Иоанн Предтеча и “спасительная ложь” (2019.09.11)

во имя Отца и Сына и Святого Духа. Сегодня мы совершаем память усекновения главы Иоанна Претечи, и это не просто память мученической кончины святого, хотя, конечно, в сегодняшнем празднике все это есть, именно сегодня важнейший праздник в честь Иоанна Претечи, впрочем, и Рождество его тоже празднуется на таком же уровне, как и сегодняшний день, но есть и нечто особенное именно в том способе кончины, который был у Иоанна Претечи. Вот зачем все эти подробности? Зачем главу именно на блюде принесли? Тут даже важно не как там ее именно принесли, а то, что именно это Евангелист описывает подробно. То есть это значит, что подробности не являются маловажными, потому что при любом действии бывают очень много подробностей, которые можно записать, стараться записывать все подряд, но Евангелие записывает, наоборот, очень мало всяких деталей, только те, которые о чем-то нам очень-очень важным говорят. И вот о чем они говорят, что это показывает? Это тоже жертва и Дня очищения, Емки Пур.

То же самое совершает Христос на кресте, хотя там одновременно еще две других жертвы, но вот то, что его кровь проливается, кровь Христова проливается на крест, который из тех же негниющих древ по преданию, что и Ковчег Завета, то есть также проливается кровь на Ковчег Завета, как бывает в День очищения, когда единожды в год входит в святое святых с кровью жертвенные первосвященники, проливает ее на Ковчег Завета сверху, то вот также и Христос. И там еще много всяких было особенностей, которые указывают на то, что он взял грехи всего народа Божия, потому что смысл этого жертвоприношения в том, чтобы взять грехи народа Божия, омыть их своей кровью. Смысл жертвы Христа к этому не сводится, это просто очень важно в этой жертве. Там есть и другое, но это есть, и без этого быть не может. И вот нечто подобное, но по-другому происходит со смертью Иоанна Претечи, когда его кровь орошает поднос, блюдо, а на поверхности ковчега тоже стояло такое блюдо, собиравшее кровь, которое называлось очистилище, именно потому что в нее эта очищающая кровь собиралась, как крышка ковчега. И вот блюдо изображает ее, только здесь, наоборот, не только несвященные предметы, а крайне богохульные. И не только нет там никаких подлинных священников, а только лишь сам Иоанн Претечи является священником. Мы не будем забывать, что если он был сыном священника, то он и сам был священником в Ветхом Завете.

И вот он сам приносит себя тоже подобно Христу, но и подобно Христу орудие казни дает нечестивое. Но вот особенно здесь важно то, что это блюдо. Согласно преданиям, которые в Ветхозаветном удержанном христианстве, которые вполне всего в апокалипсисе Авраама представлены, первосвященник видел те грехи, которые смывались жертвенной кровью, прямо вот как в телевизоре, можно сказать, глядя на очистилище, вот на эту золотую крышку ковчега, на это блюдо. А здесь глава Иоанна Претечи становится обречителем грехов. Здесь те, кто принесли эту жертву, они не получили для себя очищение грехов, которых у них было и так немало, а они получили, наоборот, окончательные грехи. И согласно всем преданиям, согласно нашему богослужению, где тоже выражены эти предания, глава обличает Ирода. Это не обязательно она что-то говорит буквально в смысле слова, но по сути своей это именно так, и мы это никогда иначе не понимали. И как Великая Пятница является самым постным днем из тех дней года, так и сегодня тоже в честь по этой же причине установлен пост.

Ну и в Ветхом Завете День Очищения это был очень строгий день поста однодневного. Вот в сегодняшнем празднике все это есть. Но сегодняшний праздник говорит нам не прямо о том, что Господь и мученики Божии, среди образом которых является Иоанн Претеча, проливают за нас свою кровь для того, чтобы очистились наши грехи. Это подразумевается дальше. А прямо сегодняшний праздник говорит другое, что мы, если будем соучаствовать в пролитии крови праведников, то эта кровь будет нам во всеконечное осуждение, то на самих нас смоют с земли живых, вот так можно сказать, чтобы мы ее не сквернили. Вот что произошло с Иродом и с иными с ним. И дальше мы должны для себя делать выводы. Вот вопреки тому, что человеку хочется думать, каждому человеку, наверное, хочется так думать, мы не можем оставаться в нейтральной позиции между теми, кто принимает за Христа страдания и теми, кто наоборот оказывается прямым гонителем.

Даже мы не можем занимать такую позицию, чтобы мы симпатизировали хорошим, но сами стояли в сторонке. Вот большинство христиан предпочитают что-то в этом роде, но это не получается. Если ты стоишь в сторонке, значит ты с теми, кто убивает, а не с теми, кто умирает. То есть ты должен не скрываться там, во что бы то ни стало. Скрываться, конечно, ты можешь, но если все-таки дойдет до дела, ты должен исповедовать свою веру. Очень часто говорят, причем меня поражает глубоко, что так говорят христиане, по крайней мере люди, которые сами себя считают христианами, и среди них многие даже насчитанные в нашей соответствующей литературе, что вот были такие времена, что надо было делать вид, что я не православный, что надо было не просто скрывать свое православие, а вот делать что-то, что несовместимо с православием. В частности, для того, чтобы в московской патриархии служить, надо было участвовать в советских ритуалах периодически. Как это можно?

Почему? Потому что иначе там были бы какие-то гонения. Если бы так мученики рассуждали, что бы у нас сейчас было из церкви? У нас бы уже и не было церкви. А если мы так хотим рассуждать, что вот, мол, иначе было нельзя, потому что были бы нам очень плохие последствия, то мы, собственно, и будем не с теми, кто с мучениками не в церкви, а с теми, кто был гонителями, и сейчас таковыми является. Но на это нам отвечают, что вот, да, были все эти исповедники катакомбная церковь, и насколько их хватило, где они сейчас. Потому что, действительно, движение исповедников было по всем временам, можно сказать, очень массовым, если говорить про начало 20-х годов, и даже про 30-е, и даже про 40-е, а потом оно все куда-то уходит, вырождается, всех мало. Но на это ответ такой.

Во-первых, если говорить только о нашей российской церкви, то произошло все гораздо лучше, чем могу, потому что хоть в каком-то малом и жалком состоянии, но даже в границах российских, исторических, церковь все-таки сохранилась, и потом даже смогла возродиться. Хотя возрождение, то, что мы можем назвать возрождением, это, конечно, ничтожные масштабы, но для нас они очень велики, потому что мы сами в это входим. Для нас это как раз нам хватило, и надеемся, что и другим еще хватит, кроме нас, и через нас. Во-вторых, если бы даже произошло так, как где-нибудь там в Северной Африке, где церковь действительно была полностью уничтожена, потому что такое могло быть и в России, и впредь когда-нибудь тоже может быть, у нас нет обетования Божие, что церковь будет стоять в конкретном месте, конкретной местности до скончания века. Только то, что она вообще будет где-то, это и есть обетование, а где-то конкретно может быть и нет. То это все равно для нас неважно, потому что лучше, значит, так и погибнуть. Все равно те, кто в этих церквах, где теперь никаких христиан не осталось, принимали мученичество, те в Церкви Небесной находятся, мы, кстати, и память их совершаем, тех же самых Карфагенских святых, где от Карфагенской церкви еще осталось только у местных мусульманских племен какие-то элементы почитания Креста и еще чего-то. До сих пор это сохраняется у берберов каких-нибудь.

Конечно, это не церковь, но церковь, тем не менее, сохраняется, пусть и не в той местности, а в другой. И во всем мире одновременно не получается, но где-то как-то получается. Поэтому здесь обетование есть, и оно не может быть ложным, что все будет до скончания века. Поэтому разговоры о том, что куда-то что-то пропало, даже если бы на самом деле пропало бы и церковь исчезла, я повторю, что в России была опасность такая, очень реальная, но этого не произошло милостью Божью по отношению к России, которая, конечно, не является заслуженной ни с какой точки зрения. Но милостью Божией этого не произошло. Но даже если бы это произошло, чем нас пугали, то все равно это совершенно ничего не означает. Значит, действительно, нам, христианам, сейчас всем надо погибнуть, а церковь до скончания века все равно достоит. Не в России, так еще где-нибудь, хоть в Китае, лишь бы достояла.

И поэтому нам надо всегда быть спокойными. Всегда есть путь спасения. Всегда Господь говорит, что не бойтесь, когда вас там повлекут куда-то, а я сам вас научу, или Дух Святых вас научит. Он говорит тому, что нужно говорить и что нужно делать. Поэтому мы не должны думать, что вот у нас столько силы, чтобы совершить великие подвиги, утвердить христианство и перенести всякие неприятности, которые могут нам грозить. Мы видим, что у нас этих сил нет, и хорошо, если мы это видим. Это трезвый взгляд на самих себя. Потому что своими силами мы не должны ничего переносить.

Мы уже знаем, как все бывает плохо, когда кто-то начинает своими силами, может сил у него на самом деле много, и он продвигается на этом пути, и тем хуже оказывается его падение. А нам лучше сразу себя ставить низко, считать, что никаких сил у нас нет, но Бог у нас есть, и у него есть все, что нужно, все необходимые силы. Поэтому нам никогда не нужно грустить, нужно радоваться, и сегодняшний праздник это все равно праздник и день радостный, но при этом постный.