Из Афонских сказаний ⧸⧸ Исповедники имени Божия

Выписки из афонских сказаний 18 мая 1914 года отец Пантелейман Болгарин, живший по изгнанию со Святой горы на Кавказе, видел во сне, будто какой-то человек дал пустынникам по бумаге, а после такую же бумагу развернул и стал читать. В бумаге было написано «Ересь упразднили». Правда оказалась на стороне имяславцев. Как веровали святые отцы и как учат имяславцы, так и теперь нужно веровать. А вы успокойтесь и живите на своих местах, как жили». Тут отец Пантелейман и проснулся. И отправился к своим соседям-имяславцам узнать, не случилось ли чего. Через неделю из Петербурга было получено известие что в учении имяславцев не обнаружено ереси, и что епископ Верейский Модест приглашает их к себе в Москву в Покровский монастырь на жительство.

Лет за десять до имяборческого движения отец Иринеи Цуриков был у отца Иоанна Кронштадтского, который предсказал ему, что его ожидают узы и темница, но только советовал ему твердо стоять и не бояться уз. Из Кронштадта отец Ириней отправился в Девеево к Паше Юродевой. И та ему сказала, что он будет в Кандалах и атаманом. Думая, что Юродевая говорит ему об игумене, отец Ириней ответил «Я, матушка, грешный». На это Паша ответила «Господь уже простил твои грехи, но ты больше не греши». Отец Ириней еще зашел к одному Юродевому который то же самое подтвердил. Пророческие слова эти исполнились в 1913 году, когда отец Иринея стал вождем иноков, вставших на защиту чести имени Божия, за что архиепископом Никоном был посажен в тюрьму. В 1912 году один пустынник-святогорец заскорбел о том, что поднялись об имени Божием всякие кривотолки Однажды во время такой скорби он видел сон, будто находится в Андреевском скиту на дворе, где увидел некую чудную жену величественного вида, которая, обращаясь к пустыннику, сказала «Не печалься, скоро всё будет исправлено».

«Я поручу ему» – здесь она указала на келью отца Антония Булатовича – «всё исправить». И он исправит. Келья отца Антония находится в саду. Ее никак нельзя видеть со двора с кита. Но пустынник прекрасно увидел всю келью и сидящего там отца Антония. Перед ним лежала большая книга, которую он читал. С одной стороны было напечатано черными буквами, а с другой – красными. В деревне Медовой в Черноморской губернии есть крестьянин Никита Семенович Козин.

который много слышал об афонских событиях, но не знал, где истина. В декабре 1913 года в деревню приехал миссионер отец Леонид, который проповедовал против имиславцев, утверждая ложно, будто они почитают буквы и звуки до Бога. Кузин вполне поверил ему, пригласил его к себе и целую ночь беседовал с ним об имени Божьем и об имиславцах, понося последних. Во время их беседы жена Козина спала и видела сон, будто кто-то пришел к ним в дом, выстрелил и пуля попала и насквозь прошла через голову Козина, после чего Козин весь почернел и упал. Утром жена встала и при всех рассказала этот сон, но он, кажется, не подействовал на упорных ими борцов. Освобождение из тюрьмы и участков всех изгнанников Отец Тихик, Пантелеймоновский, по прибытии на родину получил паспорт и отправился путешествовать по российским святыням. Объехав много городов и других мест, он, наконец, побывал и в Корсунском монастыре Таврической губернии, где услышал от старца Саввы Полякова следующее. Узнав о погроме святогорцев, отец Савва стал усердно со слезами молиться Господу, чтобы Он открыл ему правду, на чьей стороне истина.

Тех ли, которые остались на Афоне или вывезенных, так как среди них есть старцы до 85 лет и более отроду, прожившие на святой горе по 40-50 лет. Итак, усердно молясь и прося осем Господа, под Новый год, накануне памяти святителя Василия Великого, придя после бдения в келью, отец Савва от утомления прилег отдохнуть. И видит, что является к нему святой Василий Великий и говорит «Пойдем, я покажу тебе то, о чем ты просишь». Выведя его из кельи, святой Василий говорит «Смотри Взглянув влево, отец Савва увидел ров, как пропасть, а из сего рва поднималось отвратительное и нестерпимое зловоние, и была там тьма непроницаемая. И в ров все шли люди, впереди всех два архиерея с закрытыми лицами и наклоненными головами, а за ними идут другие епископы, потом белое духовенство, монахи и несколько мирян. Потом святой Василий говорит отцу Савве, Теперь зри вправо, и видит там он изгнанников за имя Божие. Матерь Божия покрывает их своим омофором и говорит «Все сии терпят за имя Сына Моего». А Спаситель стоит и держит раскрытые Евангелия.

И еще видел много утешительного. Тогда Святой Василий сказал ему «Ну вот, ты увидел и узнал правду. Теперь иди и всем сказывай осем, что Господь открыл тебе. Отец Савва рассказывает все введения всем, кто пожелает послушать. А письменно, кто хочет узнать, вот его адрес. Пароходная станция основа Таврической губернии Корсунский мужской монастырь. Монаху Савве Полякову. В их монастыре есть несколько человек-имиборцев.

последователей Никона и Антония Волынского, и их отец Савва ненавидит. Никона и Антония отец Савва никогда не знал, но после видения приобрел их карточки, тогда убедился, что они первыми шли в ров бездны со своими последователями. Когда отцу Савве были показаны райские обители, он дерзнул проситься остаться в одной из них, но ему ответили Твое время не пришло, но иди благовестить открытое тебе. Летом 1914 года исповедники, по приглашению епископа Модеста Верейского, собрались в московском Покровском монастыре. И там один из них, приехавший с Родины, рассказал следующее. «Однажды зимой, под вечер, я отправился на станцию железной расположенную в пятнадцати верстах от деревни, чтобы оттуда проехать в ближайшие монастыри. Шел я один и все время думал о воздвигнутом против нас гонении за имя Божие. Неужели мы погрешили, размышлял я, что многие нас обвиняют в неправомыслии и даже в ереси, дали нам кличку «Имя Божники», преследуют нас, как тяжких преступников.

И все это за то, что мы восстали за честь и славу имени Господа Иисуса Христа против хулителей Его Пресвятейшего Имени. И молитвенно, вознося свой ум ко Господу, вопиял «Господи Иисусе Сладчайший, неужели мы погрешили против Тебя, милосердный нас Спасителю, что только повторяем слова верных Твоих рабов, святых угодников о Имени Твоем, что оно Бог и преснопамятного Отца Иоанна Кронштадтского, который так и сказал, что «Имя Твое – Сам Бог». И далее, перебирая обе стороны, имя славцев и имя борцев, и сравнивая качества тех и других, бескорыстие и ревностное стремление познать истину первых, и стремление имя борцев к захвату власти, поношение их улу ими имени Божия, Я вспомнил, что правая вера несовместно с преступными замыслами и не могла служить целям самым порочным. А этому, несомненно, наша сторона право верует и в подвиги, и в страдании стоит за чистоту веры, а не ими борцы, насильники и мучители, осквернившие русскую армию и в первый раз за время ее существования заставившие ее пролить святую и неповинную кровь иноческую, прибавим мы от себя. В этот самый момент я почувствовал столько Господу Богу Иисусу Христу, что готов был за сладчайшее имя Его пролить свою кровь и претерпеть жесточайшие мучения и отдать за Него свою жизнь. При этом стал взывать «Господи, Ты видишь и испытываешь наши сердца и утробы, и несоделанные Тебе уже известно, поэтому Ты зришь и наше всем деле бескорыстие». Помоги же нам и дай силу для дальнейших подвигов. В таком настроении я дошел до станции уже ночью.

Приехав в город, я встретил нашего инока Емеславца, и мы вместе отправились к местному епископу узнать его мнение об имени Божьем. Но епископ уклонился от прямого ответа, а только порицал действия отца Антония Булатовича. Почему мы вышли оттуда в самом угнетенном настроении и я вскоре вернулся домой. Дома моя матушка рассказала мне следующий случай. Когда ты ушел на станцию, то я взялась за домашние дела и вскоре закончила их. Тут вдруг мне почему-то стало очень жаль тебя, и я все думала, как-то ты в такую темноту дойдешь до станции. И вот, чтобы рассеять тоску, я пошла в угол комнаты к образам и стала молиться. Спустя немного времени я заметила, что в углу вдруг стало светло, и я наяву и совершенно ясно увидела тебя.

И на голове у тебя был из живых цветов венок. Сзади же тебя, возле правого плеча, стоял неизвестный мне человек с небольшой бородкой. Ведение это продолжалось недолго, и снова стало темно. Но все же после этого я перестала о тебе беспокоиться, и на душе стало радостно и легко. К этому Инок добавил. До монашества я очень много грешил, и в монашестве никаких добродетелей не стяжал. Почему, если в видении это было от Господа Бога, а не прелесть вражия, то единственное закрепкое исповедание имени Господа Иисуса Христа, чтобы подкрепить смущенный мой дух после беседы с епископом и с прочими имя-борцами. С тем моментом, когда я был охвачен горячим желанием пострадать за имя сладчайшего Господа Иисуса, то есть в момент моего сердечного исповедания.

Схимонах Маккари Фиваидский задолго еще до прибытия на Святую Гору Канонерки видел, что ко Святой Горе подошли три темных корабля, и в них вошли три архимандрита – Пантелеймоновский, Андреевский и Ильинский, каждый со своей братьей. При этом иноки каждой обители входили в отдельный свой корабль. После этого все три корабля отчаяли от берега отошли подальше в море и утонули. Тот же старец рассказал, что видел во сне, будто некоторые святогорцы вдруг отделились от земли, поднялись на воздух и так по воздуху потекли на восток, как бы в Россию, и там скрылись. Сие видение было очень явственно и зело поразило старца, почему он пошел и рассказал многим. Однажды, в 1913 году, на первой неделе Великого Поста, когда Андреевские имяславцы находились в своем на Святой горе Скиту в осадном положении, а вместе с ними, прибывшие на Маслиной, изгнанные за имя Божие из Пантелимоновского монастыря Отец Досефей и я, то Патриарх, Кенот и другие имяборцы забросали нас всякими хартиями с отлучением, осуждениями запрещениями, угрозами и прочее. На всё это отсюда Сефею и мне пришлось отвечать, и так как бумаги были срочные, то на ответы уходило всё время, так что на многих богослужениях не пришлось присутствовать. Поэтому, побывавши всего лишь на преждеосвященных литургиях, И на всех богослужениях субботы Отец Досефей и я с благословения Игумена Отца Давида приступили к приобщению святых тайн.

Во время утренней на меня напала скорбь, что приходится приобщаться в то время, когда многие богослужения на Седмице были оставлены, хотя, правда, по послушанию и по крайнему неимению времени, которое все уходило на работу по борьбе с имиборцами. Все же мы приступили к Таинству, надеясь на милосердие Божие. В первую субботу Великого Поста по окончании Божественной Литургии, где мы сподобились вкусить Божественное Плотие и Крови Спасителя, с отцом Досефеем вернулись в нашу общую келью и принялись завтракать и пить чай. Мы не спали уже более двадцати четырех часов. Но отец Досефей, несмотря на это, все же говорил, что после приобщения святых Таин «Нельзя до вечера спать, и в крайнем случае до двух-трех часов дня». Эти слова Отец Досифей повторил несколько раз. Но усталость промыслительно одолела нас, и Отец Досифей с этими словами на устах уснул, а вслед за ним и я. Когда мы, по милости Божьей, благополучно проснулись, то Отец Досифей рассказал мне свой сон.

Он видел, будто за одним столом сидели Государь Николай II, Отец Досефей, я и еще кто-то. Причем все это происходило в этой же нашей кельи, где мы работали и спали. В это время в келью вошел доктор Сырокомля Сапоцка, также стоявший за имя Божие и до сих пор остающийся в истинном исповедании. Неизвестный четвертый, сидевший за столом, говорил, Как вы счастливы, что находитесь в этом послушании. Не скорбите. Вот и Государь находится на этом послушании. И Доктор. Поэтому вы радоваться должны, а не скорбеть».

И слова эти неизвестный повторил несколько раз. Проснувшись, отец Досефей рассказал мне свой сон, и я передал ему о своей скорби во время утренни. Выслушав друг друга, мы зело порадовались милосердию Божию и Его любви к нам. что он не допустил долго предаваться неполезной скорби, ибо она могла привести к пренебрежению делом защиты имени Божия, находившимся в то время в самом критическом состоянии. Впоследствии, когда архиепископ Никон и другие имя-борцы стали клеветать на нас перед государем и обществом, а также уверять, будто Государь изволил приказать употребить все самые строгие меры против имяславия, я начал удивляться, насколько этот сон разнится от действительности, ибо Государь не несет этого послушания перед Господом, но даже защищает сторону врагов имени Божия. Но слава Господу, февральские события, когда Государь изволил всемилостивейши принять имяславцев когда он отказал утвердить жестокие меры против имяславцев, выработанные жестоким и злым стариком, архиепископом Никоном, и все множество других великих и славных дел сего помазанника Божия на пользу чистоты веры и истинно православной Церкви, которому всеми силами противятся в этом случае жестоковыйные, славолюбивые и самолюбивые Никон и Антоний Волынский, и трепещущие их человека угодники. Воочию нас теперь убедили, что Государь наш всецело стоит в послушании Господу и творит волю Его. Посему и зело Он счастлив, как наследник Царствия Господа Своего, Которое вечно пребывает.

И значит, сон Отца Досефея был от Господа для нашего утешения. Ибо открыт был через час после приобщения святых когда дьявол, как мы верим, не может приступить к рабу Христову. И ныне совершившиеся события всецело подтвердили его надели. Богу нашему слава!