тело наше от любого рода скверны и очищены ли от мерзости движения сердца нашего? И по этой причине цены власти тьмы не смогут стать близко окрест нас, из-за меча и острия благодати, окружающих нас. А если они, как им того хочется, застанут нас в таком состоянии что благодать удалится от нас, презрев нас и извергнув от себя наши души, словно безжизненные трупы, то тогда они приблизятся к нам со всей своей злобой и будут искушать нас всеми гнусными и ужасными движениями по влечению их отвратительного желания. И когда окажется, что такое случилось с нами во время нашего сна, мы сразу же должны понять и вспомнить и почувствовать что этой ночью Божественное Синение удалялось от нас. Как же бесы не поглотили нас? Но Божественная Воля, держащая душу всякой плоти, так лишь позволяет им приблизиться к нам, чтобы взбодрить нас и увидеть наши души. Невозможно, чтобы они приблизились к нам, когда Оно, то есть Божественность Нисхождения, пребывает близ нас.