Кому (не) нужно православие (2022.06.05)

Поздравляю всех со всеми праздниками, с воскресным днём прежде всего, с продолжающимся праздником Вознесения Господня и с сегодняшним праздником Первого Вселенского Собора, который празднуется в день, примерно соответствовавший времени его созыва. Но детально трудно сказать, когда всё это было. Поздравляю также всех причастников с принятием Святых Христовых Таин, всех Елен с недавними именинами, которые мы, к сожалению, не служили в этот раз на День Константина и Елены, но, тем не менее, Елен помнили, да, и, может быть, даже кто-то, как мне известно, послужил дома, что-то и причастился из Елен, и вот не все присутствуют, хотя некоторые Елены наши представлены здесь. Но не в полном объёме, так сказать. Но, тем не менее, в полном объёме поздравляем всех. И также поздравляем некоторых Константинов, которых у нас вообще мало, но мы ценим даже то малое, что есть, тем более в каком-то смысле оно великое. Так что, вот, многое лето, и слава Богу, что пришли, и что есть возможность так вот вместе молиться и причащаться. На следующей неделе, на 3-й обречении Иоанна Претечи, у нас служба в 8 часов утра.

Это, кажется, вторник, да? Вторник. Ну, там ещё дальше будет Родительская суббота, но в Родительскую субботу мы особых литургий никогда не служим. Кто хочет помянуть, в пятницу вечером, я надеюсь, что мы здесь вечернюю послужим, с вспоминанием записок, если таковые будут. То есть, в 7 часов вечера в пятницу заупокойная вечерня, которая положена по уставу этого дня, и в конце чтение записок в 19 часов. А потом эти записки останутся до воскресенья, и мы ещё помянем воскресенье за литургией уже на праздник Троица. Надо сказать, что поминовение усопших на праздник Пятидесятницы, оно продолжается на праздник Троица, и там вот в этих молитвах праздника Троица, и вообще в богослужении, и особенно в молитвах коленопреклонных вечера Троица, будет тоже специальные заупокойные молитвы. Собственно говоря, субботняя, Великая Родительская Суббота перед Пятидесятницей, Троицкая, так называемая, она как раз связана с поминовением усопших на Пятидесятницу.

То есть, дух святый, который снизошёл на всю церковь, он также снизошёл и на тех, кто в это время находился уже среди усопших. И в следующее воскресенье особенность богослужения, как всегда в нашем приходе, как и в большинстве, собственно говоря, приходов, что сразу после окончания литургии в следующее воскресенье мы начинаем служить вечерню вместо того, чтобы служить её вечером, но просто вечером мало кто придёт второй раз, поэтому служим её подряд, и в конце этой вечерни, то есть в середине, в течение этой вечерни считаются коленопреклонные молитвы. Вот период от Пасхи до Пятидесятницы, когда поклонов земных нет вообще никогда, он заканчивается вечером следующего воскресенья, и заканчивается он коленопреклонными, и начинается уже период, когда делаются земные поклоны вот с этой вечерни с коленопреклонными молитвами. Вот, кажется, все объявления, да? Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Сегодня мы совершаем праздник Первого Вселенского Собора, который был в 325 году в Никее, и, конечно, значение его особое. Недаром, несмотря на то, что было количество, количество епископов там присутствующих, то есть с правом решающего голоса, больше его никто, кроме епископов, не имел, было 232, предположим. Но точная цифра неизвестна, но она примерно такая.

Больше 220 точно и меньше 240. Это потому, что сохранились списки всех епископов, которые там участвовали. Списки-то сохранились, только они все сохранились с лаконами и с ошибками, то есть с потерями. Поэтому полного списка все-таки нет в итоге, но примерно мы представляем, кто там был. Конечно, то, что там был Николай Чудотворец и Спиридон Тремефунский – это сказки. Про образ исторический Николай Чудотворец вообще жил в VI веке, а Спиридон Тремефунский еще более, так сказать, загадочная личность. Но не в этом, конечно. Там были действительно важные очень епископы церкви, которые сегодня отчасти упоминались.

И то, что мы считали сейчас Сенанцаре – это то, как представляли себе события в начале XIV века, когда этот Сенанцарь был написан на основании церковных историков, тоже поздних, Никифором Калистом Цинфопулом. Это не Святой Отец, это не святоатическое предание, то, что было. Исторически там все было совсем… почти все было совсем не так и очень поучительно. К сожалению, деяния Первого Вселенского Собора, как, впрочем, и Второго, поэтому даже трудно сказать, почему это так произошло, они до нас не дошли. Даже вот дошли эти списки в несколько испорченном виде тех епископов, которые там присутствовали, а дошли также 20 правил Первого Вселенского Собора дисциплинарные, которые были приняты, и все. Еще декрет о Пасхе не дошел. То есть о том, что не справлять Пасху с иудеями, справлять ее как-то иначе – это пересказ. И что имелось в виду под иудеями?

Скорее всего, это какая-то христианская практика была, которая была сильно иудейская, потому что вряд ли вообще обращали внимание хоть какое-то на то, когда тому что празднуют эти иудеи, настоящие, так сказать. Но могли так назвать христианскую практику. Но вот этот текст тоже нам неизвестен. Причем уже в конце IV века, видимо, эти тексты уже исчезли. Вот так все давно было. Но тем не менее, значение великое. Вот я подчеркну, что это единственный собор, количество отцов которого измеряется не количеством епископов, как по отношению ко всем остальным соборам, то есть не количеством тех, кто имел право решающего голоса, а количеством символическим – 318. Что это означает 318?

Вчера вот в Паримии как раз на это был очень прозрачный намек, потому что считалось и всегда считается на памяти соборов эта Паримия из книги Бытия о том, как Авраам со своими 318 служителями отбил лоты от врагов. То есть вот те, кто отбивают своих, вот эта вот армия 318 человек – слуги Авраама. Вот здесь такая отсылка в этом числе символическая, потому что на самом деле помощников епископов, наоборот, было больше, чем… И если бы всех считать, то там человек 500, наверное, было, если не 600. Но вот посчитали так, чтобы обратить к отцу Авраама. Кроме того, само число 318 имело символическое значение, потому что по-гречески это получается числовое значение имени Иисуса – 318. В послании Варнавы об этом говорится. То есть это вот глубоко символическое число, потому что никакого другого числа в смысле 318 нет. Но почему такой символизм, почему это так важно?

Вот мы об этом чуть-чуть позже сейчас скажу, только еще один момент тоже важный. Исторически к чему привел Первый Вселенский собор? Он привел, казалось бы, примерно ни к чему и полному поражению, потому что в 325 году прошел этот собор, вроде утвердил православие, царь был за православие. В 327 году тот же самый царь резко изменился, всех стал принимать в Ариану. Вот эта трогательная история о том, как Арий шел к константинопольскому патриарху, который был православным и не хотел с ним вступать в общение – это, конечно, совсем благочестивая выдумка, потому что все патриархи, которые были на своих местах, они все были арианами. И все поддержали Арию, начиная с 327 года. Афанасий Александрийский не хотел, так ему пришлось скрываться. Он не поддержал, да, но он на своей кафедре пробыл формально как раз с 327 года до 373, до своей смерти.

Из-за этих многих лет, он только лет семь провел на престоле, остальное все бегло где-то, потому что вот такая была жизнь. После Первого Вселенского собора через два года в качестве полуофициальной религии – официальной религии в Римской империи не было, была свобода вероисповедания, примерно как у нас сейчас в России – но в качестве вот такой полуофициальной религии было арианство. Это изменилось только в 360 году, когда пришел Юлиан-отступник, сделал официальную религию язычества, и тех, кто был против официальной церкви, всех отпустил и дал им свободу поначалу. Правда, потом все равно начал их преследовать. То есть он дал свободу православию, могли вернуться и ссылки сосланные, но, конечно, отношения с Юлианом у них не задались. Потом был на восемь месяцев рано умерший император Еловиан, который после Юлиана-отступника был православным, действительно, но только восемь месяцев. И потом император Варен все вернул к тому, что было, то есть к арианству, и даже были гонения. И, собственно, поэтому Исаакид Алмазский, в честь которого у нас собор, любезно предсказал Валенту, что он не вернется из того военного похода, в который он отправлялся.

Но все тот любезно ему сказал, что пусть он посидит в яме и подождет, пока тут вернется, и потом его казнит. Но, действительно, Валент не вернулся из того похода, причем даже в виде трупа. Этого императора больше, после того, как он погиб, уже никто не видел. Труп его даже потерялся. Он не похоронен нигде. И потом уже только Феодосий Великий окончательно на Втором Вселенском Соборе в 381 году восстановил православие. Получается, что значение собора было даже не в том, что после этого империя стала православной, а не арианской. Такое значение, может быть, Второй Вселенский Собор имел, но никак не Первый.

А в чем тогда его значение? Почему он такой важный? В том, что есть вещи поважнее, чем сделать христианскую империю православной. Хотя, конечно, это тоже важное дело, но оно совершенно не того порядка важности, который самый главный. А самый главный – это чтобы была чистая православная вера в самой церкви. Церковь при этом может быть маленькая, она может быть гонимой и не только неофициальной, но вообще гонимой, что, собственно, и произошло с церковью Никейского собора. Но она должна быть православной, она должна исповедовать Бога именно так, как он есть. То есть, говорить о Боге истину, а не как всякая ересь.

И вот многим современным людям это совершенно непонятно. Ну и что современному? Большинству людей во все века это непонятно. Ну а современным еще, может быть, даже и больше непонятно. Не знаю, может и не больше. Потому что, когда мы пытаемся, например, кому-то объяснить, что вот важно быть не в этой церкви, а в этой, потому что там какие-то неправильные догматы, какая-то ересь, ну, например, и куминизм, а вот здесь ее нет, поэтому надо идти сюда, где нет ереси. Мы обычно сталкиваемся, может быть, с вежливым, но непониманием. То есть, не обязательно нам покрутят пальцем у виска, мол, какой вообще глупости ты говоришь, хотя такое тоже запросто может произойти.

Может быть, наоборот, будут кивать. Да, это важно, чтобы не было ереси, да. Но, на самом деле, почти никто, за редкими исключениями, не переходит из одной церкви в другую, чтобы избежать ереси. И не отделяется. Хотя, конечно, по всем святоатрическим правилам именно так и надо делать. Почему же? Мы же все, вроде, практически без исключения говорим, что мы в такой-то церкви, потому что мы хотим быть с Богом, хотим быть с истиной. А почему вот на деле это оказывается столько часто это оказывается не так?

Потому что очень часто то, что мы говорим, причем не только для того, чтобы обмануть окружающих, а даже чтобы обмануть самих себя, оно расходится, прежде всего для того чтобы обмануть самих себя, оно расходится с тем что мы на самом деле хотим. Чтобы понять, чего мы хотим на самом деле, и это надо делать точно так же, как в отношении другого человека, когда мы хотим, чтобы понять, к чему он стремится на самом деле, нужно, как говорится, отключить звук и следить за руками, то есть просто игнорировать то, что он говорит, а проанализировать его поведение, но, конечно, для этого нужно иметь какое-то время для наблюдения за этим поведением. Вот так же и с собой. Потому что люди приходят в церковь для того, чтобы батюшка был хороший, чтобы как-то отдохнуть, отвлечься, послушать церковное пение, и все же это работает совершенно безотносительно к истине. То есть это одинаково работает что у православных, что и у верытиков. Нет, конечно, хорошо, что это в церкви есть, в истинной тоже церкви это есть, потому что это само по себе не вредно, а полезно, но все полезное можно превратить во что-то другое, то есть, скажем, посещение богослужения может стать аналогом какой-нибудь наркомании, то есть просто вот чтобы были какие-то ощущения, человек подсел на это, он ходит, но и как ты его убедишь, что надо в эту церковь не ходить, а может быть сидеть и молиться дома, или ходить в какую-то церковь другую, которая может быть хуже с точки зрения наркомана, ну вот с такой потребительской точки зрения, только потому что там какая-то догматика. Но вот человек это не понимает. Он понимает, может быть, умом, что это так, но тело его это не понимает.

А церковь учит нас искать все-таки истинную веру, и вот именно поэтому такой важен сегодняшний праздник. Но тут у всех почти возникает такой вопрос, ведь разобраться в этих догматах нужно не просто быть для этого человеком образованным вообще, нужно иметь какое-то еще специальное образование даже. И сейчас у нас желательно читать на греческом и иметь какой-то такой философский склад ума. То есть это совершенно единицы могут делать. И что же тогда всем остальным, если они сами не могут разобраться? Я понимаю, что большинство здесь присутствующих, наверное, знает ответ, но я все-таки его еще раз скажу. Потому что все мы, на самом деле, даже имея возможность читать на любых языках и имея сколь угодно философский или логически натренированный ум, все равно не сможем понять, где истина, только этими средствами, потому что истина открывает себя сама, и это надо открыться Богу. Нет никакого ученого способа узнать, где истина.

Конечно, ученым способом мы можем понимать эти догматы, чтобы уметь их пересказать, но для того, чтобы быть правильно верующим, не надо уметь это пересказать. Сказал символ веры, в которой тоже мало что понял, но я могу сказать так, что я свою веру понимаю плохо, но моя вера вот такая, как символ веры. И вот дальше как раз вот секрет, как у святых отцов. Вот за ними-то мы все и стоим, потому что мы смотрим, что надо быть в той церкви, где был святой Афанасий Александрийский, в которой есть, конечно, святой Афанасий Александрийский. Я специально сейчас переношусь в эпоху Первого Вселенского собора. А не в той, где Евсевий Никомедийский, не в той, где Евсевий Кесарийский. Вот тоже известные люди, но они были еретики. Надо дальше быть в той церкви, где Василий Великий, Григорий Богослов и так далее.

И вот этот ряд, он проводится через все века и до самого нашего времени. То есть, если мы говорим, скажем, о 20 веке, то нам далеко ходить не надо. Хватит России, даже хватит Петербурга вообще-то, может, даже из него не выходить. Но мы же знаем, кто здесь были истинно православные. Это был, конечно, Михаил Новоселов, скажем, Антоний Болотович, но не их оппоненты, которые оказывались совершенно в другой церкви. Это вот наши катакомбы отцы, особенно именно Иосиф Петроградский. Это еще до катакомб, получается. Катакомбным его не назовешь.

И вот мы понимаем, что вот где они, там был и святой Афанасий, и святой Григорий Полома, и Марк Лефесский. И мы, проходя вместе с ними по всем этим развилкам и распутьям, выбираем их. И это вот совершенно нормально, потому что они свидетели веры. Как мученики, так и преподобные, так и святители, так и правильные богословы, которые защищают истину, как вот на Первом Вселенском Соборе, они все являются свидетелями истины. И мы, прочие люди, мы обращаемся к их свидетельству, верим их свидетельству, не верим свидетельству свидетелей лжи, которых всегда бывает больше, чем свидетелей истины. И вот поэтому-то мы оказываемся в истинной церкви, если мы в нее приходим. Но эти свидетели истины не говорят нам о том, что надо ходить в церковь, потому что мне там на душе делается спокойнее и светлее, что там хорошо поют, что моя бабушка ходила в эту церковь, и я в нее буду ходить, здесь имеется в виду церковное здание. Если бабушка ходила в правильную церковь, то прекрасно, большое ей спасибо.

Но надо понимать, что может быть даже такое, что она-то ходила в правильную, а с тех пор она стала неправильной, эта церковь, например. И вообще это, конечно, соображение может быть и важным, например, на десятой степени важности, а есть первая степень важности. И вот на это нам, прежде всего, указывает сегодняшний праздник, потому что у него такой высокий статус в церковном календаре. Хорошо, что мы смогли собраться в этот праздник, отпраздновать, помолиться, и вот надо дальше в течение всего года это держать. Аминь. Послушаем благодарственную молитву после того очищения. Слава Богу!