Беседы на “Изречения отцов”. О послушании (2019.03.22)

во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодня мы подошли к той главе систематического потеряка, которая посвящена послушанию. Опять же, это такая тема, которая почти повсеместно присутствует в монашеской литературе, в аскетической литературе вообще. И то, что выделено в эту главу, это не так много, но это самые главные особенности послушания. Надо сказать, что это такая вещь, которая сильнее всего отличает православную аскетику от того, что можно встретить в мире. Но в то же время это и та часть православного учения и жизни православной, которая легче всего и сильнее всего искажается, в том числе и в православном монашестве, потому что слишком тут много специфических соблазнов, как мы и увидим. И вообще говоря, как объясняется и в этой главе, послушание – это послушание Богу. И общий принцип здесь выражен такой формулой, что потому столь великая добродетель послушания, что как Бог тех, кто слушает Бога, Бог слушает в ответ.

То есть послушание взаимно. То есть и Бог слушает нас в ответ на то, что мы слушаем Бога. И если это на самом деле так, то это значит что-то такое необычное. То, что в мире может быть названо послушанием, обычно не приводит к тому, что Бог начинает таких людей слушать. Что же здесь необычного? И об этом вот и говорят нам другие отцы, речения которых собраны в том числе и в этой главе. Но самые простые вещи – это, конечно, что новоначальным она, говорится, должна быть в послушании. Особенно к этому должна стремиться.

Есть ряд поучений о том, что не надо совершать не так важны большие подвиги, не так они спасительны, как именно послушание. И с другой стороны, что послушание и труднее. Потому что по своей воле ты можешь напрячься и совершить какие-то необычные физические подвиги. Но такого, как послушание, тебе столь же полезного ничего не будет. И дальше, с авторитетом Авы Пимена, некий Мирянин, которому Ава Пимен поручает рассказать, рассказывает из поучения о том, что добродетели подобны друзьям, которым человеку некоего готовы проводить царский дворец. Но одна добродетель проводит только до половины пути, другая только до дворца и перед порогом его оставляет, а третья водит беспрепятственно к царю. Первое – это подвижничество, которое только полдела, только на полдороге оставляет. Второе – это чистота, то есть в том числе и чистота помыслов и хранения себя, и оно оставляет на пороге, и только послушание водит внутрь.

Но вообще здесь, конечно, речь идет не о том, что можно показаться хорошим делом современному человеку. И вот сначала все-таки скажу о том, а потом и не о том. Вот если говорить о том, что и современному человеку покажется хорошим, послушание – это радикальный способ борьбы с любыми помыслами. И вот один монах приходит к старцу и спрашивает его, что мне делать, меня обидели, и вот прямо бесам не говорят, что не дадут мне покоя, пока я не отомщу. А тот ему говорит, ты готов сделать то, что я тебе скажу? Говорит, готов. Вот запритесь на неделю в келье, никуда не выходи и только молись об этом обидевшем тебя человеке. Действительно, через неделю мы видим, что все это прошло совершенно и бесы были побеждены.

И поскольку послушание – это не обязательно послушание людям, но прежде всего это послушание Богу, а послушание Богу – это не обязательно через людей является воля Божия, она может являться и через книги, и по учению, то вот мы можем знать, что и в тех случаях, когда нам даже не у кого спросить, что делать, и когда нас борет какая-то страсть отомстить человеку или еще как-то против него, мы можем так вот просто не давать ей выхода, пока она рвется на выход, и просто молиться об этом человеке – это, конечно же, помогает. Причем помогает радикально. Так что, действительно, в конце концов побеждается эта обида. Это все, конечно, очень хорошо и очень ценно, но на самом деле для того, чтобы это все работало, нужно стремиться к тому, чтобы вообще не было никаких барьеров внутри, чтобы человек не лишился даже той внутренней какой-то структурированности, которая обычным людям нужна для того, чтобы просто не превратиться в кашу, чтобы не потерять какую-то субъектность при взаимодействии с остальными людьми. То есть вот я для того, чтобы взаимодействовать с другими людьми, пусть я буду неверующим человеком, я должен иметь какие-то принципы представления. Иначе, если это просто будет ломаться, то произойдет то, что называют в современной психологии потерей идентичности. Это очень плохо. А вот послушание – это и есть такая потеря идентичности, только управляемая.

Когда внутри у тебя нет идентичности, но ты всегда ее можешь смоделировать для какого-то поведения. Ты все время знаешь, какая она должна быть. Но если ты под руководством мудрого старца, и пока еще ничего не знаешь, кроме того, что надо слушать этого старца, если он действительно мудрый, что в наше время невозможно, наверное, то тогда, конечно, он тебе и объяснит. Так надо самому смотреть. И вот чтобы не было никаких внутренних структур, которые мешали бы, которые в обычной жизни людям помогают не делать глупости и вообще оставаться людьми, но послушание подразумевает, что они тоже отменяются. Вот почему это такая опасная вещь. Есть две истории очень похожие. Вторая из них, я начну со второй, заключается в том, что некий человек, который хотел стать монахом, действительно ушел в пустыню, был принят, и при этом он оставил троих детей, относительно маленьких, в мирском селении.

И он ничего не сказал об этом. То есть это тоже уже нехорошо он поступил, и сам виноват, что в дальнейшем с ним обошлись несколько жестко. Но через три года он стал о них вспоминать, очень убиваться, рассказал, что вот такое дело, и спросил разрешения пойти их навестить. И когда он их навестил, и привезти их к себе с собой. То есть поскольку это были дети мужского пола, то можно было их взять в монастырь, это тоже практиковалось. И получив такое разрешение, он пошел и увидел, что двое из этих детей уже умерли, остался только один. И он его принес с собой в пустыню, где старец, которому он слушался в это время, старец здесь анонимный в этом рассказе, был занят выпечкой хлебов около пещи. И тот его нашел вместе с этим ребенком, и спрашивает его старец, ты очень любишь этого своего сына?

Он говорит, да, очень люблю. За несколько раз его так спросил. Говорит, ну тогда брось его в печку. И тот его, не задумываясь, бросил в печку. Но дальше, согласно этому рассказу, не надо верить в особенности его историчность, но важно, в чем здесь притча состоит. Все вышло так же, как с отроками в пещи вавилонский. И пламень погас, и все обошлось хорошо, никто не сгорел, поскольку старец был чуть прозорливым и чудотворцем. Но независимо от правдивости фактической этой истории, это нам совершенно не важно.

Важно, какой здесь урок. И есть совершенно аналогичная история, где старец уже не анонимный, а вполне хорошо известный, Сесой Феврейский, где человек в аналогичной ситуации хотел просить, чтобы его приняли в монашество, а был у него сын один, и Фива это на берегу реки Нила, поэтому там все около реки происходит, и поэтому старец ему говорит, ну, если ты хочешь быть монахом, то выброси его в реку, иди, пойди, выброси. И тот пошел, ничего не говоря, с кельи старца на реку выбрасывать сына, а старец просто проследил, что действительно ли он пойдет, и послал туда других людей, которые передали ему все, что старец передумал, и не надо выбрасывать. И тот не выбросил. Но это к тому, что нельзя сказать, что с современной точки зрения, такой светской или даже несовременной, что православная аскетика – это что-то очень высокоморальное. Потому что обычно, когда говорят о том, что что-то моральное или неморальное, имеется в виду какое-то представление о добре и зле, которое не является просто тождеством с тем, что по воле Божьей то добро, а что не по воле Божьей, то зло. Предполагается, что люди сами знают, что вот это добро – это зло, а Бог уже обязан соответствовать этому добру. Но известно, что Он с этой обязанностью справляется плохо, и это Ему как-то прощает.

Например, такое понимание православия все-таки есть. Но здесь что-то вообще другое. Никто не говорит, что это добро, это зло. Но если действительно послушание, то оно должно быть нерассуждающим. Зло, не зло – это не важно, а важно, что надо исполнять. Только об этом думает тот, кто находится в послушании. Конечно, я сейчас не буду говорить, потому что об этом и так как раз очень много говорено, каким это приводит к злоупотреблениям на практике. Но даже если не говорить о тех злоупотреблениях, которые связаны с тем, что кто-то там отдает себя в послушание не таким прибудрым старцам и чудотворцам, а вот нашим обычным старчикам, так сказать, которые неизвестно, сколь стары они по возрасту, но как бы то ни было, по уму они весьма молоды обычно бывают, если вообще у них какой-то ум есть.

Но, конечно, для нашего времени это не дано. Но вот кроме вот таких извращений, это просто говорит о том, что вот насколько не должно быть никаких представлений о том, как надо, если мы хотим понять волю Божию. Это, конечно, расходится с любыми представлениями о какой-нибудь морали, которая не происходит из этой же аскетики. Собственно говоря, слово «мораль» не переводится на византийский язык, на язык святых отцов вообще никак. Просто нет этого понятия. И если мы хотим непременно его ввести, то надо понимать, что тем самым мы уже что-то упустим и забредем куда-то в сторону от учения святых отцов и от аскетики, которая нас учит. Ну и последнее, что сам принцип поучения в некоторых рассказах, двух рассказах этой главы очень хорошо становится понять. Кому дается то поучение, которое действительно изменит этого человека к лучшему.

В обоих рассказах речь придет… Они одинаковые, поэтому я даже не буду их отдельно пересказывать, я их расскажу, так сказать, компактно. Речь идет о том, что некий старец дает поучение человеку, который получает от него пользу. Но мы можем сказать, что это относится не только к старцу, но и вообще Господь любым способом дает поучение, от которого мы получим пользу, только так. А оно может быть и через каких-то случайных людей, может быть, даже неверующих. Или оно может быть через книги. И даже в наше время это важнейший способ, может быть, самый главный. Но суть одна и та же.

А именно, к некоему старцу приходил, которого звали в одном из рассказов это старец с редким именем Арий, но это великий святой был. Приходил некий человек, спрашивал, как ему спасаться, некий монах. И тот ему дал правила жизни на год. Очень жесткая, там почти ничего не есть. В общем, такое… Я не буду сейчас даже пересказывать, в чем оно состояло, потому что это неважно. Но необычно жесткое. И через год этот человек приходит и опять спрашивает, что ему делать, после того, как он все исполнил.

Тот ему опять дает жесткое правило. И это видит другой старец, тоже значительный, который видел и то, что было раньше, старец Артемий, по-моему, и то, что сейчас. Говорит, почему ты всем остальным, Афа, даешь такие легкие правила, а этому даешь такое тяжелое? То есть что-то здесь ненормальное. Говорит, а потому что я вижу, что этот человек будет трудиться, что он не просто спрашивает, чтобы потом ничего не делать, потому что он действительно будет исполнять. Что это работник. И такому человеку надо действительно дать то, что его изменит. И вот тут надо понимать, что, конечно, дается нам всякие правила, которые, может быть, нас и не изменят обычно, потому что мы не работники.

А дается для того, чтобы мы вообще хоть прислушивались, что, может быть, какие-то есть получения, хоть что-то делать. Чтобы сама мысль о том, чтобы когда-нибудь начать что-нибудь исполнять нас посетила. Это уже будет очень спасительная мысль. И как только она у нас посетит, то можно не сомневаться, что мы получим другие получения, другие наставления. Конечно, более тяжелые, но зато более полезные. И поэтому более облегчающие нашу жизнь в итоге. Которые уже действительно будут касаться серьезных изменений и серьезной работы над собой. Поэтому, что касается послушания, если сказать кратко.

Итак, послушание – это важнейшая добродетель. И она очень резко отличает православную жизнь от того, что бывает в миру. Послушание – это послушание воли Божьей, выраженной любым способом. Хоть в Писании, хоть через людей. Но не какой-то еще другой воле. Поэтому отдавать себя воле в старца, который не знает воли Божьей, все-таки нельзя. О чем тоже есть много получений. Правда, не в этой главе.

Но… Потому что бывают всякие слепые вожди слепых и так далее. Но дается это получение только тем, кто готов исполнять. Вот если ты хочешь вообще его получить, услышать хотя бы, то надо иметь готовность исполнять. Тогда Господь тем или другим способом, но обязательно даст такое научение. Но готовность исполнять – это вот самое трудное. Она предполагает, что исполнять можно совершенно все, что угодно. И что здесь нет никаких вот нормальных барьеров, рамок и критериев.

А есть только те критерии, которые связаны с определением воли Божьей. А каких-то внешних критериев, типа того, что насколько это хорошо или морально, здесь не получится сделать. Поэтому никогда не получится подменить христианскую аскетику, это уж совсем завершаю, какой-нибудь так называемой христианской моралью и нравственным богословием. То есть подменить, конечно, получится, но только вместе со всем христианством. Аминь. Послушаем Благодарственную Молитву после того, Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!

Слава Тебе, Боже!