Чего ни сделаешь ради чистоты ума (2020.04.08)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня мы продолжаем наши беседы на Святого Максима. Я опять нахожусь в тайном скиту. И надеюсь, подаю добрый пример нашим прихожанам, чтобы причащались по домам. А церковь наша не остается без службы, потому что аналогичный чин причащения там сегодня служила наша Матушка. Так что даже я туда лишний раз не приезжаю. Но, во всяком случае, уставы церковного, самое главное, что касается службы причащения, все мы держимся, и это же будет касаться и наших бесед, которые тоже не прерываются. Сегодняшняя серия про то, как нужно следить за собой.

Но это, можно сказать, и миряне следят, должны следить за собой. В чем особенность этого подхода, который здесь будет у Святого Максима? В том, что смотреть надо с одной точки зрения, с точки зрения чистоты ума. Вот если мы хотим именно подвязаться и получать духовную пользу, а не просто житейскую, от того, чтобы у нас были хорошие манеры, для этого надо смотреть именно со стороны чистоты ума. Итак, начинаем. Азже глаголю вам, не противитесь злу. Но азже кто тебя ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую, и хотящему с тобой судитеся, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу, и азже кто тебя поймет по силе поприща единым, льди с ним два. Для чего это сказано?

Дабы себя сохранить безгневным, и бестревожным, и неогорченным, и его твоим незлобем научить, и обоих вас подвести под иго любви. Яко благ Господь. Слово Господь прибавляет для ясности в своем переводе феофан, но правильно делает. Итак, для чего нужно идти два поприща вместо одного, и отдавать большее, когда пытаются тебя отнять меньшее? Для того, чтобы таким образом тебе иметь покой. Но заодно и от лишних свар, и того, кто на тебя нападает, тебе пристает, тоже уберечь. Но прежде всего самому тебе иметь покой. Если такой совет дать мирянину, то он будет казаться прямо противоположным, будет казаться издевательством.

Потому что такой же тут может быть покой, если как раз ты чего-то лишаешься. Но как раз, пока ты еще это имеешь, это у тебя вызывает какое-то беспокойство, что ты боишься этого тратить, может быть. А здесь как раз именно способность, дается возможность об этом больше не думать. То есть, прежде всего надо думать с такой стороны. Вот я буду с ним сопротивляться, буду с ним как-то базарить, грубо говоря, а это само по себе смуту во мне произведет. И потом это еще будет вспоминаться, и стоит ли оно того. Просто лучше вообще-то все отбросить. Особенно, если я особо к этому и не привязывался.

К таким вещам продолжаю. Каким вещам были мы когда-нибудь пристрастны, от тех носим мы страстное воображение. То есть, фантазия воображения. Это значит, что представления какие-то, они тоже оказываются страстными, как страстно были к этим вещам привязаны. Почему побеждающее страшное воображение, конечно, презирает и вещи воображаемые. То есть, чтобы воспоминания об этих предметах нас не мучили, надо и сами эти предметы тоже презирать. Потому что брание с воспоминаниями о вещах, столько же труднее брание самыми вещами, сколько решить мысли удобнее, нежели самим делом. Мы знаем, как нам легко согрешить мысли, даже если мы делом еще и не согрешили.

И насколько легче бороться с тем, чтобы согрешить делом, нежели с тем, чтобы согрешить мыслью. Но вот точно так же и привязанность к вещам. Брание с воспоминаниями о них труднее, чем самими этими предметами. Собственно говоря, это частный случай того самого общего. Поэтому нам надо стремиться и сами воспоминания об этих всяких страстных вещах не иметь. Если они есть, то это значит, что отношение к ним страстное, и надо вот над этим поработать, чтобы к самим этим вещам тоже не иметь страстного отношения. Следующее. Из страстей иные суть телесные, иные душевные.

Телесные от тела получают повод, а душевные от внешних предметов. Имеется в виду, что внешние предметы производят впечатление на душу. Вот эти воспоминания, фантазия, о которой только что шла речь, таким образом питаются наши душевные страсти. Но любовь и воздержание отсекают и те, и другие. Любовь душевная, воздержание телесное. То есть воздержание, это буквально мы в телесном мире от чего-то воздерживаемся, и это постепенно отвлекает нас от телесных страстей. От того, чтобы страстно привязываться к этим удовлетворениям тела. А любовь отсекает душевные страсти, вроде гнева и так далее.

Но вообще в страстях есть определенная система, как известно. Но есть нечто общее и самое тяжелое. Об этом в следующей главе. Иные страсти принадлежат к раздражительной силе души, вот как гнев. А иные к вожделевательной, вот как телесные страсти, например. Те и другие возбуждаются чувствами. Возбуждаются же тогда, когда душа находится вне любви и воздержания. То есть любовь и воздержание держат эти страсти, удерживают.

А когда их нет, соответственно они возбуждаются. Ну и дальше продолжение. Труднее преодолевать страсти раздражительной силы души, нежели вожделевательной. Потому-то против них от Господа и врачевства дано сильнейшее заповедь о любви. То есть бороться с страстями вожделевательной части души, то есть блудными, легче чем с гнилым. Поэтому любовь это более сильное средство, которое дается Богу как дар. Прежде всего для обуздания этих страстей. Это не значит, что одни страсти менее опасны, чем другие сами по себе.

Потому-что естественно, что для погибели души все равно какая-то страсть будет. Это как мы о болезнях говорим телесных. Мы можем рассуждать об их сравнительной опасности. О том, как они усиливаются друг от друга. Но если от любой из этих болезней можно помереть, то ничего хорошего в них нет. Просто это с точки зрения техники лечения они отличаются. Или опасности заражения. Ну вообще заболевания.

Это также касается и страстей. Но при том, что у нас есть три части души. Раздражительная, вожделевательная и словесная, мыслительная. И вот есть страсти, которые только одной из этих частей касаются. И тогда с помощью других их можно одолеть. Но есть нечто худшее, о чем сейчас будет речь. Все другие страсти касаются только или раздражительной части души. Или вожделевательной.

Или же словесной. Логики. То есть мыслительные. Как например забвение и неведение. Забвение и неведение это страсти, которые касаются именно словесной части души. А уныние, окидея, охватывая все силы души. Вдруг, то есть так сразу схватывая. За одним духом приводит в движение почти все страсти.

Почему оно и тяжелее всех других страстей. Переводческие удачи Феофана здесь прямо замечательные. Итак, что он сказал про уныние. Я просто повторю насколько это важно. А уныние, охватывая все силы души. Вдруг, за одним духом приводит в движение почти все страсти. Почему оно и тяжелее всех других страстей. Добре у Богосподь, подав против Оного врачевство, говорит.

Стерпение Вашем стяжите души Ваши. Терпение это та добродетель, которая противоположна именно страсти уныния. Уныние как добродетель и противоположен терпение. Терпение это первое, что можно противопоставить унынию. Тебя также разрывает на счастье это уныние. Вытаскивает куда-то там. Оттаскивает, утаскивает. А ты просто терпишь.

Вот в этом и есть терпение. Не поддаешься. Потому что, если будет терпение, то дальше может прийти что-то другое. Чтобы это уныние прошло. А терпения ничего не будет. Вообще, когда у нас наступает какое-то искушение. Все равно какое. От внешних обстоятельств или от внутренних.

То первое, что мы не должны делать, это хотеть, чтобы оно скорее прошло. То есть, мы можем другим желать, чтобы оно скорее прошло. Даже должны. Из человеколюбия. Но никогда не должны этого желать себе. Потому что любое искушение для нас, это некий для нас урок. Который должен нас исправить. И мы должны себе желать того, чтобы скорее измениться.

Так как от нас требуют это искушение, чтобы ему не поддаваться. И для этого должна быть готовность терпеть его столько, сколько надо. А не чтобы оно быстрее прошло. И поэтому любое искушение, конечно, требует от нас, прежде всего, терпения. И тренирует наше терпение. Но за терпением должно быть рассуждение. Которое поможет нам дальше выбрать, что нам дальше делать. Подытоживая то, что мы сегодня слышали.

Скажу, что самое главное смотреть на все приключающиеся нам искушения. С точки зрения чистоты души. И не важно нам отстаивать свои права. Или мнимые права. Или хоть даже настоящие. А важно только одно. Чтобы поменьше было того, что замутняет нашу молитву. Это вообще единственный критерий, как правильно в жизни поступать.

То, что помогает молиться, то правильно. Что мешает, то неправильно. Аминь.