Епископ Григорий (Лурье). РАЗМАГНИЧЕННОЕ СВЯЩЕННОНАЧАЛИЕ. Общественная изоляция Московской патриархии как вызов для Истинного Православия

Можно сказать так: быстрые изменения в жизни РПЦ МП ставят особого рода проблемы перед русскими Истинно-Православными Церквами. Но лучше сказать иначе: быстрые изменения в жизни РПЦ МП дают русским ИПЦ дополнительные средства для преодоления собственного внутреннего кризиса, выражающегося внешне в раздробленности нынешних “осколков” РПЦЗ.

Как РПЦ МП, так и русские ИПЦ переживают кризис управления, только, разумеется, эти кризисы имеют разную природу и приводят к разным последствиям. Неэффективность собственного управления поневоле делает оба этих вида церковных организаций чрезвычайно чувствительными к процессам, происходящим друг у друга. Постоянно расширяющаяся часть РПЦ МП, недовольная ее нынешним “эффективным менеджментом”, с интересом и, нередко, с надеждой смотрит на русские ИПЦ. А в русских ИПЦ небезосновательно ожидают притока свежих сил из рядов РПЦ МП, но при этом довольно смутно представляют себе, как это будет влиять на их собственные церковные организации. А свежий исторический опыт начала 1990-х должен бы вызывать опасения: как бы не превратиться в мыльный пузырь, надувшийся перебежчиками из РПЦ МП, как Зарубежная Церковь в России тех лет, лопнувший через несколько лет.

Нынешние процессы вновь, как и в начале 1990-х, ставят вопросы о различии между РПЦ МП и Истинным Православием, а также связанные с ними, но все же самостоятельные вопросы о том, как это объяснять для тех, кто к ИПЦ не принадлежит.

Итак, начнем разбираться по порядку.

1. РПЦ МП: плоды “размагничивания священноначалия”

В статье, посвященной прогнозам на политический сезон 2010-11 годов, опубликованной 1 сентября 2010 г., мы назвали самой главной тенденцией не только для РПЦ МП, но и для всей русской церковной традиции процесс “размагничивания” церковных властей РПЦ МП в глазах их собственных прихожан. “Священноначалие”, как любит сама себя называть бюрократия РПЦ МП, теряло ауру небожителей, чьи дела, по определению, непонятны, а, по правде, и неинтересны. На месте небожителей остались изворотливые чиновники, деятельность которых вызывает обычный в таких случаях интерес и обычные претензии. Для прежнего стиля управления РПЦ МП это означало катастрофу: ведь в качестве чиновников церковные бюрократы сильно уступают светским в профессионализме, а раздражать население способны гораздо больше – из-за недопустимого для светских “слуг народа” градуса лицемерия. Все их спасение при прежнем стиле патриаршества состояло в том, чтобы оставаться в тени (“за облаками”). Спустившись на землю и вмешавшись во многочисленные земные дела, церковная бюрократия позволила рассмотреть себя вблизи – с размазанным гримом и отклеивающимися бородами.

Вызванный этим шок собственных прихожан и рядовых клириков РПЦ МП и стал главным событием теперь уже уходящего политического сезона. Они увидели нечто такое, с чем они больше не смогут жить так, как жили раньше. Те из них, кто сидит совсем далеко в глубинке и еще не увидел или увидел, но недостаточно, обречены увидеть больше в ближайшие месяцы (максимум, в течение ближайшего года). Бюрократическая махина РПЦ МП разогналась по новому курсу и никуда не свернет и не остановится, пока во что-то не врежется. Теперь уже торможение или разворот технически невозможны, так как направление и скорость движения больше не регулируются изнутри РПЦ МП, а задаются теми экономическими и политическими партнерами, которых РПЦ МП для себя выбрала. Не зря же эти партнеры нагружали ее таким количеством профильных и непрофильных активов, вплоть до немецких орденских замков. За стабильность ее курса можно не волноваться.

Теперь важно понять, что все эти внезапно прозревающие люди будут делать со свалившимся на них новым знанием. Теоретически возможных решений тут не так уж и много, и каждое из них, разумеется, найдет сторонников.

Не будем рассматривать позицию “болота”, которому все равно, с какой Церковью себя соотносить, а также карьеристов и барыг, которых привлекает экономически сильная организация. Нас будут интересовать только верующие люди, которые задумываются о своей вере и о соответствии своей церковной организации этой вере.

Некоторые из них задумываются глубоко о догматике и канонах и, в результате, делают выбор в пользу ИПЦ – а из РПЦ МП, если они ранее в ней состояли, уходят. Дерзну предположить, что число таких людей как было небольшим, так небольшим и останется. Нынешние события в РПЦ МП никак на него серьезно не повлияют. Для тех, кто способен сознательно соотносить свою жизнь с догматикой и канонами, нынешний глава РПЦ МП отличается от предшествующих советских патриархов совершенно незначительными чертами, и поэтому они как раньше, так и сейчас, в зависимости от своей личной веры, либо смогут и дальше пребывать в РПЦ МП, либо будут от нее дистанцироваться совершенно безотносительно к личностям ее нынешних хозяев. Возможно – и даже наверняка, – кого-то из них нынешние скандалы вокруг руководства РПЦ МП способны пробудить чуть раньше и заставить задуматься, но в целом, как мне представляется, значением этого фактора можно пренебречь.

Большинство же православных людей не рассуждает последовательно в логике догматики и канонов (так как большинство людей вообще не рассуждает последовательно в какой бы то ни было логике, а просто живет, как чувствует). Тем не менее, это искренно верующие люди, стремящиеся к спасению, а не к чему-либо постороннему для Церкви. И вот именно для них в РПЦ МП сейчас происходят “события”. При этом они дают такие объяснения своим поступкам, которые легко подвергнуть канонической критике, но от не слишком удачных объяснений сами поступки не перестают быть правильными, а иной раз становятся Поступками с большой буквы. В Церкви мы в большей степени судимся по тому, что мы делаем, нежели по тому, что мы говорим о том, что мы делаем.

Типичный пример – выступление трех ижевских священников. Они подвергли критике нынешнюю высшую бюрократию РПЦ МП, но, как они сами заметили в дальнейшей дискуссии по поводу их обращения, критика эта вышла несколько запоздалой, так как в основных чертах она была нужна раньше, при обсуждении тех принципов, на которых должно было происходить объединение РПЦ МП и РПЦЗ. Но, коль скоро речь идет о сергианстве и экуменизме, нужно было обсуждать статус РПЦ МП с самого момента ее создания Сталиным. Это осознали сейчас ижевские священники – передовой отряд тех, кого “разбудил”, наконец, нынешний глава РПЦ МП. Можно не сомневаться, однако, что те, кто им сочувствуют, пока что, в большинстве своем, плохо сознают изначальную нецерковность и, точнее говоря, антицерковность тех начал, на которых РПЦ МП создавалась. Впрочем, вся эта сознательность – дело наживное: было бы сознание, то есть готовность и стремление разбираться и выяснять правду.

Пример ижевских священников все же недостаточно показателен. Эти люди не просто смогли посмотреть на “священноначалие” РПЦ МП критически, но их взгляд уже был достаточно сформирован в традиции святоотеческого Православия. Поэтому и в своих выводах они сразу подошли близко к позициям русских ИПЦ, и не скрывают своего намерения в дальнейшем к ним присоединиться.

Теперь же начинает преобладать другой типаж “размагниченных” и разочаровавшихся прихожан. Это люди, мало знакомые с какой бы то ни было традицией понимания Православия. Они привыкли передоверять все эти вопросы “профессионалам” и даже не думали, что когда-то, возможно, им придется решать их самим. Сейчас вдруг у них возникло ощущение, что те, кого они принимали за профессионалов, – злоупотребляющие их доверием мошенники. В среде таких верующих РПЦ МП возникают панические настроения, то есть такие состояния, когда человек не понимает, что он может сделать, и от собственного бессилия испытывает особенно сильный аффект. И уже заранее ясно, что, в большинстве случаев, это приведет к так называемому “расцерковлению”: именно эти люди перестают ходить в храмы и причащаться, хотя продолжают считать себя христианами и даже соблюдать посты. Социологические опросы показывают стремительный рост числа таких людей именно с 2009 года.

Сила разочарования “расцерковленных” прихожан обычно такова, что они больше не пойдут ни в какую церковную организацию, пусть даже и в ИПЦ. Люди убеждаются, что они не могут контролировать действия церковных “профи”, а верить им на слово теперь уже тоже не могут. Третий вариант – учиться православной вере, что предполагает и способность к критической оценке мирянами епископата, – для них не подходит: он слишком сложен, так как требует инвестировать в Православие слишком значительную часть жизни. Поэтому из большого потока таких разочаровавшихся в РПЦ МП людей стать прихожанами ИПЦ смогут только редкие единицы: в основном, те, кто смогут пересмотреть свое отношение к христианской жизни как таковой, чтобы начать быть христианами всерьез.

Тем не менее, эти “расцерковленные” выходцы из РПЦ МП влияют на религиозные настроения нашего общества очень сильно, и для ИПЦ это уже имеет прямое значение. Именно такие люди наиболее резко и с наибольшим знанием дела обличают РПЦ МП как организацию, деятельность которой не соответствует заявленным целям. Например, один из лидеров нынешнего антиклерикализма журналист Александр Невзоров на рубеже 1970–80-х годов служил штатным чтецом в храме Смоленской иконы Божией Матери в Петербурге (это была уже вполне официальная церковная должность, находившаяся под контролем уполномоченного Совета по делам религий). Как можно заметить в наших современных дискуссиях, наши записные антиклерикалы и атеисты обычно дают все-таки слишком большую презумпцию доверия субъективной честности своих клерикальных оппонентов. Но те антиклерикалы (не обязательно атеисты и даже не обязательно неправославные), которые знают среду духовенства РПЦ МП изнутри и побывали вблизи от “священноначалия”, обычно занимают позицию жесткую: они понимают, что их визави – вовсе не обычные коррумпированные чиновники, а представители особой, еще дореволюционной, культуры лицемерия и манипулирования естественными человеческими чувствами; с такими надо построже.

Не все “расцерковившиеся” критики РПЦ МП обладают экспрессией и влиятельностью Александра Невзорова, но, даже обладая малой крупицей его таланта, они сильно воздействуют на свой круг общения. Таких людей все больше и больше, и они уже вызвали вокруг границ РПЦ МП цепную реакцию, выжигающую человеческие связи между РПЦ МП и остальным обществом. Вокруг РПЦ МП создалась зона отчуждения. РПЦ МП переходит – и уже, фактически, перешла – в такую же изоляцию от общества, в которой находилась КПСС. Теперь туда идут сознательно только затем, чтобы делать карьеру. Остальные посетители храмов, в большинстве своем, просто не задумываются о церковной организации, которой принадлежит храм, и не считают себя членами какого-либо религиозного общества. Сознательным и при этом искренним “чадом РПЦ МП” теперь стать все труднее и труднее – по тем же причинам, по которым в позднем СССР было очень трудно или вообще невозможно стать сознательным комсомольцем. Истощающийся резерв “церковных комсомольцев”, накопленный в 90-е и “нулевые” годы, не имеет тенденции пополняться.

Как в позднем СССР всюду лезла в глаза коммунистическая символика, но коммунисты были изолированы от народа, так и сейчас, когда отовсюду видны купола храмов РПЦ МП, сознательные члены этой религиозной организации превратились в постсоветский аналог коммунистов. Люди, заполняющие сейчас храмы РПЦ МП, позаботятся о судьбе этой организации не больше, чем советские люди позаботились о КПСС. Как тогда создался вакуум политических идей, так сегодня существует вакуум идей религиозных. Пусть религиозные идеи отличаются от политических тем, что они мало кому нужны, – но те, кому они нужны, суть люди социально активные и способные своим жизненным примером невербально объяснить смысл религиозных идей многим другим.

2. Вызов для ИПЦ

Такая ситуация в обществе для нас, то есть для Истинно-Православной Церкви, является вызовом. Значимая часть общества готова нас слушать: это и нецерковные люди, интересующиеся Православием лишь потенциально, и думающая, но пока мало что знающая часть верующих РПЦ МП. И заслуга в этом не наша, а наших коллег из РПЦ МП.

Вызов этот тем значительнее, что в последние годы телевизор, к которому мы не допущены, окончательно уступил первенство Интернету в качестве источника информации для думающих людей, вплоть до президента Медведева. Да и нынешнее российское телевидение таково, что быть к нему допущенным – большая опасность для репутации. Зато в Интернете никто нас не ограничивает. Но там мы будем убедительны лишь постольку, поскольку сведения из Интернета можно будет соотнести с нашей церковной жизнью “в реале”. Поэтому главные наши проблемы – это, разумеется, не СМИ, а только реальная наша жизнь, которую нашим СМИ приходится транслировать, хотят они этого или не хотят. В эпоху Интернета становится все труднее скрыть что бы то ни было, а в особенности то, что компрометирует. Но про это еще Гоголь сказал: “На зеркало неча пенять…”.

Итак, какие же проблемы русских ИПЦ на сегодня главные? На мой взгляд, это не наши административные разделения сами по себе, хотя именно наши разделения более всего бросаются в глаза при взгляде со стороны. Административный хаос наши актуальные и потенциальные верующие нам пока что прощают, коль скоро мы проявляем небезуспешные усилия для его преодоления. На мой взгляд, сами эти разделения стали следствием более фундаментальных проблем, и эти же проблемы до сих пор стоят на пути объединительного процесса. Мне кажется, что этих проблем всего две (возможно, я ошибаюсь, и поэтому буду рад возражениям или уточнениям). Обе они заключаются в недостатке двух свойств, которые должны быть для наших церковных организаций базовыми и резко отличать их от РПЦ МП. Свойства эти связаны между собой очень тесно, хотя отождествить их нельзя. Это

1.Ясность вероисповедания,

2.Ясность личной жизни.

Остановимся на том и другом подробнее.

1.Ясность вероисповедания

Церковная история трех-четырех последних веков, казалось бы, учит нас, что ясность церковного вероисповедания – для церковной организации несомненное зло. И напротив: чем размазаннее вероисповедание, тем больше народу может объединить такая церковная организация. Так понятие Церкви перестает быть основанным на единстве веры, а становится основанным на внешнем единстве организации.

Мы унаследовали такое отношение к церковным организациям вовсе не от Византии, а от церковно-бюрократической дореволюционной (синодальной) Российской Церкви, о “блуждающем богословии” которой едко, но справедливо написал старообрядец Ф.Е. Мельников. “До степеней известных” эта тенденция достигла в РПЦ МП… Но нам неполезно сравнивать себя в этом отношении с РПЦ МП. Зато полезно, а точнее, необходимо вспомнить о дораскольной Зарубежной Церкви.

Спор о ясности вероисповедания стал едва ли не главным содержанием эпохи ее возглавления святым Филаретом (Вознесенским), а после его смерти в 1985 году в споре между ясностью и мутностью окончательно победила последняя. Напомню, что это произошло не в 2007 году, когда остаток РПЦЗ капитулировал, и не в 2001 году, когда посредством заговора архиереев скинули Митрополита Виталия, и не в 2000 году, когда Собор РПЦЗ в нескольких документах исповедал свое единство с экуменическим “мировым православием”, и даже не в 1994 году, когда в качестве “экклезиологии РПЦЗ” было соборно провозглашено криптоэкуменическое учение греческого Митрополита Киприана, а еще в 1986-87 годах, когда из РПЦЗ были выдавлены две церковных группы (одна в Северной Америке, а другая во Франции), которые, независимо друг от друга, потребовали от новоизбранного Митрополита Виталия верности догматической ясности Митрополита Филарета. Конечно, в 1986 или 1987 году, никто (за исключением, разве что, епископа Григория (Граббе)), что называется, “не ожидал”, что вся эта политика догматической мутности приведет к полному краху РПЦЗ.

Но, во-первых, когда на вопрос “глупость или измена?” мы можем точно ответить, что не измена, – это все же слабое утешение. А, во-вторых, если РПЦЗ была бы, в итоге, поглощена не РПЦ МП, а, скажем, Константинопольским патриархатом (чье вероисповедание никак не лучше, чем у РПЦ МП), это был бы точно такой же крах, хотя, боюсь, для многих из нынешних противников подчинения РПЦЗ Московской патриархии такое решение было бы вполне приемлемым: во всяком случае, нынешняя РПЦЗ(А) при таком сценарии едва ли бы возникла.

С той же самой догматической мутностью РПЦЗ пришла в Россию, и плоды этого мы пожинаем до сих пор. Так, в 2010 году, на фоне гонений, мы увидели в Суздале отпадение верующих одной из русских ИПЦ (РПАЦ) в Московскую патриархию. Психологический механизм оказался простой. В свое время церковная организация РПАЦ в этом регионе сложилась как общество верующих вокруг “хороших священников”, противопоставленных “плохим священникам” из РПЦ МП. Собственно вероучительные различия не только не разъяснялись, но, фактически, перечеркивались свободным допущением к причастию и прочим таинствам РПАЦ верующих из РПЦ МП. Даже от епископов РПАЦ верующим РПЦ МП приходилось слышать рассуждения о том, что, мол, у нас “всё то же самое”. Но наступил момент, когда “хорошие” священники оказались не столь уж хорошими, а “плохие” – не столь уж плохими. А так как в РПЦ МП и РПАЦ “всё то же самое”, то верующие спокойно перешли в другую юрисдикцию. Подготовили их к этому те, кто вместо обучения вере занимался тренировкой верности собственной группе и себе лично.

Сегодня этим же путем “догматической мутности” сознательно идет РПЦЗ(А), стараясь присоединить к себе людей как можно более широкого вероисповедного спектра. Очевидно, что особые надежды возлагаются на тех, кто захочет присоединиться из РПЦ МП: им совершенно не придется менять вероисповедание. И я соглашусь: для тех, у кого в РПЦ МП всего лишь проблемы с начальством, лучше переходить в РПЦЗ(А). Там этих проблем точно не будет, да и вообще начальство будет себя вести гуманно, так как эта юрисдикция выбрала стать “альтернативной РПЦ МП”, но только “хорошей”, доброй к попам. В дисциплинарном отношении там тоже довольно удобно, на всевозможные канонические проблемы посмотрят сквозь пальцы – либеральнее, чем в МП, и без взяток. Спрос на “поповскую вольницу” (куда уходить священникам, поссорившимся со своими епископами) есть всегда, а в нынешней РПЦ МП он постоянно подогревается. Поэтому после ухода с этого рынка дораскольной РПЦЗ ее ниша не могла долго оставаться незанятой.

Можно надеяться, что позиционировавшая себя таким образом РПЦЗ(А) защитит остальные русские ИПЦ от того контингента, который захлестнул РПЦЗ в России в начале 1990-х. Это просто “проблемные” в личном плане священнослужители, а также клирики, у которых частью их собственного вероисповедания стала национально окрашенная политика. Нынешний состав РПЦЗ(А) далеко не сводится к этим категориям людей, но сейчас эта юрисдикция позиционирует себя так, что именно она становится наиболее привлекательной для выходцев из РПЦ МП подобного склада.

Для русских ИПЦ, держащихся строгого исповедания Православия, привлекательны другие выходцы из РПЦ МП: те, кто пришли к этому решению вследствие внутреннего развития и изменений в своем церковном сознании. Это не те, кому просто стало неудобно из-за своего нынешнего начальства, а те, кто начинает понимать, что изначально, придя в РПЦ МП, ошибся с выбором. Таких людей может привлечь только наше собственное ясное святоотеческое вероисповедание.

Повторю заодно в очередной раз, что ясность исповедания должна относиться к предметам нашей веры – таким, как различие Православия и ереси, – но не к таким второстепенным вещам, как наличие или отсутствие благодати в тех или иных церковных объединениях. Мы не должны повторять ошибку греков-старостильников, позволивших себя увлечь в бесплодные дискуссии по таким вопросам. Будет вполне достаточно, если мы сойдемся в определении того, какая вера православная, а какая – еретическая, а также в исповедании того, что пребывание в сообществах, извращающих христианскую веру, душевредно. Почему именно и как осуществляется эта “душевредность” – по причине ли полного отсутствия благодати или как-то еще – это хорошая тема для богословских рассуждений или личных откровений от Бога, но исключительно плохая тема для проведения границ Церкви. Вспомним лучше Василия Великого, который принимал кающихся македониан, не добиваясь от них, чтобы они исповедовали Святого Духа Богом, а всего лишь требуя, чтобы они анафематствовали тех, кто считает Его тварью. В память об этой практике в нашем нынешнем Символе Веры так и не появилось упоминания о том, что Дух Святой – Бог. Как видим, вере Церкви в божественность Святого Духа это ущерба не принесло (хотя во времена Василия Великого многие православные считали иначе, и очень многие даже разорвали с ним евхаристическое общение).

2. Ясность личной жизни

Под “ясностью личной жизни” я подразумеваю понятность и открытость жизни наших церковных лидеров, особенно епископов, для всех интересующихся, а особенно для паствы.

Во-первых, епископ должен жить так, чтобы не было оснований подозревать его в личном корыстолюбии. Во-вторых, он должен быть открыт для общения с верующими и интересующимися верой.

Если епископ не переносит, когда с ним спорят, то это верный признак того, что такому епископу место на свалке. О формировании церковных групп по принципу личной преданности вообще говорить нечего.

Если и только если епископ открыт к общению, становится возможным судить о наличии у него (или отсутствии) ясности вероисповедания. Если епископ, что называется, некнижный или вообще малограмотный, то это не страшно (в ИПЦ и такие епископы могут приносить большую пользу, так как главный способ церковного управления – это все-таки личный пример). Такой епископ просто не должен бояться признаваться в этом публично и не пытаться выступать с глубокомысленными рассуждениями. Ясность его вероисповедания определяется в таком случае через то, с какими епископами он состоит в общении.

Существует довольно мало недостатков, которые наши верующие не будут и не должны прощать нашим клирикам. Один из главных – лицемерие: когда человек заведомо лжет в своих словах или жизни, желая себя представить не тем, что он есть на самом деле. Замеченного в этом клирика никогда уважать не будут, и дело соответствующей церковной организации – от такого избавиться. В церковном обществе такие клирики – опасные паразиты, отравляющие продуктами своей жизнедеятельности все церковное тело.

Примерно таковы те несложные принципы, соблюдение которых гарантирует церковной организации, чтобы верующие люди принимали ее всерьез. Это не означает, что с ней во всем будут соглашаться, но означает, что всякое ее мнение будет изучаться внимательно, как мнение авторитетное, хотя и не непогрешимое.

Именно таким путем мы можем указать ищущим выхода из РПЦ МП на необходимость нашего исповедания веры. Логические аргументы на большинство людей не действуют никак, а на остальных людей действуют только во вторую очередь. Мы должны представить аргумент от собственной жизни. Эта жизнь вовсе не обязательно должна быть святой: никакая церковная организация не состоит из святых массово, и никто от нас этого не требует. Но это должна быть жизнь без лицемерия.

Люди, которым мы заявляем о необходимости строгого православного церковного вероисповедания и недопустимости общения в таинствах и молитвах с экуменическими юрисдикциями, должны быть уверенными в том, что мы делаем это вовсе не для того, чтобы утвердить свою власть над ними и чтобы изолировать их от наших потенциальных конкурентов. Они должны видеть, что мы не пытаемся ими манипулировать. Мы просто считаем, что это по-настоящему важно. Они могут с нами согласиться или не согласиться, но они должны быть уверены в том, что это подлинное наше мнение, и в силу этого оно должно их заинтересовать.

* * *

В заключение, несколько слов о перспективах объединения “осколков” РПЦЗ.

Процесс объединения в реальности выглядит не как слияние каких-то административных образований, существующих на бумаге, а как объединение реальных общин, состоящих из реальных людей. Те общины, в которые приходят люди “с улицы”, то есть совсем нецерковные или из РПЦ МП, доказывают тем самым свою востребованность и способность служить реальным человеческим интересам. Те общины, которые не способны привлекать новых людей, обречены на вымирание, и это справедливо. Независимо от деклараций, исходящих от лидеров подобных общин, принимать их во внимание при объединении “осколков” не следует: это даже не бесполезный балласт, а неподъемный груз, способный утопить любой корабль. Среди наших нынешних епископов, увы, уже есть такие, которые доказали свою способность развалить церковную жизнь, даже если раньше, в других социальных условиях, она вокруг них налаживалась.

Но и человеческие интересы, привлекающие людей в те или иные общины, могут быть разными и не обязательно похвальными с христианской точки зрения. Надо признать, что жизнеспособность общин ИПЦ как социальных образований связана с их способностью удовлетворять этим не всегда похвальным интересам. Но так и происходит отбор. Декларации тех или иных юрисдикций, сами по себе, никогда не дают достаточных оснований для того, чтобы судить об их подлинной идеологии. Необходимо соотносить слова с делами: кого в данную юрисдикцию принимают, кого не принимают, как внутри этой юрисдикции чувствуют себя люди с разными воззрениями… Выше мы отчасти коснулись этого вопроса на примере РПЦЗ(А). Так и происходит естественный отбор – кому и с кем объединяться. Ясность вероисповедания и ясность личной жизни клириков – хороший и действенный принцип объединения.

Источник: http://www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=1262