Нестяжательство (2021.05.20)

Христос воскресе! Продолжающимся праздником Пасхи, с продолжающимся праздником Жен Мироносец, Иосифа и Никодима, и с сегодняшним особенным праздником Нилы Сорского, ради которого мы служим сегодня литургию. Поздравляю также всех причастников с принятием Святых Христовых Тайн во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Христос воскресе! Сегодня мы совершаем память Нилы Сорского, нашего особенно любимого святого и особенно важного для монашествующих, а значит и для всей церкви, потому что церковь бывает только там, где есть монашество, и вокруг монашества. Нет монашества – не будет церкви, по крайней мере православной церкви не будет точно. Это подтверждено веками, и это так следует просто из теории того, что такое церковь. И вот для того, чтобы было истинное монашество, именно на Руси особенно потрудился Нил Сорский со своими учениками, и их труды для нас актуальны прямо и сейчас.

И, конечно, читая Нила Сорского, читая о нем, читая его учеников, мы учимся той же самой науке подвижнической, которой учили святые асы греческие в добротолюбии и, по сути, которую учили еще редкозаветные пророки. Но это, конечно, очень важно, но исторически для нас еще другое тоже, никак не менее важно, что именно Нил Сорский создали внутри нашей церкви российской, уже поместной, то движение, которое хоть почти было на грани исчезновения неоднократно, но как-то все-таки не исчезло. И если бы оно исчезло, то исчезла бы и сама церковь, по крайней мере, в том смысле, в каком церковь бывает настоящей, православной. И вот это нас учит еще одному уроку, тяжелому для усвоения. Бывает, сейчас говорят, что был Нил Сорский и Иосиф Володский, у них разные традиции, но они стремились к одному и тому же, и поэтому истина посередине, или как-то истина там и там. Надо сказать, что ни те, ни другие, ни последователи Иосифа Володского, ни последователей Нила Сорского так не считали. Действительно, между ними были некоторые моменты, в которых они соглашались, а именно, что еретики – это плохо, что надо что-то делать с митрополитом московским, который был еретиком, и нельзя допускать всякого развращения еретического. В этом, конечно, между ними спора не было, но это еще не аскетика.

Хотя хорошо, конечно, что здесь они действовали солидарно, и это помогло спасти Российскую церковь от ужасного зла, которое совсем уже было захватило в конце XV века. Но в отношении того, какой будет церковь, и базовый для этого вопрос – какому быть монашеством, потому что в зависимости от того, какое будет монашество, такая будет и церковь, между ними никогда не было согласия. И те, кто потом пытались их соглашать, они пытались сделать что-то среднее. Вот возьмем что-то среднее между какой-нибудь субстанцией, которую мы собираемся есть в качестве супа, и той, которую выливаем в качестве помоев. В принципе, конечно, то и другое представляет какие-то крайности. Одно – суп, другое – что-то противоположное. И вот есть любители, которые считают, что крайности не надо, надо все смешать. И вот они это употребляют, но, конечно, эффект получается соответствующий.

Потому что, конечно, можно только удивляться, почему же мы читаем Нила Сорского, почитаем его во святых, молимся ему, а вот той пользы, которая должна, вроде бы, все это приносить, мы не получаем. И особенно это в русской церковной истории так проявилось. Потому что вот так употребляют полезную пищу вместе с пищей, крайне неполезной. Потому что не сделали реально выбор никакого. А когда не делали выборы в пользу добра и выбирают смешение добра и зла, то и получается отнюдь не добро, получается на самом деле зло. Просто оно может иметь несколько другой вид. Оно может быть даже менее ядовитым, действительно. Но все равно оно не становится от этого добром.

И поэтому, конечно, те, кто подражали Нилу Сорскому после него, они бывали гонимы в российской церкви. Это и его ближайший ученик Васян Патрикеев, который закончил свою жизнь в Осиплянской тюрьме. Это и Максим Грек, который не был прямо его учеником, потому что он и сам мог кого-то поучить. Но он был тоже с ним всецело солидарен, который, милостью Божией, не закончил свою жизнь так же, как Васян Патрикеев. Но все равно закончил ее под домашним арестом и в затащении. Это старец Арсений, которому удалось сбежать с Соловков. Видимо, помог ему тогдашний егубин Соловецкий, а будущий митрополит и священномущенник Филипп. Потому что без его помощи было нереально сбежать с Соловков.

Но он сбежал в Литву и, благодаря эмиграции, продолжал трудиться на благо настоящей российской церкви. Надо сказать, что тогда была митрополия Киевская, и та, которая была в Москве, была в расходе. И также назвать и князя Курбского, который тоже бежал в Литву и там стал духовным чадом старца Артемия. Потому что он в нем нашел продолжателя и равного своему старцу, который у него был в Москве, блаженному Феодориту. И который тоже попал в царскую опалу тогда. И вот дальше так вот оно все пробивалось. И о чем это нестижательство, которым этим словом стали называть учения Невоссорского, отличается от других представлений о монашестве или о христианстве? Если очень коротко говорить и немножко метафорически, то оно отличается от того, что христианство состоит в христианстве.

Это религия, и не надо туда примешивать всякую мирскую совершенно недостойную, хотя может быть иногда и хорошую, но все равно недостойную к христианству заботу. Поэтому так встал вопрос о богатстве монастырей, о том, чтобы имели они собственность. Я уже не говорю рабов или не имели. То, что в принципе это было допустимо по церковному праву, с этим никто не спорил. То есть нестижатели никогда не отрицали, что можно иметь совершенно любую собственность монастырям. Монахам, конечно, нельзя в личной собственности, но и осифляне тоже считали, что монахам нельзя в личной собственности, а монастырям можно. Но они говорили так, что в русских условиях надо это запретить, надо, чтобы этого не было. Потому что те святые отцы, которые владели, владели бесстрастно.

А вот у вас не получится, как говорили они осифлянам, и оказались абсолютно правы. И получается, что монастыри и церкви, в которые уходят житейские попечения… Надо сказать, что и русские святые были, которые достойно этим всем занимались. Например, Кирилл Белозерский даже как раз из учителей Нила Сурского из этого поколения. Но в целом это был не тот путь. И вот для тех, кто этого не понял в XVI веке, в XVIII веке все объяснила Екатерина, которая отняла уже все монастырские земли. Ну а кто даже в XVIII веке не понял, тем в XX веке объяснили самые лучшие церковные учителя, наши большевики. Потому что лучше, чем они научили церковь, как следует жить ради Бога, а не ради всяких мирских выгод, учителей просто в российской истории не было.

Конечно, такой способ учительства, который они избрали, привел к тому, что появилась псевдоцерковь, которая стала их обслуживать. Но в любом случае это уже за пределами настоящей церкви. Для истинной церкви они, конечно, оказались очень полезными учителями. И вот сейчас мы, находясь на развалинах той российской церкви, которая была сто лет назад еще, и при этом понимая, что она была разрушена для того, чтобы очиститься, потому что иначе ее очистить было уже никак нельзя, пытаемся все-таки быть церковными людьми. И, конечно, нам становится гораздо понятнее, что надо следовать Нилу Сорскому, что не надо иметь житейских попечений в церкви как таковой, а уж тем более монашество в этой церкви, которое составляет, повторю это, сердцевину любой церковной организации. Поэтому надо смотреть на Нила Сорского. Надо понимать, что надо не просто почитать его как святого и ему молиться, надо понимать, что он показал нам единственную возможность сейчас, путь монашеской жизни и церковной жизни в целом тоже он показал. И не надо смешивать его чистое учение и понимание православия с разной грязью и отравой.

Конечно, в русской традиции исторически, поскольку там победили и асектиане, хотя просто их победа не была абсолютно разгромной и что-то от нестержателя осталось, но в целом, конечно, историографическая традиция церковная, она неосифленская, и поэтому в ней и почитание святых соответствующее. Но надо смотреть на то, на что действительно показывают настоящие святые, и они традиции не разделяли. Надо сказать, что в истории церкви очень часто бывало, что вот так, не расходясь в догматике, расходились в каких-то других вещах, но бывает не менее важно, чем догматика для единства церкви, для ее выживания, и получались как бы разные традиции. Одних святых почитаем, других нет. Поэтому, конечно, важно почитать Нила Сорского и почитать тех, кого почитал сам Нил Сорский и его ученики. И почитая не только молиться, но и следовать правилам их жизни как для монашества, так и для церкви в целом. Аминь. Ну, послушаем.