АЗ-19. Язвы Господа Иисуса на теле моем ношу (Гал.6_17) (2024.02.20)

Апостол Павел пишет «Аз язвы Господа Иисуса на теле моем ношу». Послание к галатам. Вопрос, скажите, пожалуйста, как монах и вообще христианин может именно на своем теле носить язвы самого Христа? Или здесь речь о том, что тело и страдания Христа тождественны телу и страданиям христиан? Если да, то в каком смысле? Поясните, пожалуйста, подробнее. Если совсем кратко, то ответ – да, тело и страдания Христа тождественны телу и страданиям христиан. А на вопрос – как, в каком смысле, каким образом – ответ простой – Духом Святым или на языке Паломы – по энергии Божией.

В телах мучеников и исповедников совершается та же самая жертва Христова с теми же самыми язвами и страданиями в том числе. Других спасительных страданий у христиан нет, а какие-то другие доступные рассудку, уточнения тут вряд ли возможны в принципе. Мы же верим, что в Евхаристии мы причащаемся того же самого тела Христова, которое родилось от Девы, которое было крещено в Иордане, страдало и претерпело в том числе и язвы на кресте, умерло, потом воскресло и вознеслось. И мы сами по причастию становимся этим же самым телом с его язвами. И это тело каким-то таинственным образом делится в каждой частице святых даров и в каждом из настоящих христиан тоже таинственным образом делится. А как это все, каким образом, мозгами, как говорится, не понять. Ответ такой, что происходит это все Духом Святым, если кто хочет знать подробности, как говорится, иди и посмотри. Это если совсем кратко.

Если отвечать, как просит автор, вопроса подробнее, то, во-первых, надо начать с традиционного, с того, что у этого текста, как и у любого текста священных писаний есть три основных уровня толкований. Напомню, что эти три уровня соответствуют антропологической схеме дух, душа, тело, есть буквально исторический смысл, есть смысл душевный аскетический и есть духовный богословский. Вот, применительно к словам апостола в приведенном вопросе ношу язвы Христа на теле, в своем самый элементарный, то есть телесный или буквально исторический смысл – это буквально, так сказать, былые раны апостола, шрамы, следы увечий на теле апостола Павла, которые он, страдая за Христа, получил. Мы из деяний апостолов и посланий самого Павла помним, что он в своей, скажем так, бурной, перенасыщенной остросюжетными событиями жизни претерпел и побиение камнями не раз, и бичевание, и многое другое, и все это он претерпевал за свидетельство о Христе, в Которого уверовал, в Которого облегся, ну и претерпевал в духовном смысле во Христе, поэтому он воспринимал эти язвы на теле своим как буквально язвы Господа, но в данном случае это были и язвы в таком буквальном смысле на теле апостола Павла, то есть речь не идет о том, что это была точная копия этих язв, тем не менее, свои язвы апостол Павел называет язвами Господа. Для нас этот буквальный смысл сам по себе важный пример терпения и мужества, но в то же время на следующем душевном или аскетическом уровне толкования этот буквальный смысл применяется уже непосредственно каждому из нас к нашей жизни, уже не просто как какой-то отдаленный исторический пример, а как наша реальность, реальность, которая имеет для нас непосредственное практическое значение, как реальность, которая не где-то далеко в истории две тысячи лет назад, а которая вот здесь и сейчас во мне самому, в моей душе. Что это за значение? Тут, наверное, можно выделить два аспекта, один как некое такое основание, фундамент, другой то, что выше, как ну скажем строение на фундаменте. Начнем, наверное, со второго, пойдем сверху вниз.

Сначала о том, что происходит в таинственной глубине сердца, как об этом пишут отцы, на уровне сокровенного делания. На уровне внутреннего, сокровенного, умного делания, ношения язв Христовых – это в общем и целом претерпевание того, что святитель Григорий Палама назвал периодом мучительства умной молитвы. Этот период начинается после вхождения внимания ума в сердце и связан с разного рода страдательными претерпеваниями. Святые говорят о болезновании сердца, его сокрушении, о неизреченном сокрушении, как выражается преподобный Григорий Синаид, о преестественном страхе Божием, когда душа и само тело через душу испытывают предощущение вечных мук. Опять-таки, что это такое и как – мозгами не понять. Ну и так далее. Все это описывается отцами не просто как мои частные какие-то индивидуальные состояния, а именно как сораспятие Христу, в том числе и духовное претерпевание его язв. Однако Христос терпел за наши грехи, мы терпим за свои собственные, но при этом наше какое-то индивидуальное собственное претерпевание хотя бы из-за своей собственной грехи, оно само по себе не имело бы никакого духовного спасительного смысла, а смысл имеет претерпевание по действенной, опытной, являемой вере, и тогда это претерпевание является уже претерпеванием во Христе, то есть это, собственно, претерпевание воздействия Божественной энергии, опять-таки, и это претерпевание – это уже не просто какие-то безвольные животные страдания, но именно добровольное духовное претерпевание, то есть претерпевание, действуемое Духом Святым по энергии Божьей, ну и только поэтому и спасительное.

Ну и отсюда относящиеся к умной молитве святоотеческие афоризмы, афоризмы «молиться – кровь проливать», «дай кровь – прими дух», ну и другие, понимаемые именно на этом высоком уже аскетическом уровне. Поскольку это мера такая высокая, в нее нужно еще прийти, приходить нужно в соответствии с духовным порядком, постепенно, в свое время, без резких движений, уж тем более без фантазирования, сочинительства, иначе скорее придешь в какое-нибудь другое состояние, либо клиническое, или в медицинском смысле, или в духовном, или сразу в обоих, то есть всему свое время. И как выразился преподобный Исаак Сирин, это тоже важно помнить, он говорит, что тот, кто восходит в молитве умом на крест преждевременно, до деятельного исполнения заповедей, тот бывает поруган демонами, поэтому торопиться не надо, как говорил товарищ Саахов. Но при этом отсюда совсем не следует, что те, кто в эту меру еще не пришел, совсем не причастны аскетическому смыслу этих апостольских слов, в общем-то все христиане так или иначе причастны, все верующие и монахи, и даже не монахи, но старающиеся соделать монаха внутреннего человека причастны, все. Ну и как мы знаем, и должны помнить, без возделания внутреннего человека вряд ли смысл говорить не только о монашестве, но и вообще о христианстве, по крайней мере его аутентичной апостольской, святоотеческой версии. То есть аскетический смысл для всех сколько-нибудь настоящих христиан в этих словах безусловно есть, и этот смысл в общем-то у нас у всех на слуху, главное чтобы он не оставался только на слуху, иначе он как это бывает в таких случаях замыливается, превращается в какие-то формальные такие дежурные слова, и тем самым обесценивается, ну и теряет свой смысл вообще, какой бы то ни было. А смысл этот, говоря кратко, в послушании воли Божьей. Христос был послушан Отцу до смерти и смерти крестной, то есть в частности и до претерпевания этих самых язв на его теле.

Ну и соответственно и нам велел, ну как говорится Бог терпел и нам велел. Тут наверное можно сразу слегка как-то возразить, мол Христос был не только человеком, но и Богом и не только знал Волю Божию как свою собственную, ему мол понятно было как Волю Божию исполнять, он ее видел непосредственно, а нам, дескать, нет. Ну на самом деле возражение это так себе, если исходить не из каких-то таких светских, мирских или псевдо-христианских установок, а из собственно христианских, из апостольских святоатических, то получается, что и христианин, если он действительно христианин, он уже не только просто человек, но и Бог, Бог по благодати, хотя бы поначалу и на самую только малую капельку. Ну как бы то ни было, именно поэтому он и на самую эту маленькую капельку тоже может понять и Волю Божию и про все остальное. И сила исполнять эту Волю нам тоже, хотя бы и на эту малую капельку тоже дана. А малая капелька, если речь о капельке Божией, она на самом деле нечто огромное и великое, просто мы как бы ее в себе не раскрываем и не даем вот этой силе в нас проявиться. Ну и более того, у нас, чтобы уж совсем понятно было, у нас даже если нет пока вот такого прямого и непосредственного понимания Воли Божией, того, что апостол Иоанн называет внутренним помазанием истины, оно в нас, допустим, еще не проклюнулось, то тем не менее нам же дана возможность непосредственно познавать эту Волю из каких-то внешних источников. Точнее тут будет не непосредственно, а опосредованно, но тем не менее такая возможность у нас есть.

Причем опять-таки это понимание может быть в соответствии с мерой каждого. О какой опосредованности речь? Опосредованности писанными заповедями Божьими и во вторую очередь с событиями нашей жизни. Нужно просто к Писанию, к заповедям Божьим и к событиям жизни относиться немножко повнимательнее и тогда можно будет понять и смысл хотя бы начальной этих заповедей, а значит и в чем в отношении нас состоит Воля Божья. А если речь идет о событиях нашей жизни, тогда мы начнем замечать проявление промысла Божия для нас и в нас. То есть Бог тут, как и во всех случаях, позаботился обо всем, как говорится, на все случаи жизни и Воля Божья дается нам грубо в двух регистрах, а если упускаться в детали, то в каждом из этих регистров есть особые ступени, особые меры для каждого человека вообще, для каждого конкретного человека, а не только для всех вообще какие-то общие установки. И через научение словом и через научение самой жизнью мы сможем вот эту Волю Божью познавать, но это такая отдельная тема. Что еще?

Наше послушание, которое нас приобщает к Богу, послушание по образу Иисуса Христа, послушание Воли Божьей, оно же с другой стороны является отсечением нашей собственной воли, которая не по Богу. То есть вот такой простой метод следования Воли Божьей это отсекать собственную Волю, которая не по Богу, и это послушание оно тоже выражается вот двумя способами. Первый это послушание заповедям, словесным для начала, писанным заповедям Божьим, и оборотная сторона вот этого послушания это отсечение своей Воли посредством исполнения этих заповедей. Элементарный пример, всегда хочется кого-нибудь как-нибудь оценить и осудить, вынести о нем суд, а вот есть заповедь, что не надо этого делать, не судите, да не судимы будете. Ну и поэтому мы отсекаем свою Волю, свое желание пуститься в такие оценки, в такое рассуждение, которое неизбежно заканчивается осуждением. Отсекая Волю свою мы тем самым исполняем заповедь, Волю Божию. Ну где искать все эти заповеди, в каких именно писаниях, с помощью чего и с помощью кого их понимать и толковать, ну все мы думаю хорошо знаем, вот это за скобками вопроса. И второй способ это вот когда недостаток, он как бы запасной на все случаи жизни опять таки, когда недостаток произвольного исполнения заповедей восполняется потерпением невольных скорбей и болезней, которые предусмотрительно попускаются нам промыслом Божиим в обстоятельствах нашей жизни.

И получается, что мужественное претерпевание этих попущений, этих скорбей, претерпевание, ну поначалу вопреки своему желанию и хотенью, переходит со временем уже в такое добровольное, благодушное и в итоге даже радостное в претерпевании, в согласии уже с Благой и подающей Благо Волей Божьей. Ну помним там, что апостол Павел во всех своих прискорбностях и трудностях и вообще в таком трешевом достаточно образе жизни он всегда радовался и за все благодарил Бога. Ну это такая общая установка, что нужно учиться этой благодарности по мере возможностей. Постепенно она будет в нас все больше и больше расти уже как дар Божий. То, что мы со своей стороны прилагаем усилия каким-то добродетелем, а Бог нам подает уже эти добродетели как дар. Ну и таким образом мера отсечения своей воли при исполнении заповедей и мера поначалу мужественного вопреки желанию, а потом и благодушного уже в соответствии со своим желанием терпения скорби и болезни – это и есть мера нашего добровольного ношения язв Христовых, мера участия в его страданиях. Ну это как бы такое описание извне, со стороны, а вот кто этим путем проходит, как говорят отцы, они уже начинают это постигать изнутри, понимать вот этот самый, ну точнее видеть, не то что понимать, а видеть этот таинственный смысл, что язвы Христовы реально становятся язвами христианина, ну как говорил апостол Павел тот же, что если страдаем вместе со Христом, то вместе с ним и прославляемся и уже приобщаемся не только к язвам и страданиям, но и к славе. То есть каждый в свою меру сраспинается Христу в его теле, тем самым нося его, то есть Христовы, язвы в том числе, а уже не какие-то свои собственные проблемы частные и отдельные, ну чтобы в итоге как следствие быть в этом же самом теле и прославленным.

То есть тело Христово, об этом я вначале немножко сказал, оно тождественно историческому телу, телу Вознесенному, телу Церкви, то есть телам святых в совокупности их и телу Евхаристии. Все это по отцам суть одно тело, хотя как это и каким образом мы не понимаем, но вот тем не менее отцы однозначно говорят, что вслед за апостолом Павлом, что если мы соучаствуем добровольно в обнищании и самоуничижении Христа, в его страданиях, то будем соучаствовать и в его славе, в славе обожжении. То есть так вот логика на первый взгляд достаточно простая, проблема в том, что на деле мы эту простую логику сами усложняем и начинаем запутываться. А так это уже, собственно, духовный богословский смысл, когда мы говорим о язвах Христовых, как моих собственных, претерпеваемых в его теле. Вот этот смысл для нас тоже значим, конечно, так сказать, на перспективу. И он при всей своей, казалось бы, внешней простоте остается недоступным именно потому, что у нас нет еще понимания такого действенного, деятельного осуществления предыдущего аскетического уровня, нет понимания аскетического смысла. То есть прежде прохождения аскетической ступени, то, что дается на последующей духовной ступени, оно недостижимо само собой и не очень-то понятно. То есть прежде очищение, очищение сердца, а потом уже духовные дары и соответствующие им смыслы.

Ну и в заключение еще замечу, что претерпение скорби и болезни, что оно и во все времена было таким важным условием спасения, но в наше время оно стало свидетельством многих отцов, причем и древних, как некие пророчества и отцов последних времен, того же Игнатия Брянчанинова. Вот терпение скорби и болезни стало едва ли не главным условием спасения. В чем тут дело? Дело в том, что наш собственный недостаток добровольного исполнения заповедей Бог как бы восполняет невольным терпением скорби и болезни. То есть он нам додает то, что мы сами не добираем. И от нас опять-таки зависит принять эти скорби как добровольные или отвергнуть, но тогда вместе с тем есть риск и отвергнуть того, кто их посылает. Причем еще одна деталь такая важная, что скорби и болезни совсем не обязательно являются такими объективно тяжелыми и со стороны они могут выглядеть как какие-то действительно ужасные и непереносимые. Нет, они могут быть даже не вполне явными, что ли, но по причине нашей такой общей, так скажем, малахольности, такой вот тоже специальный аскетический термин, да, причем эта у нас малахольность она и духовная, и психическая, и физическая.

Вот эти такие неявные даже скорби, которые по видимости может быть и скорбями не назовешь, они могут переноситься нами как очень сильные и тяжелые, но Бог вот видит меру каждого и поэтому степень тяжести оценивает не внешне, а вот именно по степени тех усилий, которые нам необходимы, чтобы это претерпеть. Тут речь, наверное, о разного рода психологических проблемах, характерных для нашей эпохи, обусловленных может быть культурой, и может быть даже и о том, что, например, из-за достижений медицины люди теперь выпадают из естественного отбора, если раньше процентов 30 или плюс-минус умирало в детском возрасте, а выживали только сильнейшие в рамках этого естественного отбора, то теперь выживают практически все, но уже не как сильнейшие, а как слабенькие, как вялые, ну или как минимум небодрые. Говорят, нет худа без добра, а тут тот случай, когда нет добра без худа. Все в целом остаются живыми, но не то чтобы сильно живыми, а только так, едва-едва слегка. На эту тему в современной бытовой культуре масса там всяких анекдотов и так далее, я думаю все так или иначе за такими редкими довольно исключениями бодрых по жизни людей, все современные люди так или иначе понимают о чем речь. О характере вот этих вот скорбей, скорбей монахов и ревностных мирян сюда тоже добавим, о характере этих скорбей в наше время очень хорошо написано у упомянутого уже Игнатия Бринчанинова, это в пятом томе его творений, приношения современному монашеству, конкретно в 30-й главе. И там отмечаются некоторые весьма тонкие, но при этом очень важные моменты, на которые стоит обратить пристальное внимание. Глава это так и называется «Скорби.

Суть по преимуществу дел иноков в последних времен». Вот всем рекомендую.