Крест и моровое поветрие (2020.03.22)

Духа. Сегодня у нас третье воскресенье Великого Поста, неделя Крестопоклонная, это середина Святой Четыридесятницы, и именно ради этого установлен праздник Креста. Как можно видеть из богослужения, которое у нас еще более древнее, чем установлен этот праздник, то раньше здесь была неделя Аммадария-Фарисея. Но память, теперь неделя Аммадария-Фарисея у нас перенесена в период подготовки к Великому Посту, а здесь остались только песнопения, которые вспоминают и Аммадария-Фарисея. Но вспомнить о них все равно лишний раз неплохо, но установлен вот такой нынешний праздник в честь Креста. Он установлен в связи с тем, что происходит обычно в Великом Посту, но даже не может это и не происходить никогда, поэтому это всегда Великий Пост нужно. А именно, в середину Поста люди уже начинают уставать, и поэтому как раз самое время приободриться. А, конечно, воспоминание Креста очень ободряет, и оно напоминает нам и о Страстной Седмице, которой мы идем, точнее, о Великой Пятнице, а тем самым и о Пасхальном Воскресенье, и недаром в сегодняшнем богослужении были Пасхальные Ирмаса.

Один из канонов богослужения прямо с Ирмасами Пасхи, который наш хор старательно спел, как положено, поэтому кто застал эту часть утренней, тот должен был приятно, не знаю, поразиться или нет, но, по крайней мере, испытать некое приятное чувство от напоминания о Пасхе, как той цели, которая ведет наш пост, отдыхом которой является сегодняшний праздник в честь Креста. Также сегодня изнесен на середину храма Крест, который в течение всей недели до конца недели должен лежать на середине храма, чтобы приходящие в любой день на этой середине недели Святой Четыридесятницы могли поклониться и просто на него посмотреть и помолиться лишний раз к Кресту. Но мы помним, что бывают и другие случаи, когда особый праздник Креста. Я не говорю про Страстную Пятницу, потому что там уже даже не столько Крест, сколько само событие распятия вспоминается, и не говорю о празднике Воздвижения Святого Креста, который, конечно, является самым главным праздником в честь Креста. Но хочу напомнить о празднике Креста, который у нас бывает 1 августа. Почему у нас бывает праздник в честь Креста 1 августа? Точнее говоря, в старину это была вся первая середина августа, когда каждый день ходили крестные ходы по Константинополю, и в начале крестного хода, как положено, несли крест вот такой зоомбонный, потому что это было время эпидемии, и для отвращения этих эпидемий ходили с крестным ходом, и потом этот обычай так установился, что 1 августа у нас так и стало праздником в честь Креста. И хорошо.

Но сейчас у нас тоже совпало, что как раз усилилась эпидемия, и как раз праздник в честь Креста. То есть как раз это все очень уместно в соответствии с древним церковным обычаем. И вот на это и надо уповать, потому что такие вещи, как кто заразится, кто не заразится, если кто-то заразится, то как пойдет болезнь, это все окончательным образом не зависит ни от каких человеческих сил. Это невозможно предвидеть. Предвидеть мы можем статистику, и то, как повезет, и очень бывает и плохо. Но это еще статистика, как еще в человеческих пределах. Но когда речь идет о чем-то конкретном, о конкретной судьбе, то здесь никакая статистика не работает. Это вот газ подчиняется законам термодинамики, а отдельная молекула газа подчиняется бровмовскому движению, если можно сказать слово подчиняется.

Она может лететь куда угодно совершенно. Это касается судьбы каждого из нас. Но вот есть промысел Божий, который учитывает именно бровмовское движение. Частица может подчиняется, если я так неудачно может быть выразился бровмовскому движению, но само бровмовское движение подчиняется промыслу Божию. И вот это главное. Конечно, это не должно быть поводом ко всякому разгильдяйству, это не должно быть поводом излишней тревожности. А отчего бывает излишняя тревожность? Больше всего люди боятся не настоящей опасности, потому что они вообще не склонны смотреть на реальность, и даже если там что-то опасное, то это совершенно не меняет их отношение к реальности.

Отношение такое, что держаться от него подальше, поменьше о ней знать. Это общечеловеческое отношение к реальности. Но больше всего люди боятся ощущения того, что они не понимают, что делать, что ситуация выходит из-под контроля. Вот самый страшный панический страх, которого у христиан не должно быть вообще никогда, я так замечу в скобках, он связан с тем, что человеку кажется, что сложная ситуация, и он не знает, что в ней делать. Но при этом, если ему какая-нибудь ерунда покажется, что он знает, что делать, это будет полнейшая глупость, и может быть совершенно убийственная для него, то паника у него пройдет. Он уже бесстрашно или с маленьким страхом, не паническим, сделает то, что лучше бы не делать, например. Поэтому у христиан, конечно, должно быть иначе. Христиане всегда должны понимать, что они никогда не контролируют ситуацию.

И зато есть кто-то другой, а именно мы все знаем кто, то есть все-таки я скажу прямо, Господь Бог, который и промысел Божий, который и контролирует ситуацию, а все остальное это видимость контроля, кажущийся контроль и в лучшем случае правильное статистическое предсказание, которое, опять же, не относится к каждой молекуле нашей жизни. Я еще замечаю, что особенно боятся всякий гражданский тревог те, кто боится летать на самолетах. Это отличный тест летать на самолете, потому что на самолете боятся летать те, кто особенно любит контролировать ситуацию, у которого все должно быть схвачено. Когда они летят в самолете, такие люди, они видят, что от них совершенно ничего не зависит, им это страшно, все тяжело. А есть другие люди, которые думают, что наконец-то ничего не зависит. Они на борт обожают летать на самолете именно по этой причине. Это не является крестьянской добродетелью, особенно любить такие состояния, когда от меня ничего не зависит. Вообще это немножко, так сказать, на грани, а может быть и за гранью другого же зла.

Но мы сейчас все-таки говорим не о другом зле, а вот об этом первом. То есть не надо стремиться к кажущемуся контролируемой ситуации. То есть тому, чтобы мне казалось, что я контролирую ситуацию, что я могу что-то сделать. В конце концов, лучший способ удовлетворить такие потребности, это какие-нибудь совершенно дурацкие ритуалы. Вот при неврозе это хорошо бывает. Скажем, там надо встать с нужной ноги или не наступать на щели между половицами. Все у тебя в жизни будет хорошо. Или начать с того, чтобы надеть правой тапок, а не левой.

Но если мы считаем, что этого может быть недостаточно для нас, если мы не хотим на таком уровне жить, тогда все-таки лучше предаваться промыслу Божию и не впадать в излишнюю тревожность, уповать на крест и без фанатизма, но в то же время и без раздолбайства исполнять те рекомендации, которые дают более-менее авторитетные для нас люди. Я понимаю, что в наше время многие не верят тому, что говорит государственная власть, потому что они у нас склонны все преуменьшать. У нас опыт Чернобыля еще, сказать не, исчез из памяти. Потому что, вообще-то, говорят, для чиновников всегда легче смириться с тем, что какая-то часть населения убудет, нежели с тем, что их будет трогать начальство. Это неизбежно. Кстати, это и в других странах так, но в каких-то больше, в каких-то меньше. У нас, конечно, не та страна, в которой меньше. Но есть же какие-то еще люди, с которыми можно советоваться, которые что-то понимают, и они позволяют сделать поправку на официальные рекомендации.

Поэтому вот надо жить, используя это время для всяких полезных вещей. Потому что из-за того, что исчезли многие наши обязанности, для многих просто многие обязанности исчезли, или, может быть, не обязанности, но просто какие-то другие планы мы не можем строить. Даже пусть это планы на отдых, а не на работу. Но, как бы то ни было, изменяется структура нашей занятости, и, значит, от чего-то мы отдыхаем, от чего мы раньше отдыхать не могли, и что-то мы себе можем позволить, чего раньше не могли. То есть мы не только чего-то лишаемся, но мы, наоборот, что-то можем позволить себе. И вот надо стараться, чтобы каждый на своем месте придумал, что он такого может сделать, чего он раньше сделать не мог. Например, книжки почитать. Тем более, что сейчас есть интернет, а там очень-очень много книжек.

Послушаем.