Что такое сокрушение сердца？

Что такое сокрушение сердца? Если кратко, можно сказать так. Сокрушение сердца – это духовное состояние, которое рождается в результате внутреннего отречения от мира. Ну так тоже непонятно, поэтому можно сказать, что это тот случай, когда нужно уточнять и уточнять. У нас был не так давно специальный ролик о страхе Божьем. Вот сокрушение сердца – это одно из первых проявлений страха Божия. То есть это одно из состояний, возникающих при первоначальном ощущении присутствия Божия, когда душа вроде и стремится к Богу, но остаётся ещё в страстном состоянии и поэтому прикосновения Бога приносят пока не мир. И радость – это потом, а вот болезненную скорбь – это самое сокрушение.

То есть сокрушение сердца, как и все духовные состояния, в ролике о страхе Божьем мы об этом говорили, ну и в других местах тоже говорили, как и все духовные состояния – это ощущение воздействия Божия. а не какая-то человеческая эмоция. А такие вещи не очень-то поддаются определению, точнее даже сказать, что совсем не поддаются. Духовное состояние, как отмечают святые отцы Это в строгом смысле то, что словами не выразить, мыслями не помыслить, или, как говорится, не в сказке сказать, не пером описать, или, как пропел поэт, руками не потрогать, мозгами не понять, а можно только пережить непосредственно в опыте богообщения. Понятно, что это постоянно отмечают отцы, это такой опыт, который принципиально иной по отношению к любому другому имеющемуся у нас опыту. Поэтому, как я уже говорил, еще, наверное, не раз буду напоминать, всякие попытки психологизировать или рационализировать такого рода вещи, Ничего хорошего не дадут, а вот к чему-нибудь нехорошему привести могут. Ну и тогда вопрос, что же в таком случае делать? Мы, например, регулярно слышим и читаем в молитвах, что сердце сокрушенно и смиренно, Бог не уничижит.

Но при этом, что такое сокрушение сердца, получается, толком не знаем, понять не можем, как быть. Для таких случаев, когда мозгами понять не можем, но тем не менее для дела очень надо, чтобы хоть как-то поняли, для таких случаев у отцов есть окольный способ пояснения, который позволяет хотя бы отчасти понять то, что в принципе понять невозможно. позволяет не отчасти понять, а интуитивно уловить начальную точку, или лучше сказать, тонкую ниточку, ниточку неуловимого смысла, которая, только в том случае, если следовать всем святоотеческим инструкциям, если есть уже намерение этому следовать, следовать тому, что и как делать, Вот тогда она может блеснуть и вывести туда пока еще не знаю куда. То есть это способ объяснения необъяснимого через объяснение того, как к нему можно прийти. Например, Игнатий Бринчанинов пишет про смирение примерно так. Смирение как дар Божий неизреченно и неизъяснимо, его невозможно постичь. что оно такое, но вот тем не менее можно что-то уловить о нем через знание того, как оно достигается. Это вот такое достаточно характерное, можно сказать, типовое описание духовных вещей.

То есть если начать узнавать, что делать, причем именно с решительным намерением делать, а не просто узнавать из любопытства или для ответа на экзамене, например. То есть если есть решимость исполнять на практике то, что собираешься узнать в теории, то тогда знание о том, что делать, даст некую начальную интуицию того непонятного, чего хочешь достичь. То есть смысл в том, что Бог дает тем, кому он хочет дать. Вот это даже самое начальное знания и эту самую интуицию, а хочет он только тем, кто собирается реально что-то делать для того, чтобы получить целиком, а не просто поговорить, ролик записать. Поэтому в такого рода вопросах нужно переставлять акцент что это такое, ставить вопрос, что делать, чтобы это получить. В данном случае получается вопрос, что нужно делать, чтобы сердце пришло в сокрушение, о котором постоянно говорится в церковном предании, в псалмах, молитвах и так далее. В самом начале я сказал, что сокрушение рождается вслед за внутренним мироотречением. Опять вопрос, а что значит внутреннее мироотречение?

Если совсем коротко, внутреннее отречение от мира – это отсечение мирских помыслов, помышлений мира сего. То есть внутреннее отречение от мира – это умное делание, трезвение. Такого рода помыслы – это обнаружение страстей. Мир, как говорит Исаак Сирин, есть совокупность страстей, особенно постоянные, они как раз обнаруживают страсть, то, к чему мы привязаны, то, что мы втайне любим. А страсть – это как раз привязанность сердца к тому, к чему привязываться нельзя, не стоит. Привязываясь к чему-либо, к чему не стоит привязываться, мы тем самым отвязываемся от Бога, которому, наоборот, нужно привязаться, чтобы спастись. В итоге мы оказываемся в таком отвязанном отвязанным от Бога состояние, что даже, ну, вроде бы и веря в Него, не очень понимаем, как к Нему обратно привязаться и вообще, что делать и зачем. А способ тут один.

Чтобы привязаться к Богу, нужно отвязаться от всего того, к чему мы привязались вместо Бога, вместо Христа. Мир, вот мир в таком плохом смысле слова, мир как совокупность страстей, это для нас вот и есть вместо Христос, вместо Христоса буквально Антихрист. Преподобный Максим Исповедник так и говорит, привязанность к миру ничем не отличается от Антихриста. То есть Антихрист обычно любит искать где-нибудь вовне, в каких-нибудь знаках, гадают интеллектуальные ребусы, а он по отцам вообще-то вот здесь, в нашей страстной сердечной привязанности к миру. И там он свою печать в общем-то и ставит. Сердце, которое страстно привязано к предметам страстей, оно даже без телесного обладания ими, в общем-то все равно является подчиненным этому духу, противоположному духу Христов. Ну то есть достаточно и мысленного утешения. воображаемыми вещами, обладать ими далеко не каждый человек может, всеми какими хочет, а вот мысленно как-то утешиться это всегда пожалуйста.

И вот если начать именно решительно, с намерением решительно завязать с этим делом, банить все свои привычные помыслы, свои мечтания, то ум и сердце первым делом впадают в беспокойство, а то и в панику. Сердце приросло к любимым мысленным игрушкам, а тут их у него отнимают, и оно начинает грубо говоря истерить. То есть скорбеть, болезновать, сокрушаться. Можно, наверное, какое-то такое аналогию провести с алкогольным похмелем или наркотической ломкой. Надеюсь, никто не испытывал ни первого, ни тем более второго. Но представить это намного проще, чем духовные состояния. В состоянии синдрома отмены организм жаждет очередной дозы, а ему не дают, и его начинают крутить и ломать. То есть это аналогия, слабая аналогия, но кое-что, какое-то представление дает.

Сердце в страстном состоянии – это своего рода наркоман. То есть он привык мир воспринимать как наркотик. И тут, повторю, такая наркомания, никогда не обязательно употреблять предмет страсти делом, с этим как раз завязать может быть и не так сложно. А вот можно употреблять только мысленно, мысленные наркотики, тем самым поддерживать состояние зависимости. И вот эту мысленную зависимостью избавиться от неё намного сложнее, чем от исполнения дел. И поэтому решительный отказ от страстных мыслей, запрет на употребление этого мысленного наркотика ведет к своего рода ломке. То есть если постоянно отсекать помыслы, не давать им развиваться в любимые мечтания, вместо них насаждать в сердце имя Иисусова, попаляющее страсти божественным огнем, то вот первая реакция сердца – это болезненная ломка, сокрушение. От любимого вредного отрывают, любить полезное сердце еще не умеют, ну вот и получается, что трезвение и молитва буквально режут как бы по-живому.

Внимание ума усилием воли Отвращается от любимых страстных помыслов, заключается в слова пока еще нелюбимой молитвы, а сердце в ответ страдает, вопиет, мол, верните мне мои игрушки, ничем другим жить не умею, не хочу, но надо. Апостол Павел случайно пишет, что слово Божие – это меч. обоюдоострые, проникающие до разделения помышлений, составов сердечных чувств и так далее. И когда мы заключаем внимание ума в слова молитвы, то они как раз и действуют как меч, так что начинается внутренняя раздрая, болезненная борьба, ну и это самое сокрушение сердца, как оно называется в церковном предании. Григорий Синаид пишет, что при начальных действиях внутренней молитвы бывают сокрушения неизреченные. и болезнь сердца не изглаголованы. И нужно пройти через эту болезненную сердечную ломку, научиться ее претерпевать, некоторую такую толерантность к этому болезненному состоянию воспитать в себе. Хотя отцы отмечают, что никто не смог бы ее претерпеть, если бы сокрушающий сердце Бог не давал бы и утешения.

утешение, оно всегда соразмерно нашему восприятию сокрушения, такому добровольному восприятию и готовности его терпеть. Ну то есть то самое, что вот как раз сказано в 50-м псалме «сердце сокрушено и смиренно Бог к нему не чужит». Ну или в другом псалме в каком-то там 90-ом, в каком-то, не помню, говорится «по множеству болезней моих в сердце моем утешение твоя возвеселиша душу мою». То есть от множества болезней, по множеству болезней утешение соразмерное вот им. То есть болезненность сокрушения растворяется ощущением надежды будущего века. И болезненный плач духа становится, как это у Иоанна Лестовичника, отцы многие повторяют это выражение, плач становится радостотворным. То есть без внутреннего отречения от мира невозможно понять, что такое сокрушение сердца. Сердце приросло к миру, стоит только его как-то решительно начать отрывать от мира отсечением помыслов и внутренней молитвой.

Оно под воздействием этого отсечения и под воздействием молитвы имени Божия начинает неизреченно сокрушаться.