АЗ-35. Признаки преуспеяния и определение своей меры (2024.07.02)

Что является признаком духовного преуспеяния у себя самого и у ближнего? Мне кажется, такой слишком общий вопрос предполагают какие-то слишком общие ответы, которые не будут выглядеть как узнаваемые признаки. Тут можно дать несколько таких общих ответов, все они будут правильными, но не очень предметными без дополнительных уточнений. Например, можно сказать, что признак духовного преуспеяния – это исправление жизни, или это степень внутренней чистоты, или мера смирения, мера видения своих грехов, мера видения своей зависимости от Бога, то есть преданности в его волю. Все это, оно вообще всем так или иначе подходит, но тут я думаю многим сразу захочется уточнить, спросить, а каковы признаки всего перечисленного и как отличить например настоящее смирение от смиренничания, видение своей греховности от какого-нибудь такого болезненного, патологического самобичевания, самогнобления, ну и так далее. А вот что касается более-менее конкретных признаков преуспеяния, то о них, как мне кажется, получится говорить только при определении той конкретной ступени, на которой человек находится. То есть, ну, признание, как принято говорить, признание своей меры. У каждой конкретной меры своя специфика, свои признаки, признаки преуспеяния или наоборот, там, ниспадения, деградации.

И тут, наверное, надо начинать именно с определения своей меры, с того, как ее узнать. И начинать стоит не с тонкостей, которые мы обычно так любим, и нам легко их себе насочинять, а вот начинать нужно с самых что ни на есть толстостей, с простых в своей очевидности и даже таких грубых вещей. Вот. Когда мы своей меры не видим и даже не понимаем, как ее можно определить, то нам, ну, во-первых, наверное, необходим какой-то внешний наблюдатель и корректировщик. Хорошо, когда есть, ну, не то что прям духовный наставник – это почти такая непозволительная роскошь в наше время – а хотя бы старший товарищ, ну, как выражался Игнатий Бринчанинов, старший брат. Это, ну, не нужно путать с большим братом из известного романа «Антиутопия», а то многие, ну, говорят о духовном руководстве, хотят иметь, сами, может, не понимая того, именно такого большого брата, любые мнения которого будут для них законом, и некоторые, увы, находят. Нужен, повторю, старший брат, как вот советчик, для которого при всем к нему доверии испытываются и проверяются, сверяются с аскетическим учением святых отцов, то есть мы тут тоже субъектные, субъектные в первую очередь, и мы, в общем-то, в итоге сами решаем. Понятно, что такой человек не обязательно по возрасту старший, а именно по опыту, по знаниям, по начитанности в аскетической святоотеческой литературе, по умению разбираться в прочитанном, и таким старшим товарищем, старшим братом может быть и отец, в смысле священник, и брат, и сестра, ну, и вообще по церковному статусу кто угодно, лишь бы действительно был более опытным и знающим.

Но это так, отступление. Если такого нет, то собирательным наблюдателем и корректировщиком, то есть если нет конкретного наблюдателя, то можно использовать такой собирательный наблюдатель, которым могут быть вообще люди, неважно церковные они или не церковные, главное, что те, с которыми мы тесно взаимодействуем. Особенно, может быть, тут важны совсем близкие, которых мы не стесняемся, и которые нас не стесняются, и такая простота и прямота в отношениях присутствует, которая, может быть, иногда хуже воровства, но вот, тем не менее, когда люди не стесняются говорить то, что думают. Речь тут не о том, что нужно у них спрашивать о мере своего преуспеяния, нет, эти люди, повторю, могут быть совершенно не церковными, светскими, каких угодно взглядов и ни о каком духовном преуспеянии вообще могут не иметь никакого представления. Главное тут то, что мы сами мониторим их невольную реакцию на нас и сами делаем выводы для себя самих, то есть это люди, как некий раздражитель, на который мы так или иначе воздействуем, и вот на реакцию этого раздражителя мы смотрим и оцениваем, то есть главным внешним наблюдателем за самими собой опять-таки являемся мы сами, но в этом наблюдении используем уже некоторые объективные, независящие от нас, от нашей самооценки – всегда хочется как-то о себе лучше думать, чем на самом деле – вот такие вот критерии, и вот как бы мы оцениваем себя чужими глазами, и по тому, как они нас оценивают, по той динамике их оценок, ну, раньше, например, они давали понять, что с нами совершенно нельзя находиться рядом, а теперь намекают, что стало попроще, или наоборот. Вот из этих внешних оценок мы сами делаем некоторые заключения о своей мире, о своей динамике, ну, есть у меня хотя бы какое-то преуспеяние или нет. Понятно, что оценки эти не безусловны, но тем не менее хоть что-то других у нас, ну, пока нет. То есть смотрим на себя глазами ближних и по их реакции на нас в ее динамике заключаем о своем преуспеянии или наоборот об отсутствии преуспеяния.

Вот. То есть первое, что необходимо для оценки своей меры – это внешний наблюдатель, который нас оценивает, или там конкретный старший брат, или, если такой есть, его еще надо поискать, или собирательный старший брат, то есть вообще все наши ближние, все те, кто рядом с нами, кто волею Божию оказался близко к нам. Вот. Но еще раз повторю, что оценщиком так или иначе все равно являемся мы сами. Вот. И тут все зависит просто от наших намерений, или мы действительно хотим честно на себя взглянуть, или мы просто манипулируем полученными сведениями из внешних источников и в итоге выводим приятный и нужный для себя, то есть для своих страстей результат. Вот. Но если люди спрашивают, то, наверное, все-таки хочется действительно каких-то важных и полезных критериев.

Второе – это в тех случаях, если есть уже хотя бы малый опыт самонаблюдения с помощью такого внешнего наблюдателя, то появляется достаточная острота зрения, чтобы и свою меру, и свою динамику оценивать уже и непосредственно самому, без внешней оптики, без внешних глаз. Прежде всего это, наверное, нужно делать по своим страстям. Опять-таки, в их динамике. Ну и удобнее и логичнее это делать по своим главным страстям. Всегда у нас есть множество каких-то проблем, но из них всегда есть одна главная, другие две-три такие большие проблемы, третьи, их может быть несколько средние и множество всяких мелких. Нужно всегда начинать с решения главной, главной на данный момент, а не заниматься мелочами и не замечать слона. Вот так же и со страстями. Всегда есть главная страсть, главная именно на данный момент, та, которая является моей главной проблемой здесь и сейчас.

Вот с ней надо решать и по ее, повторю, динамике оценивать преуспеяние у меня или я там наоборот как-то разлагаюсь и деградирую и тут опять-таки не надо искать каких-то тонкостей, о которых мы любим помечтать, а обратить внимание на самые, что ни на есть, толстости, на самые очевидные вещи, например, гнев или с другой стороны чревоугодие. Насколько я контролирую свою агрессию или свои желания, которые обычно завязаны на желудке и на вкусовых рецепторах. Если я не могу ни то, ни другое контролировать, то как-то вот о духовном преуспеянии, наверное, вопрос пока и не стоит, а нужно вот решать эту проблему. Ну, а там вот из более таких утонченных вещей, например, гордость, которая проявляется через такую явную вполне обидчивость, такие вещи, по которым вот несложно проводить какие-то экспериментальные замеры. Ну, вот, не знаю, для иллюстрации возьмем гнев, у нас был какой-то ролик о гневе, даже не один, вот гнев это в своих проявлениях довольно такая очевидная, наглядная вещь, ну, в отличие там, скажем, от тщеславия, которое может так скрываться там чуть ли не под утешение совести, а вот гнев явно такое вот бревно, которое легко заметить в своем глазу, вот, поэтому вот нужно с него начинать. Есть у отцов там разные борьбы с гневом, описана динамика, которая является такой шкалой измерения нашего начального преуспеяния, и вот, ну, опять-таки, с грубых вещей начинаем, самых грубых, и так примеряем на себя, да, если есть степень проявления гнева такая, что, ну, доходит до какого-то там варварского рукоприкладства или там швыряния предметов, пинания там чего-нибудь, ну, если не того, там, на кого гневаешься, то каких-то неодушевленных вещей, попавшихся под ногой, вот, если вот такие проявления бурные, то надо просто, ну, сразу понимать, что это вообще варварская мера, о ней даже и речи у христиан не должно быть, ну, если там нет, ну, каких-то, именно, медицинского характера проблем или там, ну, серьезных психологических проблем, которые сразу не решить, вот, а если так, ну, человек в целом нормальный, но при этом вот такое себе позволяет, то есть на христианской шкале такой меры просто нет, она как бы за гранью, однако мы, вот, из опыта знаем, что, увы, бывает, да, вот тогда это нужно просто решать в первую очередь, а у нас обычно, ну, происходит какое-то там, ну, не знаю, как это называется, там, вытеснение, да, когда сознание о таких вещах забывает, мы начинаем там думать о каких-то там утонченных проблемах и как-то их решать, а вот нужно решать именно это, вот и решение будет первым шагом к успеянию, вот, ну, если там прогнев продолжать, вторая степень, когда уже там без рук, без ног, а только голосом, там, не можешь, не можешь сдержаться, начинаешь орать, затем уже там не орать, а, ну, так, с силой, там, пафосом высказывать свое возмущение и там внутри каждой из этих степеней тоже своя там, свои подмеры, своя динамика, там, насколько быстро приходишь в себя и перестаешь орать или что, там, ну, если не орать, то что-то кому-то там возмущенно высказывать, ну, вот, насколько там долго продолжается внутренний диалог, когда ты вот там думаешь, а надо было еще то и это сказать, и пятое, и десятое, ну, и так далее, ну, а потом, вот, уже такая достаточно приличная мера, вот, уже, ну, степень преуспеяния, когда ты можешь проглотить свой гнев и, как бы, не выбрасывать его наружу, там, в груди бурлит, горит, а через уста не вылетает, ну, психотерапевты могут сказать, что так нельзя, нужно выпускать пар, но это с точки зрения психотерапии нельзя, у нее свои задачи, а с точки зрения аскетической борьбы со страстями, наоборот, нельзя давать им волю, а нужно так ужимать, ужимать, чтобы в итоге и сохли без движения, и тут тоже своя динамика, насколько сильно бурлит, как долго не остывает, ну, и так далее. Вот такого рода наблюдения, они позволят определить и свою меру, и увидеть такие, вот, именно, зримые, ощутимые признаки своего преуспеяния, а не мечтать о каких-то там тонкостях, отвлеченностях и так далее. Затем, когда, вот, очевидные проявления страстей поутихли или если у нас главные страсти не столь явные, и при этом есть уже опыт, хотя бы начальный опыт, ну, не просто наблюдения за своими явными, вот, внешними проявлениями, но опыт внутреннего отслеживания помыслов, ну, вот, собственно, по своим помыслам и можно заключать о своей наличной мере, о своем преуспеянии.

Это уже, ну, не просто очередная ступень, а, наверное, новый этап. Сначала, вот, внешние проявления, то есть, ну, которые, вот, на мой взгляд, проще всего определять через контроль гнева и контроль чрева, да, чревоугодия. Вот, как бы, если мы свое пищевое поведение не контролируем, то есть, мы там едим когда угодно, сколько угодно, как попало, вот, ну, как бы, вот, по каким-то первым животным позывам уже, там, начинаем это делать, то, значит, ну, тоже, что там говорить о каких-то, вот, тонкостях молитвы и так далее, когда нужно, вот, решать эту довольно такую явную, грубую, толстую вещь. Вот, а вот, когда этого уже нет, там, ну, само собой возникает, там, само собой возникает другая очевидность, очевидность такого уже внутреннего плана. Вот, нужно посмотреть, что больше всего занимает мой ум, о чем я регулярно, там, вспоминаю, о чем вольно или невольно, как-то, мечтаю, какого рода планы на жизнь строю, ну, вообще, каков у меня, ну, как бы, образ себя и где, в каком месте, в какой обстановке я, вот, самого себя, вот, этот свой образ в своих мечтаниях вижу. И есть ли, вот, в моей мысленной сфере место для памяти Божией. Ну, вообще, как часто я Бога помню, а если уже часто или почти всегда, то, вот, нужно смотреть, в каком месте память Божия у меня, как бы, вот, рождается и живет. Ну, одно дело, когда только на устах, другое дело, когда, вот, в мыслях, ну, в смысле, в голове и третье дело, когда в иных уже мыслях, в сердце, да?

Вот. Вот по этим всем мысленным признакам можно узнавать свою меру на, вот, втором этапе, когда, вот, от внешнего, там, дела, не переходишь уже, собственно, к внутреннему. Ну, это не так, что, вот, заглянул в себя, там, на минутку и сделал вывод, нет, это такой, вот, непрестанный самомониторинг, он или есть, или нет, а он, ну, начинается после, вот, контроля над своим внешним поведением, то есть после решения, вот, каких-то, ну, вот, грубых внешних проблем. Вот, как по поводу постоянства самонаблюдения Исаак Сирин сформулировал «Меру сокровенного в себе разумеешь из различия твоих мыслей», и он, там, уточняет, что говорю же о мыслях постоянных, а не случайно возбуждаемых и, там, в один час тут же проходящих. То есть, вот, ну, некий, вот, постоянный фон, некие постоянные мысли, такие главные, которые постоянно в нашем уме присутствуют из нашего сердца, вот, исходят. Это уже, собственно, вот, начало науки из наук, трезвение в таком узком смысле умного делания, поэтому тут, тем более, нужна конкретика, а не что-то такое вообще, то есть какого-то единого признака для всех, ну, вот, ну, наверное, не вывести, а, ну, есть единые признаки, ну, у этого единого признака, там, множество тоже мер и ступеней применимо к каждому, ну, вот, смирение таким признаком является, при этом смирение вещей достаточно сложно, ну, как бы, вот, формулируемо, если вообще формулируемо, по тому же Исааку Сирину смирение вообще не может быть видим для внешнего мира, то есть смирение для внешнего наблюдателя не обнаруживается, а только, вот, из духовного опыта. Вот, и, ну, тут еще, наверное, стоит, жертвуя временем, сделать одну важную оговорку, что для такого, вот, рода самонаблюдения нужно обязательно следовать, скажем так, инструкциям по настройкам своей оптики, то есть такого рода самонаблюдение вряд ли возможно без чтения, речь именно о чтении специальной аскетической литературы, вот, литературы отрезвения и молитвы, о чтении как одном из пяти основных аскетических деланий. Об этом на канале тоже уже было, ну, вот, такие вещи стоит, ну, напоминать, там, по возможности часто.

И тут важно сразу сделать акцент на качестве этих инструкций, что это должна быть именно проверенная веками светоотечественная литература, а не разного рода сомнительные новоделы, которые сейчас, вот, там, массово и, там, огромными тиражами, и в огромных объемах, там, многотомники какие-то, вот, выходят и пользуются, увы, спросом, ну, массовый спрос – это, как бы, вообще не наш профиль, да, вот, а мы так должны для себя понимать, что чтение должно быть именно светоотеческой проверенной литературой, то есть инструкции должны быть проверенного качества. Вот, чтение, как вот одно из пяти аскетических деланий, оно и всегда предполагалось как важнейшее занятие, а в последние столетия при отсутствии духовных руководителей оно стало едва ли не приоритетным. Вот, Игнатий Бринчанинов, он много раз отмечал, что он был благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии, там, постоянно ездил, и вот он говорит, что замечено опытом, что преуспеяние в наше время замечается в тех монастырях или в тех, там, конкретных монахах, где практикуется постоянное чтение, а где нет чтения, там, или топтание на месте, или отрицательное рост, как говорится, да, то есть, там, всякое самочинение нехорошее, ну, и вообще блуждание во тьме, никакой духовной жизни, и тем более, преуспеяния. Без аскетического чтения, то есть, нельзя оставаться в принципе, оно должно быть минимум ежедневным, как и молитвенное правило, и внимательное чтение в итоге само будет наставлять уже, оно будет давать нашему самонаблюдению вот эти правильные настройки, наводить резкость и контрастность, и указывать нам нашу меру и степень нашего преуспеяния, то есть, оно само будет давать каким-то, подчас, вот, почти чудесным образом, вот, настройки для считывания вот этих признаков преуспеяния. Ну, и, наконец, в вопросе, там, упомянутый ближний, это то, о чем вообще не стоило бы и говорить, ну, потому что, по-моему, они всуе упомянуты, то есть, никаких реальных резонов знать признаки духовного преуспеяния ближних у нас, на мой взгляд, просто нет. А если нам кажется, что такие резоны у нас есть, то это только потому, что плохо следим за собой. Оценивать чье-то духовное состояние, такая задача перед нами вообще не стоит, это вещь совершенно избыточная, даже вредная. И если мы, например, с кем-то, ну, занимаемся делом, да, то есть, есть некая такая практическая необходимость что-то там, или кого-то оценивать, то мы же оцениваем не духовное состояние, мы оцениваем, там, деловые качества конкретно в пределах того дела, которое мы в данный момент, там, вместе с кем-то делаем.

Если мы даже вдруг, там, в таком положении, что ответственны за атмосферу, там, в каком-то коллективе, там, в общине, в семье, на работе, если именно по статусу ответственны они сами на себя эту ответственность возложили, на себя ничего такого возлагать не нужно, понятное дело. Вот. Но если вот статус наш таков, то, опять-таки, нас должны интересовать только те качества людей, которые на эту общую атмосферу влияют, то есть, эта область, ну, скорее, такой, практической психологии, а не духовной жизнью. Ну, и более того, если мы, даже, вот, рассматриваем человека в качестве старшего товарища, советчика, о чем речь была выше, то есть, ну, того, с кем можно советоваться об аскетических вещах, о своем преуспеянии, в том числе, то даже и тогда, вот, меры его духовного состояния и признаки его, там, преуспеяния или не преуспеяния, опять-таки, ну, так, вот, не наше дело. Мы тут должны оценивать только его способность или неспособность что-то нужное и полезное нам подсказать, посоветовать. Тем более, что мы знаем, что, ну, у отцов читали, да, что человек, там, высокой, например, духовной степени может быть при этом плохим советчиком, а человек среднего преуспеяния, наоборот, хорошим советчиком. То есть, вот, по-всякому бывает, иногда в руководителях в хороших руководителях были, там, люди среднего уровня, а, вот, достигшие каких-то, там, высот они вообще не могли никем руководить. То есть, ну, вот, это все нужно учитывать.

Для нас, вот, вывод важен, что ничье духовное состояние само по себе нас не интересует, а только, ну, может быть, те его проявления, которые, вот, нам нужны в конкретной ситуации. Вот, сам опыт, если речь о советчике, там, важен только в рамках его способности посоветовать. А оценивать духовное состояние человека, повторю, вообще, ну, совершенно ни к чему и вообще не наше дело.