Если тяжёлые мысли и страхи не дают молиться

Спрашивают, как быть, когда под влиянием каких-нибудь тяжелых обстоятельств как-то тяжело молиться или вообще невозможно молиться. Еще бывает такое состояние, что вроде бы ты молишься, но у тебя все время присутствует какой-то ком, который как бы никуда не зевается и который вроде как и не должен внутри тебя находиться. Именно в силу того, что ты вот об этом о чем-то думаешь. Это, конечно, является признаком, как, наверное, все сами понимают, непредания себя воле Божьей. То есть монах должен предавать себя воле Божьей, тогда вот этого ничего не будет. Но оно есть, и вот как с этим бороться? Вот в этом был вопрос. Мне кажется, что можно…

Подготовить себя к пониманию ответа через то, что доступно даже неверующим людям. Неверующие люди бывают оказываться в какой-то ситуации, что они прямо вот туннельное сознание. Например, это может быть ситуация конфликта. А потом вот такой человек, будучи неверующим, он подумает, а вот чего я трачу свою жизнь на этот конфликт? Сколько вот я там отрываю от таких-то своих дел? Или подумает, а вот я с этим человеком конфликтую, а вот он такой несчастный, там он скоро помрет, может быть, а я тут вот останусь со своим этим конфликтом. Ему не хочется конфликтовать. Что происходит?

Происходит такое разрушение тоннельного сознания, так можно сказать. А еще можно сказать получше, что просто вместо того, чтобы быть на плоскости этого конфликта, он вышел, кто так подумал, в какое-то другое измерение, третье, посмотрел на это дело сверху. Вот так должны себя вести, в общем, все нормальные люди. Но если мы православные христиане, то мы все время находимся в таком регистре, когда оказывается, что нам кажется, что у нас какой-то бульдозер едет, или катится какая-то волна, или состояние, как из сказки продано, кажется счастливым концом. Серая шейка, где там все хуже-хуже, ситуация была около утки, где замерзала полынья. Это, когда нам так кажется, мы из-за этого как-то грустим, или нам не по себе, или у нас какое-то внутреннее тяжёлое чувство из-за этого, это вот оно. Это значит, что мы сами живём, в общем-то, в той плоскости, где происходят эти события. А если мы в ней живём, значит, мы упали с неба, так сказать, и рухнули с дуба в хорошем смысле слова.

Вот дуб хороший, а мы на плохом рухнули. Потому что надо смотреть со стороны всегда Божьей промысла. И смотреть это мы всегда можем, если только начинаем молиться. Хотя вопрос был, как же начать молиться, если не начать? Как всегда, что курица или яйцо, все первично. И вторично тоже все. Как побудить себя в такой ситуации к молитве? Когда ты вспоминаешь о Боге, то ты видишь, что нет такого, чтобы вокруг тебя были кругом враги, или какая-то на тебя стена, или бульдозер, а все на самом деле регулируется сверху, и в случае чего там все будет быстренько переставлено, остановлено и изменено.

Причем не обязательно в лучшую для себя сторону, там может быть по-всякому, но главное, что все будет духовно, а это будет лучшая сторона, а в житейской это не обязательно. И это вот первое, то есть ты предаешь себя Богу. Во-вторых, предавши себя Богу, ты можешь вспомнить, собственно, только два действия. Первое – предать себя к Богу, а второе – вспомнить, что Бог всегда делает так, чтобы изменить тебя к лучшему. То есть, значит, если вот ты попал в такую ситуацию, значит, тебе есть над чем работать. Вот тут особенно Конечно, нам всё время сказывается, что мы хотим покоя, мы не хотим, чтобы продолжались какие-то неприятности, в крайнем случае мы готовы их потерпеть, может быть, даже очень сильные неприятности короткое время, чтобы потом было спокойно. А вот нет, полезно, чтобы, может быть, и не сильные были эти неприятности, но чтобы они длились. Вот так и болезни полезные, длительные, или какие-то еще обстоятельства стеснительные, о которых столько пишут святые асы.

Почему это нужно? Потому что только так наши страсти как-то погасают. Сколько мы видим сами, я не буду говорить про других, что других мы, конечно, гораздо лучше видим, но в себе, в себе труднее наблюдать, но все-таки мы это видим. что возникает какая-то ситуация опасности, я так вроде не предаюсь своим обычным грехам, что-то там стараюсь сделать, потом она проходит, и все вновь улезает. А почему? Потому что недостаточно времени прошло в этом стрессе. Ну, может быть, конечно, каким-то пунктиром лучше, чем все время, но это Богу виднее. Если идет все время вот такая нагрузка, это значит, что надо вести себя правильно, и пусть такое вот сдерживающее внешними, конечно же, дискомфортными по-другому не водит.

обстоятельственное проявление собственных страстей нужно для того, чтобы они под конец умерли, что когда этот пресс наконец падет, чтобы у тебя эти уже страсти так вот не выскакивали, как чертики с табакерки, здесь это именно очень уместное сравнение, потому что они в аккурат вот таковы и суть эти страсти. Поэтому А это лекарство, которое, конечно, работает очень хорошо, и святые отцы его всячески рекомендуют, говорят даже о неизбежности его употребления, но это лекарство, которое работает с одной спецификой, оно работает медленно. То есть нужно, в общем, годами вот как-то вот что-то такое… терпеть и некоторый дискомфорт, но с другой стороны, в этом есть большое утешение, потому что, во-первых, приятно, когда ты не проявляешь своих грехов, это очень освобождает, поэтому этот дискомфорт уже дает своего рода новый комфорт гораздо лучше, дает свободу такую, которую по-настоящему мы ощущаем тогда, когда наши собственные страсти, особенно известные нам и нас мучившие, как-то хотя бы отступают, ослабляются. И во-вторых, конечно, еще, может быть, даже важнее, еще веселее, что есть надежда, что так все-таки, может, ты изменишься и улучшишься. Поэтому игра стоит свеч. Всегда надо смотреть сверху и никогда не надо стремиться к тому, чтобы врачебная процедура завершилась раньше времени.