Церковное бессилие. О каноничности Синода (в связи с Афонским делом)

Церковное бессилие. Санкт-Петербург. Дым Отечества. Июнь 1913 года. Афонское дело, столь неудачно поведенное нашим синодом, оставило на очередь серьезные принципиальные вопросы, без решения которых едва ли может быть решен и самый афонский спор. Русский Синод взял на себя задачу, которая была бы под силу только всей Православной Вселенской Церкви – разрешить общецерковное догматического характера недоразумение. Мы говорим «недоразумение» потому, что убеждены, что все афонское движение создано сплошным недоразумением – непониманием друг друга спорящих сторон. Впрочем, все равно, как бы не понимать его, Вопрос касается всех православно верующих и даже всех христиан.

То или другое отношение к имени Иисус должно быть у каждого сознательного христианина. Между тем, именно русский Синод, менее какого-либо другого представительства церковной власти, в состоянии заниматься такими вопросами, как Афонский. Здесь требуется суждение власти компетентной и бесспорные в глазах всего православного мира. А наш Синод, к сожалению, такой авторитетности не имеет. До сих пор мало кто обращал внимание на существо нашей синодальной формы церковного управления. Мало кто понимает в церковном обществе и всю глубину переворота, произведенного когда-то Петром Великим. Но в минуту церковного смущения когда ощущается необходимость твердой церковной опоры, мысль невольно обращается к основам нашего церковного здания. Иерархическая власть в церкви, по правилам православной церкви, должна организовываться таким образом.

Епископы должны избираться собором всех епископов всей области. Если же это являлось почему-либо неудобным, то, во всяком случае, при избрании и постановлении должно быть не меньше трех епископов, а остальные должны были прислать свое согласие письменно. 1 Вселенского Собора, правило 4. Апостольское правило 1. 7 Вселенского Собора, правило 3. Тут совершенно категорически утверждается, что принимать участие в избрании должны все епископы. хотя бы и не присутствует лично. При этом каноны делают особые оговорки насчет вмешательства в епископское избрание светской власти.

30 правило апостольское, подтвержденное впоследствии неоднократно 1 Вселенского собора 4 правило, 7 Вселенского собора 3, Владикийского 13. 30 правило апостольское говорит аще, который епископ, мирских начальников употребив, через них получит епископскую в церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все, сообщающиеся с ним. Высшую же власть над епископской составляет Собор епископов, который должен созываться два раза или, по крайней мере, раз в году. Первое Первого Вселенского Собора, Апостольское 34-е, 37-е, 2-го Вселенского Собора 2-е, 4-го Вселенского Собора 19-е, Трульского 8-е, 7-го Вселенского 6-е, Антиохийского 20-е, Ладикийского 40-ое, Карфагенского 18-е и 73-е. На Соборе должны присутствовать все епископы области. 1-е Вселенского 5-е. Выше собора стоит только БОЛЬШИЙ собор. Старший епископ области должен почитаться за главу другими, но отнюдь не имеет права творить что-либо, касающееся других, без их согласия.

Равно и они без него. Апостольское 34 Между прочим, Апостольское правило 37 конкретно указывает, что должно быть главным предметом соборных совещаний. рассуждения о догмате благочестия и разрешения случающихся церковных прикословий. Правило же пятое первого Вселенского собора требует особенной осмотрительности при осуждении кого-либо, дабы все епископы достоверно испытывали всякое дело и соборно произносили решение. Насколько наша организация церковного управления отвечает этому каноническому образцу? До Петра Великого, как никак, хотя и со многими уклонениями от канонической нормы, но все-таки худо-бедно соблюдались главные основы последней. Епископы избирались епископами страны, отчасти лично, отчасти через повольные грамоты, участвовавшими в акте избрания. Старший из епископов, сначала митрополит, потом патриарх, также избирался епископами.

Соборы бывали не каждый год, но довольно часто. и ни одно общественное дело без собора не решалось. Словом, церковный строй покоился на более-менее законном базисе, хотя бы и расшатанном разными злоупотреблениями. Со времени Петровской реформы всё переменилось. Во-первых, самые отмены патриаршества и учреждения синода совершились незакономерно. Изменение организации центрального управления могло произойти законно только путем соборного приговора. Между тем, соборного приговора не было. Учреждая сенот, Пётр просто заставил епископов всех поодиночке подписать регламент, что носило все признаки насилия и не имело ничего общего с соборным постановлением.

Говорят, что Вселенская Церковь, то есть Греческая Патриархия, впоследствии признала русский сенот. Но, во-первых, признание совершилось после тяжелых колебаний и под давлением посторонних соображений. Греческая иерархия слишком материально зависела от милости русского правительства. Во-вторых, и патриаршие признание имеет значение и силу лишь постольку, поскольку признаваемое учреждение соответствует каноническим требованиям. То, что не отвечает каноническим условиям, не становится несмотря ни на какие признания Восточных Патриархов. Русский же Синод именно не имел признаков законности. Помимо того, что он был учрежден путем не каноническим, он и по внутренней своей организации противоречил канонической норме. Власть Синода предполагалась равной власти Патриарха.

Но Синод был лишен законных полномочий потому, что он и не избирался Церковью, не избирался Собором Епископов, а члены его назначались государственной властью. Между тем мы видели выше, как смотрят каноны на вмешательство мирских властей в такого рода вопросы. Если епископ, постановляемый властью светской, предается отлучению и все общающиеся с ним, то уже ли орган высшей церковной власти, заменивший патриарха, не подлежит действию упомянутого церковного Это было бы противно всякой логике. Как Патриарха назначить светская власть не имеет канонического права, так и заменивший Патриарха Сенот не может составляться посредством назначения светской власти. Сенот в регламенте сравнивается с Собором. Такое сравнение уже противоречит регламентскому же сравнению с Патриархом. Но все равно и понятию о соборе Синод нисколько не отвечает. Собором называется на каноническом языке собрание епископов, отнюдь не назначенных кем-то для сего, а являющихся на собор в силу своего сама.

Назначение в данном случае противоречит природе собора. И собор из назначенных внешней властью членов есть канонический абсурд. Поэтому Синод не может быть приравнен ни к собору, он не имеет для себя никаких канонических прецедентов. Но особенно анормально в синодальном устройстве оказалось то обстоятельство, что синод предполагался существующим, независимо от церковных соборов. Патриаршество было, и у нас и везде, неразрывно с соборным строем. Патриарх сам собой не решал никаких важных дел, как то и требуется канонами. да и вообще никакая сила, кроме самой Церкви Вселенской, не в состоянии отменить обязательность церковного требования постоянного созыва соборов. Однако Петровский регламент взял на себя такую смелость.

Петровская реформа молчаливо предположила, что больше соборов созывать незачем, и о соборах регламент не говорит ни слова. На самом же деле Считать ли Синод заменившим Патриарха или Малым Собором и то и другое неправильно канонически, созыв Больших Соборов оставался одинаково необходимым. Соборное начало – краеугольный камень церковного здания, и никакой Восточный Патриарх не имел права согласиться на его отмену. А само одобрение такой отмены составляет каноническое преступление. С этой стороны, таким образом, синодальная форма управления явилась также прямым нарушением категорического требования канонов. Логические же ее последствия вели уже дальше. По правилам церковным, епископы должны избираться при участии всех епископов области с их общего согласия. Смысл такого требования тот, что епископ должен быть представителем церкви, ее уполномоченным.

По новому же синодальному порядку епископы стали избираться лишь синодом, да и то не всегда, и назначаться государственной властью. Первое открыто нарушает требования четвертого правила первого и третьего правила седьмого Вселенских соборов, а второе – тридцатое правило апостольское и названные два правила. Притом надо помнить, какими прещениями ограждены упомянутые да будет извержен и отлучен и все, сообщающиеся с ним. Значит, с точки зрения этих норм, состав епископата после учреждения синода, когда перестали спрашивать голоса всех епископов и ввели государственные назначения, оказывается незаконным. Тогда и самый синод, составляемый из членов, канонически неправомочных, является учреждением вдвойне незакономерного. А в каком положении оказывается церковь, как организация? Церковь оказывается в положении поистине трагическом. Конечно, когда речь идет о чисто внешнем признании церковного правительства, о вопросе внешней дисциплины, можно заставить почитать и Синод за сильное правительство.

Так оно было до сих пор. Но когда ставится проблема вероучительная, характера Идёт речь об убеждениях верующих. Тут никакие указы не в силах придать органу церковной власти недостающую ему авторитетность. Каждый верующий, чем он искренне верует, тем он ревностнее будет добиваться законного церковного истолкования возникшего недоразумения. Каноны же ясно говорят, что законным истолкователям церковных прикословий и догматов благочестие является лишь собор всех епископов области. Епископов, конечно, законно поставленных и обладающих свободою соборного суждения. Теперь, когда возник афонский спор, Синод, как судящая инстанция, оказывается канонически некомпетентным. Не только сами подсудимые, но и все верующие, имеющие понятие о церковных законах, не могут признать Синодского суда Наша церковно-правительственная власть совершенно бессильна в данном деле.

Что бы она ни говорила, ее не имеют даже нравственного права послушаться верующие без соборного законного решения. И в высшей степени странно, что сам Синод берет на себя несвойственную ему задачу. Ведь это значит, что установленный Церковью законный порядок дискредитируются хранителями церковных преданий. Вместо того, чтобы открыто заявить о своей неправомочности, решать афонский спор и поставить ребром вопрос о возвращении к каноническому церковному строю, наша синодальная иерархия пробует присвоить непринадлежащие ей полномочия и протестовать таким образом против канонического принципа. Между тем, не было лучшего повода поднять речь о церковной реформе и восстановлении соборности. И если бы этого желали, то время еще есть. Впрочем, желают или не желают, а афонский вопрос не может быть разрешен наличными силами нашей Церкви. Во главе имяславского движения стоят люди убежденные, всем пожертвовавшие во имя своей идеи.

Уже ли же они признают когда-либо определение суда, канонически неправомочного, разрушающее их верование? Едва ли это возможно? А в таком случае движение все будет расти и может даже всколыхнуть народные массы. Последние не разбираются в догматических тонкостях, но им импонирует уже само стояние за благочестие, которое они воочию видят здравым смыслом понимая, что нечестивого ничего не проповедуют афонцы. А народ наш более всего ценит искреннее убеждение и всегда готов примкнуть к гонимому, когда не видит в нем признаков своей корысти. Он отлично понимает, что официальная иерархия действует ex officio и верит ей меньше, чем любому страннику, убеждающему его в афонской правоте. Будут ли Антоний, Никоны и их собратья ждать нового раскола? Подпись «Верующий».

Предположительно, автор статьи – святой новомученик Михаил Новоселов.