Где живёт божественная любовь — в уме или в сердце？

Вы часто говорите о высшем уме человека – Духе. Любовь – это его, высшего ума в человеке, свойство? Или это свойство души, сердца? Где любовь возникает и живет? И может ли высший ум быть развитым, прозревать, пророчествовать и тому подобное, но лишенным любви? Вот тут целый комплекс вопросов. Попробую по порядку. Первое – где возникает любовь и чье оно свойство – ума или сердце?

Ну, в строгом смысле, любовь – это свойство Божие, Бог есть любовь. И в этом смысле она нигде не возникает, а как и все божественные добродетели, любовь по ее существу она безначальна. Это безначальная сила безначального Бога. Сущность вообще всех добродетелей по Максиму Исповеднику и по другим отцам – это Бог. И добродетели в этом смысле – это божественные энергии, истекающие из самого Бога, и сами они, соответственно, являются Богом, как у апостола Иуда, по-моему, или у Якова, сейчас не вспомню. «Всяк дар совершен свыше есть, исходя от Отца Светов. Добродетели – это и есть совершенные божественные дары и божественные светы. А любовь как союз совершенства, как совокупность всех добродетелей является их, с одной стороны, основой, с другой стороны – вершиной.

Можно сказать, что добродетели относятся к любви как к части, к целому. Они, по сути, свои частные энергии, а Любовь – это как все целые энергии Божьи, по сути, это тождественно обожжение. В общем, что касается богословского определения любви, примерно так. Второе, часто тут недоумение возникает, как это божественная Любовь, если любит при этом человек, если он по-настоящему любит. Отсюда второй вопрос – где живет любовь, какое отношение к ней имеет человек? Мне кажется, уже из сказанного так можно догадаться, если Бог есть любовь, при этом Бог Вездесущий, значит, он в силу своего вездесущего, везде присутствия, везде, ну и божественная любовь, соответственно, живет везде, она всё существующее проникает с собой и связывает. Ну, всё, собственно, и существует, поскольку причастна Богу. Но при этом Бог, мы об этом, кажется, уже говорили, не везде присутствует одним и тем же способом.

И есть у Бога, у Его любви, скажем так, наиболее любимые места обитания. Место, где Он живет особым, преимущественным образом. Таким местом является человек, а в нем главным местом обитания Божия является ум. образ Божий. Как Григорий Богослов определял – ум, частица Бога, струя невидимого Божества. То есть ум, как образ Божий – это такой малый начаток, что ли, Бога. То есть и он содержит в себе все божественные совершенства и как их совокупности, как их главное свойство – это любовь. Но в начатке.

Еще одна важная, мне кажется, для понимания вот этого вопроса деталь – это то, что, кстати, это согласно тому же Григорию Богослову. Это вошло в церковное предание, как и почти всё главное сказанное Григорием Богословом. Так вот, он, Григорий Богослов, свидетельствовал, что при Боговоплощении божественная природа соединилась во Христе с человеческой через ум. Через ум как именно с родственной, с божеством часть. Подобным образом и в святых, и в христианах Божество проникает в их человеческую природу, по мере преуспеяния, в душу и тело даже, тоже через ум. Но с той разницей, что во Христе это проникновение было сразу, в момент воплощения оно было мгновенным и полным, и душа и тело были сразу всецело обужены. с самого начала соединения с Божеством, то есть не было такого момента или времени, когда он был менее обожен, а потом стал более обожен. А в святых это не сразу и не всецело, а в зависимости от степени преуспеяния, в зависимости от силы ревности, скорости преуспеяния и многого другого.

В общем, так или иначе постепенно и частями. При этом оговорюсь и напомню, что все эти пространственные и временно ориентированные слова наши в таких случаях не должны пониматься как-то буквально, как они понимаются применительно. к миру, когда мы говорим «часть Бога» или «часть души» даже, но это всё-таки небуквальный смысл, потому что душа, а тем более Бог – это нечто простое и такое целостное. Поэтому святых соединения божества с человеческой природой происходят не сразу, не всецело, а постепенно и по частям, однако Вот сам принцип проникновения Божества в человечество именно через ум, он так же, как и во Христе, и в христианах этот принцип один и тот же. Далее, ну, третье, да, теперь у нас уже. Иногда в Писании у отцов некоторых тоже ум отождествляется с сердцем, но это так иногда. Более точная терминология, например, у Григория Поломы, предполагает, что они различаются, что ум – это всё-таки нечто одно, а сердце – другое. Но различаются не значит, что разделяются, тем более как-то противопоставляются.

Вот применительно к нашему вопросу Можно сказать, что Любовь Божия живёт в человеке при соединении ума и сердца. А это, в свою очередь, возможно только при бесстрастии, когда сердце уже очищено от страстей. Когда сердце предано страстям, то есть соединится с умом, а ум соединится с ним, а оно с умом, И, тем более, вместить любовь оно не может. Ну, поподробнее попробую пояснить, как это взаимосвязано. Ум – это высшая сила души, соединяющая человека с Богом. То есть та, скажем так, энергия души, которой человек обращен непосредственно. к Богу. Для энергии, которая обращена к телу, к миру, отцы используют слово «разум» обычно, он тоже является энергией ума, обращенной к миру, а есть по поламе ума – энергия, обращенная к Богу.

То есть ум – это то, что связывает человеческую многосоставную природу с Богом. А сердце – это некое средоточие всего, вместилище всех сил души, некий узел, связывающий душу и тело воедино. Это корень всех душевных и телесных сил и способностей. Все коренится в сердце, в том числе и ум. Он в самой потаенной глубине сердца. Или можно иначе сказать, что он на самой высоте сердца. Здесь опять-таки пространственные наши какие-то привязки имеют только символическое значение. То есть сердце – корень.

все связи, все нити, и вот если корень свят, то и всё, дерево будет свято, и тогда это древо плодоносит любовь. То есть получается, вот если в такой последовательности, то любовь Божия как некий начаток, или можно сказать как вода в источнике, из источника, из Она первоначально проистекает из ума или через ум. Сначала она проявляет себя, может быть, как такое не вполне осознаваемое влечение к Богу, тоска по Богу, как выразился преподобный Максим Исповедник. Но со временем, постепенно, по мере очищения человека от страсти, его сердца, она являет себя в человеке уже как некий поток, а в итоге такой полноводный поток уже в сердце. Как апостол Павел говорит «излияйся, Любовь Божия, в сердца наши Духом Святым». И уже затем, когда полнота излияния случается, то и сердце разливается по всему составу, во все силы души, а через них и в тело от такого преизбытка уже и изливается на всё, что вокруг человека. То есть, когда святые уже становятся не только вместилищами божественной любви, божественной святости, ну и вообще божественной благодати, но и источником, из которого это всё изливается. Вот.

Ну, у отцов есть образ колодца, образы они всегда более наглядно что-то показывают и помогают понять. Вот можно представить колодец, в глубине колодца источник воды, в нашем случае это воды живой, божественной – это ум. Если этот источник не забит всяким мусором, мусором греховных помышлений, тьмой духовной и так далее, то вода естественным образом истекает из него и наполняет колодец. А уже из наполненного колодца, колодцы по-разному в древности и сейчас устраивались по трубам сил души, растекается повсюду или черпается жаждущими и напояет всех вокруг. Но это самое главное с практической точки зрения, так можно мечтать о таких красивых вещах, а понять нужно то, что начинается всё с очищения. То есть если колодец чист, то из него истекает естественным образом вода, а если он в страшном состоянии и заилен, а то и зарыт слоями земли, то и вода не просачивается. Сквозь неё колодец сухой, будто никакой вообще воды и источника внутри него и нет вовсе. Хотя он на самом деле там есть, но надо его очистить, надо до него докопаться.

Это, собственно, главная задача христианской жизни – аскетики. Еще раз повторю, что можно заниматься мечтательным сочинительством любви. Как выражался Игнатий Брянчанинов, он в таких случаях был очень жесток. То есть не надо этим сочинительством и мечтаниями заниматься, а как оно что-то представлять. Образ колодца – это только образ. И всё, что мы говорим о такого рода вещах – это только образы, и не надо на них циклиться, иначе даже несознательно мы можем начать эти образы как-то в душе своей воспроизводить и можем по ошибке принять их за саму реальность, такое бывает, и тогда безвидная молитва превращается в какую-то медитацию на тему, прочитанного у святых отцов. Не нужно ничего сочинять, не нужно примерять на себя какие-то эмоциональные аналоги любви. У человека в таком обычном, с христианской точки зрения, падшем состоянии есть разные представления о любви, о состояниях любви, но это всё любовь, не имеющая отношения к той любви, о которой мы говорим – это любовь страстная, нечистая.

И вот человек, он обо всём судит из своего опыта, он невольно может, услышав слово «любовь», божественная любовь, сказать «ах» и начать что-то примерять из того опыта, который у него уже был, ну и в общем получится подделка в итоге. Поэтому, чтобы ничего такого Не дай Бог не было, нужно соблюдать положенную технику безопасности, аскетические руководства у нас есть, нужно иметь какую-то хотя бы общую теоретическую картину, ну и главное – представлять практические задачи. Как писал преподобный Саксирин, Божие приходит само собой, но если место будет чисто. В пятый раз повторюсь, что категорически запрещено заниматься какой-то психологической стимуляцией в себе, будто бы возвышенных состояний, состоянией любви, вымучивать из себя какую-то любовь. Наше стремление к любви мы должны показывать делами, по заповедям, делами милосердия. А если мы просто начнём что-то вымучивать и сочинять в себе, это будет не любовь, а симуляция. А вместо сочинительства нужно, вернёмся к образу колодца, слой за слоем раскапывать и очищать свой источник. слоёв разного мусора у нас за нашу жизнь накопилось столько, что скучать не придётся, если мы действительно за это возьмёмся, ну тогда в итоге всё будет.

А раньше времени что-то там придумывать не надо. Ну и последнее под вопрос можно ли прозревать умом, а любви не иметь. Можно даже в трех смыслах можно и таким естественным образом что-то прозревать имея проницательный натренированный ум. Тут ничего плохого и такого ничего сильно хорошего тоже с духовной точки зрения нет. Есть вариант, но плохой вариант. прозревать с помощью бесов, понятно, что тоже можно, но не нужно. А можно даже иметь от Бога дар прозрения, такой реальный благодатный дар, но в итоге обратить этот дар себе во вред. Например, преподобный Маккари много и подробно пишет о том, что многие Люди, христиане, подвижники, получив по прошению своему в результате какой-то суровой аскезы благодатные дары от Бога, Бог щедр на раздаяние даров просит, иной раз подает, а потом они падали, не имея смирения, чтобы вот эти дары понести.

Ну и вообще нужно сказать, что вот эти все какие-то особые специальные дары – прозрение, исцеление, чудотворение и так далее – это всё-таки начальные и очень непрочные вещи, и они вообще не должны рассматриваться нами как что-то такое существенно значимое, тем более как какая-то наша цель. Даже большинство святых, пожалуй, без них обходились, и многие святые, получив эти дары, наоборот, молились, чтобы Бог их от них избавил. В общем, общее правило такое, что безопаснее и, может быть, даже эффективнее с духовной точки зрения, когда этих даров нет. Потому что наша цель – спасение, а не обретение каких-то второстепенных эффектных и значимых в пределах нашей земной жизни, с точки зрения вечности, где царствует любовь, а все остальное на ее фоне просто блекнет и растворяется в ней, с точки зрения вечности они особой роли не играют и значения. Ну там Богу виднее, Он их распределяет. Нам главное, чтобы спастись. А любовь – это высший и всецелый дар. Собственно, в некотором смысле она тождественна обожению или спасению.

Без любви спастись нельзя. Любовь при этом не отпадает от Бога, как говорит апостол Павел тот же. Вот поэтому, повторю, задача – очищать себя для Бога, для стяжания Его вот этой спасительной любви, но при этом сначала дар страха Божия, начало премудрости страх Господень – это, в отличие от какого-нибудь прозрения, это всё-таки существенный дар, без которого нельзя. То есть страх Божий необходим. Без страха Божия не будет следующего существенного дара Божия основания любви – это дар смирения. А без смирения не будет и самой любви. Ну а там все остальное – постольку поскольку.