9. Во главе иосифлян ⧸⧸ Епископ Сергий Дружинин. Петроградские иосифляне

Епископ Сергий Дружинин во главе Иосифлян. В конце ноября 1929 года начались массовые аресты в Ленинграде по первому групповому делу Иосифлян. Были арестованы архиепископ Дмитрий Любимов и целый ряд священнослужителей, в том числе настоятель храма Воскресенье на Крови отец Василий Вирюшский. священники Иоанн Никитин, Сергий и Александр Тихомировы, Пётр Беловский, Николай Прозоров. Владыка Сергий оставался на свободе еще чуть более года, и ему пришлось взять на себя общее руководство иосифлянами. Об этом он позднее дал показания на допросе, записанные в соответствующем стиле. После ареста епископа Любимова, Дмитрия, я вступил в управление и стал продолжать руководить организацией так называемых Иосифлян, совместно с епископом Докторовым Василием. В управление руководителя я вступил по указанию митрополита Иосифа Петровых.

От митрополита Петровых я получал все указания и инструкции. Ко мне со всего СССР приезжали члены нашей организации с просьбой посвящения их в сан священника или архимандрита для того, чтобы они на месте могли, будучи священниками, создать и укреплять наши церковные ячейки». Епископ Каргопольский Василий Докторов, приехавший в 1928 году в Ленинград, руководил, по благословению митрополита Иосифа, духовенством Каргопольского уезда Архангельской а в Петрограде совершал монашеские постриги. С Петроградскими и Осифлянами были в непосредственном контакте, прервавшие общение с митрополитом Сергием следующей архерией. Глазовский Виктор Островидов, Яранский Нектарий Трезвинский, Козловский Алексей Буй, Никольский Иерофей Афонин, Майкопский Варлаам Лазаренко, Старобельский Павел Кротиров, Бахмудский Иосаф Попов. В июле 1930 года к Иосифлянам присоединился и епископ Ижевский Синезий Зарубин, отошедший от митрополита Сергия после известного его интервью об отсутствии гонений на церковь в СССР. Епископ Синезий, приехав в Ленинград, Виделся с епископом Сергием за воскресным богослужением в храме Воскресения на Крови, а также и с епископом Василием Докторовым в храме Михаила Архангела. Позднее он выехал к митрополиту Иосифу в Модинский монастырь.

Вернувшись в Ижевск, владыка Синезий собрал священников и членов приходских советов местных церквей и, как показали позднее наследствия арестованной, убедил их подписаться об отделении от митрополита Сергия и присоединении к митрополиту Иосифу. Вскоре епископ Синезий возглавил около ста приходов Нижегородской, Вятской и Оренбургской областей. Связь с Петроградским центром, периферийные антисергианские общины и приходы продолжали сохранять и после арестов своих архиереев. В целом у петроградских иосифлян были установлены обширные связи с большим количеством приходов и общин из разных областей страны. В самой Петроградской епархии было 67 иосифлянских приходов, в том числе 21 приход в самом городе. Иосифлянам присоединились также Староладожский женский монастырь, Святотроицкий Зеленецкий, Макаревская пустынь под Любанью, Перекомский монастырь под Новгородом. Общее число иосифлянских, вернее антисергианских приходов по стране могло достигать 2400-2700. Епископ Глазовский Виктор Островидов Прервавший общение с митрополитом Сергием еще в декабре 1927 года, одним из первых установил связь с петроградцами.

За ним последовала часть духовенства Вятки, Ижевска, Иранского, Котельнического, Слободского районов. К епископу Виктору также перешли несколько приходов и усть Клюкинский монастырь Пермской епархии. В следственных протоколах викторовцы неизменно назывались в числе первых лиц, состоявших в контрреволюционной организации истинно православных или иосифлян, непосредственно связанных с Петроградским центром. Весной 1928 года После ареста епископа Виктора его вятские приходы перешли под управление епископа Димитрия, как и викторовцы Яранского, Кикнурского, Котельнического и целого ряда районов Нижегородской области. Связь с епископом ленинградским Сергием и Димитрием была письменная. В 1929 году я писал епископу Димитрию о священнике села которого община удаляла с прихода за нетвёрдость в ориентации. На моё письмо епископ предложил Фролову искать другой приход, из показаний Попова. Постоянным епископом нашего округа является епископ Глазовский Виктор.

После его ареста нашим округом руководили епископы Дмитрий Гдовский, Сергий Наровский В настоящее время руководит благочинием священник Галицкий из показаний Прахова. По свидетельству протеерея Никифора Стрельникова к епископу Сергию Дружинину приезжали преимущественно из Вятской губернии, из приходов лица, находившиеся под руководством своих благочинных, и от них привозили просьбу о посвящении. Владыка Сергий совершал постриги и рукоположения посланцев разных общин. В июне 1930 года он рукоположил вас священника, присланного из Углича протодиакона Михаила Зеленцовского. Регент Николы Песоцкой в церкви Иван Мельников подтвердил позднее наследствие, что он 15 мая 1930 года писал прошение от имени общины о посвящении протодиакона Зеленцовского в Иереи и назначении его в Николопесотскую церковь. При аресте в 1931 году у священника Михаила Зеленцовского и архимандрита Власия Щербакова, настоятеля Угличского Покровского монастыря с 1928 года управляющего углическим викариатством по благословению высланного архиепископа Серафима Самайловича, была изъята переписка с епископом Сергием Дружининым. Владыка Сергий рукоположил в эра монаха еще одного углического посланца, монаха Геннадия Крылова. Рукоположение было произведено летом 1930 года в Храме Воскресения на Крови.

Во время следствия иеромонах на вопрос, почему он поехал посвящаться в Ленинград, ответил, потому что я принадлежу к истинно православной церкви, епископ которой живет в Ленинграде. К истинно православной церкви принадлежит все духовенство города Углича и района, и кроме ленинградского епископа и высланного епископа угличского Серафима мы никого не признаем. Рукополагаться в Ленинград меня направила община Алексеевского монастыря. Из Костромской области епископ Сергий рукоположил монаха Серафима Борисова. В восемнадцатилетнем юноше тот в 1924 году поступил в Железноборовский монастырь Буйского района, существовавший тайно под видом местной Железноборовской общины. Духовником насельников был иеромонаха Иосаф Сазонов. В 1929 году монастырь был разорен, монахи арестованы и высланы из предела в губернии. Яромонах Иосаф из ссылки скрылся и перешел на нелегальное положение.

Монах Серафим после закрытия монастыря поехал в Ленинград и поступил псаломщиком в Свято-Троицкую церковь в Лесном. В 1930 году епископ Сергий рукоположил его в сан Иеродиакона. В ноябре 1931 года Иеродиакон Серафим привез иеромонаха Иосафа в лесной, и тот после беседы с отцами присоединился к Иосифлянам. В 1932 году Иеродиакон Серафим на допросах подтвердил. О задачах истинно православной церкви Я узнал из личных бесед с Дмитрием Гдовским, с коим меня познакомил архимандрит Маккари, тоже находится в ссылке, от коего я и узнал о существовании так называемой ИПЦ. Я лично слышал от Дмитрия Гдовского и епископа Сергия Дружинина, что к ИПЦ примыкает Вятская епархия, где имеется до ста приходов нашей ориентации. Об этом мне также рассказывал и ромонаха в арсенофе Извятки. В Костромской епархии наших приходов как будто бы нет, но отдельные последователи имеются.

За Иосафом, по его словам, шло до трехсот человек. Обращались к епископу Сергию и московские иосифляне после ареста епископа Серпуховского Максима Жижеленко. По рекомендации настоятеля церкви Никола Большой Крест в Москве, Иерея Измаила Сверчкова к владыке Сергию приезжал Иерей Александр Поспелов из поселка Сходня, когда там был закрыт храм. Владыка благословил отца Александра перейти на служение в Московский и Оссифлянский храм. Летом 1930 года владыка Сергий рукоположил во священника Тверского диакона Василия Шишканова и направил его в Троицкий собор Серпухова. В это же время из Харькова епископ Павел Кратиров присылал к епископу Сергию двух кандидатов на рукоположение в священство. Вполне вероятно, что одним из них был и радиакон Назарий Конюхов, который впоследствии после неоднократных арестов продолжал тайное служение на протяжении нескольких десятилетий вплоть до 1975 года. Сохранилась ставленническая грамота о рукоположении Иеродиакона Назария от 23 июня 1930 года, подписанной епископом Сергием.

Известного ради свидетельства, яко он на степень иеромонашества рукоположен и нами благославили он, дадейся сия наша и архиерейская грамота, рукою нашую подписанная и печатью нашу утвержденная. Владыка Сергий также назначал священников на приходы. Так, архимандрит Никон был послан им в Красное Село на место арестованного священника Николая Телятникова. В Тайцы Владыка направил иеромонаха Варсиса на место арестованного в ноябре 1929 года священника Петра Беловского. В село Уторгоши Лужского уезда послал иеромонаха Варсонофия. Сельским приходом владыка Сергий уделял особое внимание. По его словам, положение в деревне у них неоднократно обсуждалось с архиепископом Дмитрием и священниками Василием Вирюшским, Николаем Прозоровым, Ианом Никитиным, и они скорбели, что там очень мало и осифлянских приходов. Решено было как можно больше вести работу в деревенских церквях.

Для объединения вокруг них и воспитание крестьянства в нашем истинно православном духе, поскольку почва для этой работы есть, так как проводимые в деревне раскулачивание и коллективизация, закрытие церквей, непосильные налоги породили среди крестьян озлобленные отношения к советской власти. Для этого решили посылать стойких пастырей главным образом монахов, которые бы своей праведной жизнью не щадя себя, могли бы объединить вокруг церкви преданных церкви людей, говорится в одном из протоколов. Однако, по словам владыки Серги, на такую работу охотников было мало, боялись арестов. Так рукоположенный владыкой для Вологодской губернии и ромонах Нил отказался туда поехать. Случалось всякое, например, За получением прихода приехал к владыке Сергию некий Яромонах Василий, тип юродивого странника, родом из крестьян Пензенской губернии. Посвятил его в Яромонахе, проживающей в Казани в высылке епископ Нектарий, который тоже вошел в общение с митрополитом Иосифом. Я, по указанию епископа Сергия Дружинина, обучал его службам. Также и Сергий Боголюбов летом 1930 года Но ввиду полной его умственной неспособности для какой-либо роли в контрреволюционной организации, ему было отказано в приходе епископам Серги.

И этот ермонах Василий уехал к себе на родину, насколько помню, в город Козлов, Энзенской губернии. Из показаний протеерея Никифора Стрельникова. Совершав владыко Серги и Хератонию священников для тайного служения. Так в сентябре 1930 года в Стрельнинской церкви с пасопреображением был посвящен в сан негласного священника Никифор Стефанов. Служил он, по его словам, один раз в пятидневку, т.е. в выходной день от службы на Октябрьской железной дороге при стройконторе третьего класса в качестве сторожа. На службе не знали, что он священник, так как свой сан Ирей Никифор тщательно скрывал. Тогда же, осенью 1930 года, епископ Сергий рукоположил в яромонаха Иоанна Шустина, уроженца Петербурга, принявшего монашество еще до революции, в Оптиной пустыне.

В своих показаниях на допросе Иоанн Шустин подтвердил, что после рукоположения определенного места не получил, а был предназначен служить тайной. совершал тайные богослужения, молебствия, приобщал больных и т.д. у граждан в разных местах города и его окрестностей. Ни одного адреса и лиц не помню. В общем, не скажу, так как это наша тайна. Одним словом, куда меня звали, туда я и шел выполнять свой долг служителя церкви истинного православия. И все же, несмотря на все эти рукоположения и назначения при епископе Сергии, как показал наследственный протеерей Никифор Стрельников, не было уже такой рьяной деятельности и осифлянской организации, как во времена епископа Димитрия. Контрреволюционные кадры организации пополнялись, но не увеличивались.

Новых воссоединений отдельных контрреволюционных приходов или отдельных лиц при епископе Сергии и через него не было. Кто воссоединялся, те ехали к самому митрополиту Иосифу. А за разрешением каких-либо вопросов из других мест обращались уже не в Ленинград, а к самому митрополиту Иосифу, иногда к его доверенному лицу, Протеирею Саветову. Так представитель киевских священников Андрей Байчук в марте 1930 года ездил к митрополиту Иосифу, а в Питере только мельком заходил в собор. не оставшись в нем служить с епископом Сергием, считая его почему-то красным. Также себя повел и ромонах Фотий Солодов из Твери. Такое положение объясняется отчасти тем, что не признавал епископа Сергия часть Петроградских Иосифлян. Это был серьезный конфликт, возникший сразу же после ареста архиепископа Димитрия.

Так что вот что рассказал об этом Никифор Стрельников. на допросе в 1931 году. Крайние элементы организации потянули ее в подполье. Как среди посетителей храма, так и в среде духовенства произошло расслоение на настоящих истинных и на готовых к измене и отхождению. Сразу же в соборе воскресенья послышалась агитация, что теперь все православие погибло, что собор теперь уже красный что епископ Сергий Дружинин предатель, что с ним, оставшиеся служить духовенство собора, я, протырей Сергий Боголюбов, протырей Василий Тулин, протырей Александр Советов, архимандрит Клавдий, якобы красный, что в соборе благодати теперь нет, что молиться надо только на домах, что теперь истинных в церквах уже нет, так как все оставшиеся служить открыто предались и соединились с безбожниками. Такая агитация велась главным образом некоторыми монашками, приверженцами и почитательницами группы духовенства, отошедшей от епископа Сергия Дружинина и состоящей из протеерея Викторина Добронравова, священника Николая Ушакова, протеерея Алексея Вознесенского, священника Георгия Сафонова, священника Николая Васильева. Проводниками такой Агитации являлись близкие к епископу Димитрию лица Павел Морозов, Сергий Федоров, Сапожник, которые сразу же прекратили ходить в собор, также служивший сторожем в соборе бывший ипподиакон епископа Димитрия Петр Сазонов. Агитация на эту антисоветскую, под видом церковной, тему поддерживалась и Президиумом членов Двадцатки Собора из сторонников и близких к епископу Дмитрию лиц Колобкова, Сазонова, Ругина и Шенца.

В этом отношении крайне антисоветски настроенные лица в организации стремились повлиять и на митрополита Иосифа, чтобы он поддержал тенденцию их уйти в подполье и своим духовным авторитетом одобрил бы этот конспиративный путь организации, отвлек массы от храмов, где они могут все-таки подвергаться действию советского наблюдения». Конечно, следует с большой осторожностью относиться к этим показаниям протеерея Никифора Стрельникова. И тем более к его показаниям в отношении протеерея Александра Советова, назначенного настоятелем Храма Воскресения вместо арестованного протеерея Василия Вирюшского. По словам Стрельникова, отец Александр якобы поддался вначале крайним тенденциям и в переписке с митрополитом Иосифом настроил владыку дать позволение крайним элементам отходить от епископа Сергия Дружинина. Протеерей Никифор также утверждал, что митрополит Иосиф епископа Сергия десятью особыми заповедями за пришещениями лишил церковного управления. На самом деле, судя по приобщенным к материалам следственного дела письмам, митрополит Иосиф действительно написал десять заповедей, которыми, однако, не лишил, а лишь ограничил епископа Сергия в церковном управлении. Правда, в первых же заповедях было указано, первое – не управляйте епархией и не создавайте никакого в ней управления. Второе.

Только служите и молитесь, а сверх всего нечесоже. Очевидно, здесь было разное понимание самого управления. Так в Десятой заповеди митрополит указал. Если будут обращаться к вам благословить то или другое намерение, решение духовенства или верующих, благословляйте, но не как управитель, а как святитель и молитвенник о спасении всех пастырей и верующих. Вероятно, владыка Сергий, в силу ли своего характера или по каким-то иным причинам, допускал несветительские методы управления. Кроме того, он вызывал много нареканий награждениями, какими-то обещаниями и угрозами запрещений. Как видно, заповеди, при исполнении которых, по мнению митрополита Иосифа, должно было все уладиться между епископом Сергием и недовольными им, относятся лишь к личным качествам Владыки и не касаются никаких других принципиальных вопросов. Что касается позволения отходить от епископа Сергия, который, по словам Никифора Стрельникова, митрополит Иосиф сначала дал крайним элементам, то это явно не соответствует действительности.

16 июля 1930 года в официальном ответе пастве Владыка Иосиф ИСКОННЫЙ ВРАГ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО, ИЩУЩИЙ НАШЕЙ ПОГИБЕЛИ, ПОСЕЯЛ СРЕДИ НАШЕГО МАЛОГО СТАДА ЗЛОЕ СЕМЯ СМУТЫ И РАЗДЕЛЕНИЯ. К УТВЕРЖДЕНИЮ И НАСТАВЛЕНИЮ СОМНЕВАЮЩИХСЯ, КОЛЕБЛЮЩИХСЯ И НЕМОГУЩИХ РАЗОБРАТЬСЯ В ПОТЁМКАХ ПОСЕЯННОГО РАЗДОРА, ОТВЕЧАЯ НА ВОПРОСЫ КО МНЕ ОБ Никого я не благословлял, не благословляю и не могу благословлять ни на какие раздоры и разделения, обособленные от наших храмов богослужения. 2. Не в малейшей степени не следует считать достойнейших моих собратьей епископа Сергия Нарвского и Василия Каргопольского отступившими в чем-то от чистоты православия. Я с ними, и они со Мною. Значит, те, кто не с ними, те и не со Мною. Третье. Храм, Воскресение на Крови и другие Ему единомысленные считаю единственно достаточными и благодатно действенными для сообщения со Христом Спасителем Нашим, в Котором единственная в мире всем сладость, мир, радость и утешение.

А в личном письме кому-то из протоиреев еще весной 1930 года, сообщив о передаче епископу Сергию десяти заповедей, митрополит Иосиф подчеркнул, «Мой совет и смиреннейшая просьба ко всем вам. После принятия владыкой Сергием этих заповедей прекратите всякую травлю на него. Служите и молитесь с ним, простив его погрешности и за свои, и спросив у него прощения. Владыка Сергий в ответном письме митрополиту писал. Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко, митрополит Иосиф, получил сегодня Ваше письмо. Подчиняюсь Вам во всем. Свой долг перед Святой Церковью исполняю до конца. Со спокойной совестью, согласно Вашего повеления и благословения, Отхожу теперь в сторону от всех церковных дел.

Дай, Господи, чтобы это только послужило на пользу. Если же смута церковная не уляжется, то я пред Богом чист, а за всю разруху перед Святой Церковью и народом ответят те, кому Вы верились. И спрашивая Ваших святых молитв, с глубоким моим высокопочитанием имею честь пребывать Вашего Высокопреосвященства милостивого архипасторя, нижайший послушник, Сергий Дружинин, епископ Наровский. Однако очевидно, что не только личные качества владыки Сергия были основной причиной отхода от него той части духовенства имерян, о которой говорил протоиерей Никифор Стрельников. Митрополит Иосиф в своих показаниях 23 сентября 1930 упоминает о приезде к нему вдовы протеерея Фёдора Андреева – Натальи Николаевны, которая была удручена последним расколом, произошедшим в связи с регистрацией двадцаток, вследствие чего Духовенство в лице Викторина Добронравова, Алексея Вознесенского, Николая Ушакова, Николая Васильева и других отошли от епископа Сергия Дружинина и Василия Докторова и прекратили служение в церквах, принявших регистрацию. Братаиреи Викторин, Алексей и Николай сами приезжали к митрополиту Иосифу по тому вопросу и, как показал получили упрек за излишнюю ревность не по разуму и совет не упорствовать в своем самочине, останавливать своих духовных чад от распространения слухов о Храме Воскресения, который будто бы нельзя посещать, как зарегистрированный, и самим не удаляться от него и служащих в нем. Далее он продолжал. В своих разговорах они хотели меня убедить, осудить перерегистрацию двадцаток, но я был против их предложения и говорил, что раз эту регистрацию требует гражданская власть, то ее нужно производить.

И был более согласен с предложением Марии Петровны Березовской, которая, приехав ко мне по этому же делу в пункты регистрации, вынесла оговорки, и я тогда же эти оговорки одобрил. Отказ от благотворительности может быть допущен только в противоречии с нашими церковными правилами. Мария Березовская, председательница Двадцатки Храма Воскресения, дважды в марте и в июле 1930 года ездила к владыке Иосифу в Моденский монастырь, привозила и письмо Никифора Стрельникова. 15 июля 1930 года епископ Сергий поручил протеерею Никифору Стрельникову отправить протеерею Викторину в копию, приведенного выше письмам Митрополита Иосифа с ответами на вопросы. Отправляя письмо отцу Викторину, протеерей Никифор написал следующее «Ваше Высокопреподобие, глубоко уважаемый, дорогой батюшка Викторин, Получено письмо от Владыки Митрополита Иосифа, касающееся Вашего отношения к православным храмам, единомысленным с Кафедральным собором Воскресения Христова на Крови, их клирам и двум Преосвященным нашей Ориентации – Сергию Наровскому и Василию Каргопольскому. Содержание письма Владыки Митрополита Иосифа обязывает как Вас лично, так и Вашу группу дать определенный и окончательный ответ относительно дальнейшего Вашего отношения как к самому Владыке Митрополиту Иосифу, так и всем единомысленным с ним и им окормляемым. По благословению Преосвященного Епископа Сергия Наровского содержание письма Владыки Митрополита Иосифа, чьи копии присем и прилагаются. Присем также по его просьбе я присовокупляю что нежелание вашего примирения с ним и даже евхаристического общения в святой молитве с ним, с епископом Сергием, и со всеми непорывающими с епископом Сергием канонической общности, а также молчание ваше и игнорирование последнего слова самого владыки Митрополита Иосифа, письма его присем прилагаются в копии, будет после всего последнего предупреждения понято как полное и окончательное нежелание иметь с вашей стороны единомысленного во Христе братства, любовного о Господе единства как с главою нашим, владыкою-метрополитом Иосифом, так и со всеми нами, кои им окормляются.

Ближайшим сроком вашего отношения к письму, владыке-метрополита Иосифа, Преосвященный Сергий благословляет определить недельный срок со дня получения сего письма. После коего, в случае Вашего игнорирования воли Владыки Митрополита Иосифа о прекращении церковного раздора пред православными верующими христианами нашей ориентации, будет открыто отношение к Вам, Владыке Митрополита Иосифа, на основе сего его письма. Дорогой батюшка Викторин, с глубокую скорбью писал я Вам вышеизложенные строки официального делового письма. А теперь по-братски, от всей души, преданной Вам глубоко и духовно, уважающей Вас и постоянно, в убогих молитвах пред Господом, благодарно, воспоминающей Вас и желающей впредь, всегда и всегда, навеки духовно не расторгаться, а еще проникновенье родницы и единицы в Господе и Спасители нашим сладчайшим, хочется от всего существа о Бога, любящий вас души, попросить погасить раздор, примириться и не делать расприй. Да поможет вам Господь в этом! Любящий вас, о Господе! Протеерей Никифор Стрельников. 1930 г.

июля, 15 д. Неизвестно, достигла ли своей цели это письмо, и ответил ли на него Протеерей Викторий, так как 19 сентября 1930 г. он был уже арестован. На допросах он подтвердил, что после того, как была закрыта его Никольская церковь на Петровском острове, он служил в церкви на Пискаревке, но в апреле 1930 года он ушел из нее, так как двадцатка не слушала своего настоятеля Николая Ушакова в деле перерегистрации прихода. Я был против того, чтобы двадцатки регистрацию проводили без оговорок. изданного на этот счет советской властью узаконения. Пискаревская церковь, в которой я служил после закрытия церкви над Петровском, слишком поспешно приняла регистрацию без всяких оговорок изданного узаконения. Я и другие представители духовенства поэтому и прекратили в ней служение.

В подполье уходить не собирался. До сего дня жду и буду ждать впредь что ходатайство прихожан нашего храма на Петровском будет удовлетворено в положительном для них смысле. Обещано в цикл в конце сентября или в начале октября сего года пересмотреть ходатайство об открытии церкви. Вопрос о перерегистрации встал еще при архиепископе и незадолго до его ареста был предметом обсуждения на последнем собрании духовенства в конце сентября или начале октября 1929 года. На этом собрании, состоявшемся на квартире владыки Дмитрия, присутствовали священники Василий Верюшский, Иоанн Никитин, Алексей Кибардин, Сергий Тихомиров, Никифор Стрельников, Михаил Рождественский, Сергий Баташов, Филофей Поляков, Дмитрий Кратиров, Викторин Добронравов, Николай Прозоров. Позднее к собравшимся присоединились члены Президиума двадцатки Храма Воскресения на Крови Михаил Иванович Сазонов, Николай Александрович Колобков и Иван Дмитриевич Ругин. После прочтения текста закона большинство присутствующих высказалось за перерегистрацию. Возможно, протеерей Викторин и тогда не вошел в это большинство, а возможно, потом изменил свое мнение.

Интересно отметить, что на этом же последнем собрании у архиепископа Димитрия обсуждался вопрос о конфликте в среде иосифлян. Владыка Димитрий прочитал тогда письмо митрополита Иосифа, который, по свидетельству протеерея Николая Стрельникова, призывал всех членов организации объединиться и прекратить всякие раздоры. Конкретной мерой к объединению и прекращению ссор внутри иосифлянской организации Протаиреем Вирюшским было указано на необходимость примирения членов Президиума Двадцатки с епископом Сергием Дружининым, которого указанные члены Двадцатки, почитатели архиепископа Димитрия, лишали возможности служить в Соборе Воскресения. Протеерей Иоанн Никитин также говорил о необходимости прекращения конфликтов, и все присутствующие согласились с ним. Таким образом, уже тогда были какие-то серьезные разногласия у владыки Сергия с частью Иосифля. Из-за чего они возникли, непонятно. Серьезное столкновение членов Двадцатки с епископом Сергием вновь произошло после ареста архиепископа Димитрия. Об этом они сообщили митрополиту Иосифу в письме которая отвезла ему Наталья Андреева, вдова Протырея Фёдора Андреева.

На допросе председатель Приходского Совета Михаил Сазонов показал. Я писал, что епископ Сергий Дружинин нарушает каноны, что он перестает сохранять истинное православие и намерен служить в тех церквях, в которых нарушили правила нашей группы, то есть выбрали патент на продажу свечей. Наша же группа от выборки патента отказалась, так как считает, что выборкой, требуемого советской властью патента, церковь превращается в дом торговли. О предполагаемой поездке епископа Сергия служить в одной из таких церквей, а именно на Охте в Грузинской церкви, я и Колобков, узнав об этом, потребовали от епископа Сергия, чтобы он продолжал вести линию, взятую епископом Димитрием. и ни в коем случае не нарушал взятого епископом Димитрием направления. Епископ Сергий был с нами груб, вследствие чего и вместе с Шинец и Колобковым составили письмо, забрали денег и послали к митрополиту Иосифу Наталью Николаевну Андрееву. Вероятно, вопрос о патентах на продажу свечей был принципиальным. Интересно, как ответил на него митрополит Иосиф на допросе 5 октября 1930 года.

Распоряжение советской власти и ее мероприятия в отношении церковной политики, налоги на духовенство, выборка патентов и т.п. считаю для себя обязательными, как гражданский долг, поскольку они не простираются на существо нашей веры. Если в вопросе о выборке патентов у меня одно время были колебания, то они объяснялись большими смущениями среди верующих. Эти смущения вызывали у меня опасения увеличить их и произвести большой соблазн в народе. Долгое время я держался в стороне от этого вопроса, предоставляя его решать самим верующим. И тогда, когда эти верующие без соблазна среди себя приходили к решению выбирать патенты, я не возражал и не считал их за это нарушившими чистоту Однако при этом же митрополит написал письмо священнику Николаю Ушакову, который ушел из своей церкви грузинской иконы Божией Матери на Охте, отказавшись служить именно из-за этого, что приходской совет выбрал патент на свечи. На допросе по поводу письма, в котором владыка Иосиф благодарил отца Николая за твердую и решительную борьбу со всякими уклонами и покраснениями, митрополит объяснил, Покраснение – это нарушение устоев церкви, и обновленцев, и сергиевцев я считаю красными. Тем не менее, позиция митрополита Иосифа была чужда крайности.

Он проявлял рассудительность и индивидуальный подход в каждом отдельном вопросе. Вероятно, неимоверно трудно было найти правильное решение во множестве самых разнообразных которые возникали у Иосифля. И сколько нужно было мудрости, чтобы, с одной стороны, не отступить и сохранить истинное православное исповедание перед лицом наступающего безбожия, а, с другой, не поддаться неразумной ревности, не скатиться к сектанству и не подавать повод для обвинений в контрреволюции со стороны богоборческих властей. Митрополиту Иосифу удавалось разрешать возникавшие между Иосифлянами разногласия, улаживать конфликты, грозившие серьезными разделениями и расколами. Вероятно, причиной разногласий были не только личные столкновения, но и до конца неразрешенный вопрос о взаимоотношении Церкви и Советского государства. Между двумя крайними позициями – всецелого одобрения и благословения безбожной власти и полного ее неприятия как власти Антихристовой были разные степени политической лояльности, из-за которых и могли возникать разногласия и распри. Иосифляне, занимавшие крайнюю позицию категорического неприятия, вызывали неодобрение у тех из них, кто не был согласен с этой позицией. А, в свою очередь, эти крайние и категоричные иосифляне, по определению протерея Никифора Стрельникова, поклонники архиепископа Димитрия, подозревали несогласных в недостатке твердости.

И хотя эти подозрения впоследствии подтвердились в отношении некоторых из клириков, но в целом разногласия возникали в большей степени по недоразумению. Так было и с владыкой Сергием Дружининым. Как показал на допросе диакон Кирилл Иванов, после ареста архиепископа Димитрия все были удивлены, что аресту не подвергся епископ Сергий и считали, что он порадовался ГПУ. Поведение епископа Сергия еще больше усиливало это подозрение. Однажды, будучи у нас на Петровском острове, он сказал, что он несколько раз был вызываем в ГПУ и тут же стал настойчиво просить Добронравова быть его помощником. Все стали подозревать, что это он делает по подсказке ГПУ. Его стали бояться. Таким образом, владыку Сергия не просто подозревали в недостатке твердости, но даже считали предателем, а некоторые называли его красным и не пускали служить.

Однако вскоре все недоразумения рассеялись. После ареста в тюрьме владыка проявил такое мужество, что смелостью и откровенностью на допросах превзошел самых рьяных своих бывших противников.