Дела веры нужны только для любви (2020.03.27)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Мы продолжаем сегодня наши беседы на «Сотне со любви» Святого Максима Исповедника. И сегодня будет совсем немножко глав. Такой небольшой раздел, в котором он говорит о том, какие, каковы тела веры. Мы привыкли не столько из апостола, хотя это апостола сказано, что вера без дел мертвая есть, но из многочисленных книг о христианстве и прочих слов, что дела — это очень важно, что на Западе есть даже спор между протестантами и католиками, спасает ли только вера или вера и дела, и что подразумевать под делами. В православии, слава Богу, такого прямо спора нету, потому что как-то тут подразумевается, что правильная вера, она соединена с какими-то правильными делами, но все-таки вопрос тогда, с какими же именно делами, и что такое эти дела. И вот главная мысль сегодняшних глав Максима Исповедника, что я заранее скажу, что любовь — это и есть те самые дела. То есть она не обязательно проявляется в каких-то внешних делах.

Мы знаем, что она может и в них тоже проявляться, но это не главное. А вот именно поскольку дела важны для спасения, это и есть любовь. «Не говорите, что вы из тех храм Божий, сказал Божественный Иеремий, не говори и ты, одна вера в Господа нашего Иисуса Христа может спасти меня, ибо это невозможно, если не стяжаешь и любви к Нему посредством дел. Что же касается до голой веры, то и бесы веруют и трепещу». Вот он послание апостола Иакова цитирует, что вера без дел, то есть голая вера, которая имеет бесы, она, очевидно, не спасает. Должна быть вера с делами, но он говорит о чем? Что важна, собственно, не вера, а любовь к Богу, помимо веры. И любовь, она стяживается посредством дел.

Даже это не совсем точно, как-то иначе немножко переведено у Феофана Затворника, но главное, что те дела, которые правильные дела, они почему нужны для того, чтобы вера была спасительной? Потому что такими делами, которые действительно нужны и правильные, стяживается любовь к Богу, и только такая вера с любовью действительно спасительная. Дальше он еще это немножко разъясняет. «Дело любви составляет усердное благодетельство ближнему». Ну, это понятно. Это всякая помощь ближнему. Мы помним, что она бывает и материальная, и телесное служение. Служение Словом Божьим, здесь это все объединено.

«Великодушие». «Великодушие» — это по-церковно-славянски скорее значит «мужество». То есть, чтобы ничего не бояться и все терпеть. Ну, это калька греческого слова, которое значит ровно то же. «Терпение». Вот не бояться и иметь терпение. Потому что можно не бояться, но терпения не иметь. Нужны терпения.

«Благоразумное». Буквально правосмысленное. С правильным смыслом. «Пользование всеми вещами». То есть, получается, что мы совершаем дела не только в отношении ближнего, который необходим. И, конечно, здесь он это напоминает. Не только, когда выдерживаем то, что от нас требуется. То есть, мы мужественно принимаем те испытания, которые нам нужны.

По-церковно-славянски повторю, это будет «великодушие». И потом, еще и терпим это. Потому что одно дело у нас что-то решиться, другое дело терпеть, когда это требует какого-то времени и испытания. И, наконец, просто пользование всякими вещами. То есть, все вещи, которые даются нам в пользование постоянно, потому что в этом состоит наша жизнь, если с внешней точки зрения ее рассматривать, это все время некоторые для нас испытания. Правильно ли мы этим пользуемся. Не злоупотребляем ли так или иначе. И вот это тоже область, в которой проявляются дела веры, от которой бывает любовь.

Следующая глава. «Любящий Бога никого не огорчает, и ни на кого не огорчается из-за временного. Огорчает же и огорчается одной спасительной печалью или огорчением, каковою блаженный Павел, и сам огорчился и огорчил Каримфин». Ну, он напоминает, как апостол Павел писал Каримфинам, что их печаль, его слава приведут, но это необходимо для их блага. И вот таким образом, конечно, и тот, кто любит Бога, может тоже кого-то огорчать и сам огорчаться. Но вот чтобы из-за чего-то временного с кем-то спорить, самому огорчаться и доставлять какие-то неприятные ощущения окружающим, этого не должно быть никогда. Это вот табу. Вот тоже это относится к делам веры, чтобы не иметь самому огорчений, которых не должно быть, и чтобы не навязывать их другим.

И, наконец, еще одно. «Любящий Бога, ангельскую жизнью на земле живет, пастясь и бдение совершая, пая, буквально совершая, псалмопения, и молясь, и о всяком человеке всегда доброй помышляя». То есть, если раньше было, вот только что глава была о том, чего делать не надо, то есть огорчаться, огорчать неправильно, и говориться о том, что надо делать, в чем должна проходить жизнь. Пащение и бдение. Ну, естественно, что здесь это все на монашество ориентировано, но в меру сил это и к мирянам тоже относится. Псалмопения. Псалмопениями называются все богослужения, которые у нас есть, в том числе и то, что мы в церкви совершаем, это тоже псалмопения, но также и всякие утренние и вечерние правила дома, или кто просто псалтирь даже читает, это все псалмопения. Молясь.

Еще отдельно молитва. Молитва здесь имеется в виду, которая отличается от псалмопения, это молитва внутренняя, молитва Иисусова, которую все мы должны совершать, так или иначе. И вот это, понятно, все-таки дела крестьянских подвигов, и о всяком человеке всегда доброе помышляет. То есть, если при этом, при этих делах не помышляет о человеке доброе, о всяком, то, конечно, это все обесценится и загрязнится, и даже может пойти во обсуждение. Наконец, последнее на сегодня. Если всякие, чего желает того и достигнуть, домогаются, всех же благ и желаемых вещей несравненных, добротнее и красивее, и вожделение божественное, то есть Бог, то, что является Богом, то какое рвение должны мы показать, чтобы и достигнуть всего по естеству благого и вожделенного? То есть Бог по естеству благой и вожделенной? То есть к кому на самом деле мы должны стремиться?

Это его свойства по естеству. И понятно, что мы должны к нему стремиться сильнее, чем ко всему остальному, и в этом и причина, и в этом и есть правильный ориентир, какие у нас должны быть дела, и какие не должны быть. То есть не должны быть, конечно, всякие споры о житействе, из-за которых мы сами огорчаемся и других огорчаем. Нет вообще ничего такого, в чем мы защищаем свои какие-то житейские интересы, по крайней мере, по внутреннему человека, если речь идет именно о наших собственных интересах, а не о интересах тех людей, которые верены нашим обязанностям и заботам. Итак, получается, что любовь, собственно, именно любовь, а не просто дела, нужно быть необходимым дополнением веры, чтобы она не была голой, чтобы она не была такой, какой бесы. Любовь происходит из дел. Но дела эти должны быть специфическими. Дела эти могут быть совершенно, могут быть обращены к ближним, могут быть не обращены к ближним, как угодно, и так, и так, но они должны быть обращены к Богу всегда, то есть все они должны быть направлены на достижение Бога.

Хотя в том числе делами считается и то, что никто, кроме тебя, не видит. Когда ты не огорчаешься, например, ты огорчаешься, но правильно, и так далее. Вот насколько здесь все может быть не очевидно, а с другой стороны, если смотреть изначально правильно, то все очевидно. Аминь.