Марк Эфесский (2022.02.02)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня мы совершаем память Марка Митрополита Ефескова. И, конечно, для истинно православных христиан почитание этого святого имеет особое, очень большое значение. Хотя он умер в 1445 году. Это не совсем сегодня. Но то, чем он занимался в своей жизни, для нас сохраняет полностью свою актуальность. Мы больше всего знаем о Марке Ефескове в связи с его последним десятилетиям и даже меньшим периодом жизни, когда он был одним из главных, даже, можно сказать, самым главным защитником православия на Флорентийском соборе в 1438-39 годах. Он до последнего пытался о чем-то договориться.

И мы понимаем, что это неудачно. И после того, как собор закончился для православных неудачно и при этом была все равно заключена уния, то он возглавил сопротивление унии прежде всего своим авторитетом, потому что защитники православия не образовывали какую-то иерархию с начальством, хотя среди них были и епископы, а просто он был, хотя и встали не епископы, неформальным лидером. И униатское правительство Византии, император, договорилось с турками, которым уже в то время подчинялся Ефес вместо его кафедры, чтобы они его туда не пустили. И его туда не пустили пожизненно. Но вот он некоторое время еще защищал православие. Но главное, что его почитало монашество афонское, а за кого монашество, туда церковь и повернет. Поэтому в результате уния почти не прошла. Успех был, ну, не такой уж, может быть, маленький, но минимальный в тех условиях.

И вот об этом знаю, это, конечно, очень важно, защита православия, это всегда очень важно. Но еще важнее знать, что он защищал, в чем конкретно это заключалось, защита его православия. Во-первых, он сам был выдающимся богословом. Это не все знают и понимают, но он был при этом учеником своего учителя Иосифа в Ригене, который, видимо, и был самым главным богословом этого периода. Но учитель умер в немолодом возрасте, в 1422 году, и уже дальше приходилось святому Марку развиваться самому. Спор был о том с латининами, спор был о том, как нам… Формально он был прежде всего о том, как устроена Троица, как исходит Святой Дух. При этом договорились, принято было условие, выставленное императором, чтобы не спорить о таких темах, которые возникли уже после разделения.

То есть имелось в виду именно паламитское учение о различии божественной энергии и сущности. И хотя сегодня в службе несколько раз было сказано, что он обличил всех, кто говорил, что сущность и энергия в Боге одно и то же, это, конечно, где-то по большому счету верно, потому что он именно их и обличил. Но на соборе об этом напрямую спорить было нельзя. Это условие, которое он принял и выполнял, что достаточно обсудить то, из-за чего в свое время расстались, и там самое главное – это исхождение Святого Духа. При этом никто не говорил, что вообще нельзя быть православным и сказать, что Дух Святой исходит от Отца через Сына. И в этом смысле даже и от Сына. Так сказать можно, несмотря на то, что мы имеем в виду. То есть спор был отнюдь не о словах.

Спор был вполне содержательный, и именно потому, что просто оказалось совсем несовместимое ощущение, поэтому вот и не смогли договориться. И у многих людей сегодня возникает такой вопрос, что это же какие-то очень отвлеченные массеи. Скажем, вот какая-нибудь там политика за белых-то или за красных, это понятно, это каждого касается. А вот какая-то там троица, Бог, ну он же вообще далеко, кто его видел, и, в принципе, о нем можно по этому врать все, что угодно, и никто не почувствует различия. И, конечно, на самом деле большинство так называемых верующих именно так и ощущает. Может быть, даже и рассуждает, но, как правило, не рассуждает, а просто так ощущает. Поэтому легко принимают совершенно любые догматы. Но это если мы используем религию для того, чтобы, скажем, помолиться о здоровье, поставить свечку.

Тогда, в общем, действительно не очень важно. Но тут не будет разницы между православием и исламом, и иудаизмом, и, пожалуй, даже какой-нибудь совсем политоистической религией, например. А если надо, чтобы было именно спасение, которое означает обожжение, то тогда важно, в какого бога мы обоживаемся. И можно, и такой ли это бог, который обоживает. И вот здесь все становится уже совершенно иначе. И тогда уже нельзя сказать, что бога никто не видел. Потому что, как объясняет Григорий Полома, отвечая своим оппонентам, которые ему цитировали, что бога не види никто же, нигде же, он им отвечал, что, конечно, да, бога никто не видел, но сам-то он себя видит. Поэтому те, кто стал богом, те бога видели и видят сейчас.

И вот отсюда это является источником наших догматов. То есть для того, чтобы действительно жить в тех отношениях с богом, которые дает православная церковь, то есть в тех отношениях с богом, ради которых бог воплотился, для этого нужно, конечно, правильно его исповедовать. И верить тем, кто об этом рассказывает из своего опыта. Начиная с самого Христа, или, может быть, если хронологически, то начиная с пророков. Но, по сути, начиная с самого бога, то есть с Христа, дальше пророков, апостолов и всех святых отцов, среди которых и Марк Ефеский. Но для тех, кто даже обращается пока что к богу только за тем, чтобы быть здоровым и решить какие-то свои житейские проблемы, тоже это важно. Конечно, бог слушает молитву вот такую житейскую самых разных людей, которые вообще ничего о боге толком и не знают. Но именно с таких молитв начинается наше познание бога.

Поэтому, если такой человек обращается в истинную церковь, то, конечно, дальше он имеет шансы, и, собственно, он имеет призвание, а не просто шансы к тому, чтобы прийти в другое богопознание, более совершенное. И потом, в конце концов, в настоящее совершенное богопознание. Поэтому, если мы действительно хотим быть с богом, если мы хотим спасаться, нам не все равно, с каким богом, что такое троица, когда мы говорим о боге, что он троица, и чтобы это был именно такой бог, который смог воплотиться для того, чтобы нас спасти, для того, чтобы нас сделать тоже богом, то есть самим собой, потому что нет ничего лучше бога, и единственная цель человеческого существования, чтобы стать богом. Но при этом, конечно, не переставая быть собой, то есть Петей, Машей и так далее. Поэтому это учение защищал святой Марк Ифесский, и защищал он его именно ради правды, а не ради того, чтобы поспорить и отстоять свою особость, так сказать, этнографическую. Многие помнят, и оно сохранилось прекрасно, письмо Марка Ифесского папе Римскому до начала собора, где он выражает свою надежду на то, что действительно удастся договориться. То есть он этого искренне хотел. И поэтому мы тоже должны в отношении со всеми, с кем мы, так сказать, догматически разошлись, то есть со всеми ересиками, если называть, употребить этот термин, мы должны стремиться, конечно, достигнуть взаимопонимания, насколько это возможно.

У них тоже там не стоит все на месте, кто-то что-то начинает познавать и узнавать. И в истории церкви были не только вечные расколы, о которых обычно вспоминают историки, но были и очень большие объединения настоящие с ересиками бывшими. И об этом просто как-то меньше знают из-за европоцентризма, может быть, но было очень много примирений с армянами, после которых значительная часть армян осталась в православии. В частности, такое было при патриархе Фоти в 862 году. И поэтому нельзя сказать, что до конца света мы ни с кем не объединимся в истине, может быть, еще с кем-то объединимся. Но даже если и нет, то важно, чтобы мы сами стояли в истине, и чтобы в конечном итоге, после окончания истории, чтобы все христиане друг друга узнали тоже в истине и в царстве Небеса. Аминь. Послушаем благодарственные молитвы по Святому Причащению.

Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!