9. Об именах ＂Великий＂, ＂Малый＂, ＂Тот же＂, ＂Другой＂, ＂Подобный＂… ⧸⧸ Дионисий Ареопагит

Цветой Дионисий Ареопагид. О божественных именах. Глава 9. Об именах Великий, Малый, Тот же, Другой, Подобный, Неподобный, Покой, Движение, Равенство. Поскольку и такие имена, как Великий, Малый, Тот же, Другой, Подобный, Неподобный, Покой и Движение прилагаются ко всеобщей причине, давай по мере наших сил рассмотрим и эти образы Богоименования. Бог воспевается в речениях как великий и в величии и в легком дыхании являющим божественную малость, и как тот же, когда речения говорят «ты же тот же», и как другой, когда те же речения изображают его многообразным и многовидным. и как подобный, как сущность подобных и подобия, и как неподобный всем, потому что нет ему подобного, и как стоящий, недвижимый, сидящий вовек, и как движимый, как вовсе проходящий. И другими подобными этим божественными именами Бог воспевается в речении.

Великим же Бог называется, как обладающий своим особенным величием, которое передается от Него всем великим, изливаясь и простираясь вне и выше всякого величия, всякое место объемля, всякое число превосходя, всякую безмерность переходя и по причине преисполненности Его великими делами и источаемыми Им дарами, так как делаясь всем причастными, Они и по безмерным их излитии совершенно не уменьшаются, оставаясь столь же преизбыточными и от причастий не умаляются, но еще более проистекают. Величие это и беспредельно, и неизмеримо, и неисчислимо. Эта чрезмерность и соответствует абсолютному и сверх-простирающемуся излитию необъятного величия. Как о малом и тонком, о нём говорят постольку, поскольку он находится за пределами всякого объёма и измерения, и беспрепятственность сквозь всё проникает. Мало является ведь и причиной всего, ибо не найдёшь ничего, не причастного идее малости. Применительно же к Богу, малое должно разуметь, как его свойство невозбранно проходить сквозь всё и действовать во всём. и проникать до разделения души и духа, связок и мозга костей и различающих помышлений и разумений сердца. И вообще всего сущего.

Ибо нет твари сокровенной от него. Это малое, бесколичественное, бескачественное, неуловимое, бесконечное, неопределимое, всеобъемлющее, само же необъемлемое. Имя тот же указывает на сверхсущественно вечное, непреложное, пребывающее в себе, равным образом всегда самому себе равное, одновременно во всем равным образом присутствующее, твердо и чисто само по себе, в себе, в наилучших пределах сверхсущественной тождественности утвержденное. Неизменяемое, постоянное, неуклонное, неизменное беспримесная, невещественная, простейшая, не имеющая в чем-либо нужды, нерастущая, не убывающая, нерожденная, никак бы еще нерожденная или не полностью, или чем-то, или в каком-то качестве нерожденная, и никак будто никогда никоим образом не сущая, но как высшая всего нерожденного, абсолютно нерожденная, вечно сущая. сущее совершенным в собственном смысле слова, сущее тем же самым само по себе, самим собой единообразно и тождественнообразно определяемое, тем же самым из себя всем достойным причаствовать сияющее, одно с другим сочетающее по причине изобилия тождества, про имеющее в себе равным образом и противоположностей будучи одной единственной, превосходящей тождественность причиной всякой тождественности. Другим Бог называется потому, что Он промыслительно соприсутствует всему и ради спасения всех становится всем во всем, пребывая в себе неотлучным от своего тождества, одним непрерывным действием и пребывая, и с непреклонной силой подавая себя для обожжения обращенных. следует обратить внимание на инаковость по отношению к Богу разных Его образов в многовидных явлениях, на какое-то отличие являющего от являемого. Как ведь если, чтобы описать душу, мы позаимствуем образы у тела и свяжем части тела с тем, что не имеет частей, то, применив к таковому части, мы придадим им новое, свойственное душе значение.

Используя их названия для обозначения способностей, мы скажем, что голова – это ум, шея – мнение, как нечто посредствующее между словом и бессловесностью, грудь – гнев, живот – желание, а ноги и ступни – природа. В гораздо же большей степени подобает священными разъяснениями таинственного очищать инаковость форм и образов применяемых к тому, кто запределен всему. И если хочешь трехмерность тел применить к неприкасаемому и не имеющему образа Богу, то шириной Божией следует назвать сверхширокое на всех Божие исхождение, длиной, распростертую над всем силу, а глубиной, его непостижимой для всех сущих сокровенность и непознаваемость. Но чтобы за объяснением инородных образов и форм не позабыть нам самих бестелесных божественных имен, перемежая их чувственными символами, об этом мы скажем в символическом богословии. А сейчас заметим, что сам факт божественной инаковости нам следует понимать не как некую измену сверхнепреложному тождеству, но как его единящее умножение себя в единовидных плодотворных исхождениях. Если кто-нибудь назовет Бога подобным, как полностью во всем непоколебимо и нераздельно подобного себе, нам не следует считать такое Богоименование недостойным. Богословы говорят, что «все превосходя, Бог как таковой ничему не подобен, но Он дарует Божие подобие обращающимся к Нему». чтобы они, по мере сил, подражали сущему выше всякого предела и слова.

Божественному же подобию свойственно сила обращать все, введенное в бытие, ко всеобщей причине. Таковое и следует называть подобным Богу, и сущим по божественному образу и подобию. Ибо не Бог же тому подобен, равно как и человек не подобен своему изображению. Подобными друг другу могут быть ученые одинаково, и их можно взаимно уподоблять одного другому и оборачивать в обоих направлениях подобие их. И оба они могут быть подобны друг другу, соответствуя предваряющему их прообразу и их подобие. У причины же и следствий такой взаимности допустить мы не можем. И способность быть подобными даруется ведь не только таким-то и таким-то. Бог есть причина способности быть подобными, всех причастных к подобию и является сущностью и самого по себе подобия.

И то, что у всех подобно, подобно благодаря некоему следу божественного подобия и способствует их единству. И нужно ли что-либо об этом говорить? Ведь само богословие почитает его как неподобного и всему несообразного, как от всего отличающегося и, что еще более парадоксально, говорит, что нет ничего ему подобного. Однако же это не противоречит сказанному о подобии ему. Одно и то же и подобно Богу и неподобно. Подобно в той мере, в какой возможно подражать неподражаемого. Неподобно же, потому что следствия уступают причине, беспредельно, неизмеримо, никакими мерами его не достигая. Что же скажем о божественном стоянии или сидении?

Что иное это может означать, как не то, что Бог пребывает в себе самом, что Он прочно укреплен и сверхутвержден в неизменном тождестве, что Он действует одинаково относительно того же самого одним и тем же образом. что он пребывает из себя неисходным, а по причине этой неизменности и полностью неподвижным, и притом сверхсущественно. Ибо он есть причина всякого стояния и сидения, и он выше всякого сидения и стояния, и в нем все составилось и по причине стояния собственных благ непоколебимо сохраняется. Но что думать, когда богословы о вовсе проходящем и движущемся говорят как о неподвижном. Не следует ли это воспринимать подобающим Богу образом? Ведь его движение надо представлять себе благочестиво, не как случайное изменение, превращение, либо колебание, или движение в пространстве, попрямое или кругообразное, или и такое, и такое одновременно, либо как умственное, душевное или физическое. Но как движение, которым Бог приводит все в существование, все содержит, все всячески проразумевает и во всем присутствует неодолимым охватом всего, промыслительными выступлениями во все сущее и энергиями. Так что да будет, Слову позволено, и движение неподвижного Бога воспеть подобающим Богу образом.

Движение по прямой пусть означает неизменность и неуклонное исхождение энергий и происходящее из него бытие всего. Движение по спирали – твердое исхождение и плодотворное стояние, движение по кругу – тождественность, охватывающую и середину, и края, и объемлющее, и объемлемое, и возвращение к нему из него происшедших. Если же кто-то считает, что наименование Бога тем же и справедливостью имеет в речениях смысл равный, то надо сказать, что Бог равен не только как лишённый частей и неизменный, но и как равным образом на всё и сквозь всё распространяющейся, как субстанция самой по себе равности, соответственно которой все равно вмещают друг друга, каждый равно согласно его способности, получает причастие. Всем равно, по достоинству, раздается подаяние, а также потому, что всякое равенство – в уме, в разуме, в слове, в чувстве, в существе, в природе и желании – прежде того, запредельно и объединенно он содержит в себе, благодаря своей, превосходящей всякое равенство творческой силе.