9. Греция и Балканы： рост экуменизма и гонения на ИПЦ ⧸⧸ Православная Церковь на перепутье

Владимир Мосс. Православная церковь на перепутье. Глава шестая. Греция и Балканы. Удар с запада. Приводится в сокращение. Появление иерархии у румынских старостильников В Румынии тем временем, как пишет митрополит Киприан, с началом Второй мировой войны в 1939 году, отец Гликери был освобожден и вдвоем со своим любимым сподвижником, диаконом Давидом Бедаску, бежал в леса. Божественный промысел покрывал их от гонителей.

С окончания войны была возобновлена работа по строительству храмов, поскольку все построенные ранее были разрушены. В краткий срок между концом войны и 1950 годом почти все взорванные церкви, так же как и развалины монастыря Добру, были восстановлены. Между 1947 и 1948 годами был сооружен Большой монастырь Слатиуара, мужской, вместе с женскими монастырями Бродатель-Нямец и Бродатель-Сочава. В 1948 году, пишет митрополит Власий, некоторые из нашей деревни пошли к Архимандриту Гликерию и сказали, наступило что-то вроде свободы. Дело было в том, что коммунисты на первых порах пытались привлечь людей на свою сторону. Они сказали им, что они могут выйти из леса и строить монастырь. И в 1947 году они построили монастырь Слотеоара, духовный центр нашей Церкви. Трудно сказать, стало ли наше положение при коммунистах хуже или нет.

Но по существу все оставалось так же. Гонения продолжались. Коммунисты разрушили только восемь наших церквей. Не все. Они были сравнительно умеренными. Перед войной церковь была почти полностью уничтожена. Прежде прихода коммунистов в 1944 году нас обвиняли в большевизме, потому что у нас был тот же календарь, что и у русских. При коммунистах после 1944 года они нас называли последователями Антонеску, железной гвардией, фашистами, врагами народа.

На деле мы не участвовали ни в каких политических движениях или партиях. Мы не входили в соглашения ни с гражданскими властями, ни с монархией, ни с железной гвардией, ни с коммунистами, ни с масонами, ни с кем. 1947-1952 годы были периодом относительной свободы. Коммунисты даже заставили официальную церковь вернуть нам иконы, иконостасы, колокола и церковные принадлежности, которые они у нас отняли. Но в 1952 году в два часа ночи с 1 на 2 февраля Два грузовика, заполненных полицией безопасности, приехали в монастырь и арестовали почти всех молодых монахов вместе с игуменом, пощадив только самых старых. Все они были приговорены к двум годам заключения. Четверо из них умерли в лагере. Следующая важная дата в истории нашей Церкви – 5 апреля 1955 года.

когда епископ Галактион, который к тому времени был уже митрополитом, вернулся в нашу церковь. Он был запрещен в служении патриархам и лишен всех своих титулов, но он положил начало иерархии нашей церкви, потому что до того в нашей церкви не было епископов. Не только в исконно православных странах, таких как Сербия и Румыния, лилась кровь православных мучеников, но и на миссионерских территориях, как, например, Чехословакия. Одним из них был епископ Гораст Мурава-Селесский, перешедший в православие из католичества и со времени своего посвящения в 1921 году ведший благородную борьбу за возвращение на земли Чехии веры святых Кирилла и Мефодия. С началом Второй мировой войны, после того, как он оказался отрезанным от сербского патриархата, которому он тогда канонически подчинялся, он обратился к митрополиту берлинскому Серафиму Ляды русской зарубежной церкви, прося того принять его епархию под свое покровительство. Митрополит Серафим дал ему святое миро и антиминцы и помог укрепить его позиции в Богеми и Моравии. В 1942 году диверсанта убили в Праге фашистского геуляйтера Гейдриха. Им было предоставлено убежище в крипте Православного собора Кирилла и Мефодия в Праге.

Когда епископ Гораст услышал об этом несколькими днями позже, он был очень обеспокоен, понимая, что если немцы раскроют этот тайник, то вся чешская православная церковь подвернется репрессии. Перед своим отъездом в Берлин, куда его пригласил митрополит Серафим для участия в рукоположении епископа, он просил, чтобы диверсанты были как можно скорее переправлены в другое убежище. Вскоре фашисты раскрыли тайник, и семеро диверсантов были убиты. Двое соборных священников и другие православные были арестованы, священников впоследствии расстреляли. Епископ Гораст не пытался спасти свою жизнь, а взял всю ответственность на себя. Он написал властям «Я предаю себя в распоряжение подлежащих властей и готов поленести любое наказание, вплоть до смертной казни». 27 июля он был арестован, а 4 сентября после применения пыток расстрелян. Православные церкви в Моравии и Богемии были закрыты, а священники сосланы в германские лагеря.

Греческая церковь и коммунисты 1940-е годы были временем великих потрясений и физических лишений для греческого народа. Вторжение итальянцев было отражено лишь для того, чтобы уступить место немецкой оккупации. Затем началась гражданская война между роялистами и коммунистами, на протяжении которой как государственная, так и истинно православная церковь сильно пострадали от рук ЕЛАМ, ЕЛАС и других коммунистических террористических организаций. Это было время, когда два главных направления борьбы православной церкви в нынешнем столетии против коммунизма в России и Восточной Европе и против новостильного экуминизма в Греции, Румынии и на Западе стали сходиться воедино. Так греки испытали на своем опыте ужасы коммунизма, тогда как новостильных и болгарских иерархов пригласили в феврале 1945 года в Москву для придания видимости законности в кавычках «избранию» сталинской марионетки в кавычках патриарха Алексея Московского. А через несколько лет щупальца экуминизма стали ощущаться и в коммунистическом мире. Среди священников этого периода был и ромонах Иосиф Антонио, чье жизнеописание как истина православного священника дает хорошее представление о страданиях православных этого времени. Отец Иосиф перешел в истинно православную церковь из Государственной Экуменической Церкви в 1933 году и был назначен на приход в Каристосе на острове Евбея.

У него тут же начался конфликт со зверонравным митрополитом каристийским Искирским Пантелейманом, который уже до этого выказывал свою антипатию к истинно православным, отправив в тюрьму в Халке 80-летнего отца Георгия Антонио, где тот и скончался. Успешная миссионерская деятельность отца Иосифа вместе с его благотворительностью и даром исцелений лишь разожгла ярость новостильного иерарха, которому удалось опечатать храм, в котором служил отец Иосиф. Однажды отец Иосиф публично обличил митрополита в совершении неканонического брака и в неимении сострадания к чете, которая в результате может пострадать. Два года спустя они сгорели заживо в автомобильной катастрофе. В конце концов, отцу Иосифу пришлось бежать, чтобы избежать ареста, и он был назначен на другой приход в Домбрану, неподалеку от Фивы. 4 августа 1936 года На смену демократическому режиму пришла королевская диктатура с Иоанном Метаксой в качестве премьер-министра. Метакса был довольно либерален в отношении истинно православных, но в 1938 году министр общественного порядка, подстрекаемый архиепископом Хризостомом Пападопулосом, отдал приказ арестовать истинно православных священников и опечатать их храмы. Хотя этот приказ был вскоре отменен, митрополит Пантелейман воспользовался им, чтобы убедить фифские власти арестовать отца Иосифа и опечатать его церковью.

Отец Иосиф был брошен в тюрьму в Халке, низложен и насильно побрит. После его освобождения митрополит Герман послал его в Ксилаксатрон близ Каринфа. Устроившись в Ксилокастроне, он привез туда своих родителей и продолжал свою миссионерскую деятельность. Во время германской оккупации в этой области появились партизаны-коммунисты и заняли несколько деревень. Отец Иосиф бесстрашно обличал их лжеучения и их ужасные зверства по отношению к людям. Два или три раза они предупреждали отца Иосифа, чтобы он прекратил выступать против них. Но он отвечал, «Вы ведете антихристианскую коммунистическую борьбу, а я веду противоположную борьбу, борьбу христианскую». Вскоре коммунисты решили казнить неудобного священника.

После Пасхи 1944 года неизвестный пожилой человек зашел в церковь, в которой совершал богослужение отец Иосиф. и сказал потом, что в продолжении всей службы видел кровь, текущую из-под его рясы. С этого времени отец Иосиф стал готовиться к мученичеству. Нападения на священников становились в то время все более частыми. Всего за три месяца до того, как отца Иосифа убили, он пригласил епископа Германа Кикладского крестить ребенка своего духовного сына Иоанна Моцесса. Местный коммунистический начальник велел епископу немедленно убираться. 20 июня Отец Иосиф служил литургию в деревне Лалиотти. Затем коммунисты зашли в дом, где он остановился, арестовали его, отправили в тюрьму и мучили.

22 июля три партизана взяли его из тюрьмы вместе с еще одним молодым человеком. Видя молодость палачей, Отец Иосиф печально покачал и стал уговаривать их не совершать преступления. Коммунисты заставили свои жертвы копать собственные могилы и убили юношу, а затем обратились к Иосифу. Ему позволили спеть по себе панихиду. Затем один из них воткнул нож ему в спину, но лезвие сломалось. Пока ходили за другим ножом, палачи курили и наблюдали за агонией отца Иосифа. Он сказал Я буду последней жертвой этого ножа, но один из убивающих меня будет первым, кто умрет от этого ножа. После убийства мученика на обратном пути убийцы поссорились, и один из тех, кто убивал отца Иосифа, был убит своими товарищами, а другой был позднее казнен немцами.

В сентябре 1945 года отец и брат отца Иосифа при помощи его ослика нашли и раскопали его тело. Оно благоухало. По вечерам над могилой мученика можно было часто видеть небесный свет. Дальнейшее разделение в греческой церкви. Хотя гонения со стороны новостильников в этот период ослабли и число истинно православных увеличилось, внутренние разделения в их среде продолжались и умножались. Митрополит Хризостом продолжал утверждать, что новостильники скорее потенциальные, чем действительные раскольники. Более того, в своей статье для газеты «Елефферия» от 14 ноября 1945 года он заявил, что не будет впредь посвящать епископов, потому что старостильники представляют из себя не церковь, а лишь гвардию противников отступлений Государственной Церкви. Почти в то же время он издал два окружных послания от 11 марта и 12 июля 1946 года, в которых запрещал совершение любых богослужений с новостильниками или для новостильников.

Как назло, еще и митрополит Герман в 1943 году подал прошение о переходе к новостильникам, и хотя его просьба осталась неудовлетворенной, митрополит Хрисостом был вынужден прерывать с ним общение. Митрополит Герман умер в 1944 году и был похоронен новостильниками. Вдобавок еще и епископы Герман и Матфей разделились между собой в 1943 году. В 1945 году, однако, епископы Христофор Мегарский и Поликарп Диавлейский снова отложились от Государственной Церкви и были приняты митрополитом Хризостомом. Так что к концу войны истинно православные оказались разделены на три группы. Митрополит Хрисостом с епископом Христофором и епископом Поликарпом, епископ Герман Кикладский и епископ Матфей Вресфенский. 26 августа 1948 года собрание церкви епископа Матфея приняло решение, выглядевшее неканоничным и послужившее к углублению разделения в истинно православной церкви. Решение гласило, Преосвященнейшему епископу Матфею Врисфенскому следует приступить к посвящению новых епископов, поскольку остальные лжеепископы и истинно православных христиан не понимают и не исповедуют православие, не объединяются с нами и даже не соглашаются совершать рукоположение.

Мы даруем ему власть приступить как к избранию кандидатов, так и к их немедленному посвящению в согласии с божественными и священными канонами и суждениями наших специалистов по каноническому праву и в согласии с практикой всей Церкви Христовой, которая допускала в случаях необходимости, каков и настоящий случай, такое исключение, как мы только что слышали от нашего протосинкела протопресвитера Евгения Томброса, который объяснил нам действительность посвящения одного епископа одним епископам согласно закону нашей Православной Церкви. Митрополит Калиопи пишет, решение о рукоположениях, совершаемых одним епископом, было принято в начале ноября 1944 года. Евгений Томброс, женатый священник, секретарь Матфеевской и мать Мириам, игумени монастыря в Кератеях, сумели убедить старика Вресфенского, епископа Матфея, приступить к единоличным хиротониям. Они сперва предложили иеромонаху Василия Волцакеса, этот план провалился, благодаря усилиям отцов Преображенского монастыря, особенно отцов Григория, Климента, Ксенофонта и Евгения. Иеромонах Антоний Танос, игумен монастыря, умер в 1997 году в сане Митрополита Оттического, получил от епископа Матфея заявление, что он предпочел бы скорее, чтобы его руки были отсечены, нежели приступить к рукоположениям. Четырьмя годами позже, когда означенные отцы покинули монастырь, Евгений Томбрас и мать Мариам добились своего, и епископ Матфей совершил единоличное посвящение четырех архиереев. Рукоположение архиерея одним архиереям противоречит первому правилу святых апостолов, которое требует минимум двух или трех участников рукоположения, а также другим священным канонам. Исключения на практике из этого правила допускались лишь очень редко.

В данном случае можно было бы доказать возможность допустить такое исключение лишь при условии, что А. епископ Матфей пытался, но безуспешно заполучить для рукоположения второго епископа из-за границы и б. был единственным православным архиереем в Греции в то время. В отношении первого из этих условий архиепископ Андрей, один из священников, посвященных епископу Матфею воепископы, пишет, что три архимандрита и отец Евгений Томброс просили Матфея приступить к рукоположениям еще 28 ноября 1945 года, сразу же после заявления митрополита Хоризостома в Елефферии, и что просьбы о помощи в рукоположении были посланы разным архиереям, предположительно заграничным, но безуспешным. Но был ли Матфей действительно единственным истинно православным епископом в Греции в то время? Утверждать это было бы возможно, только если согласиться с тем, что все остальные старостильные архиереи отпали от святого православия, что было бы весьма сложно доказать в отношении епископа Германа. Что же касается митрополита Хризостома, то хотя он и явно заблуждался, ослабив полную истину исповедания 1935 года, это не сделало его автоматически отступником от православия. когда над ним даже не было соборного суда.

Преподобный Никодим Святогорец дает такое объяснение в своем толковании на 30-е апостольское правило. Канонами постановлено, чтобы собор живых епископов извергал священников и отлучал или анафематствовал мирян, когда они нарушают каноны. Однако, если собор не приводит в действие извержение священников и отлучение или анафематствование Эти священники и миряне не суть изверженные, неотлученные, не анафематственные в действительности. Однако они подлежат извержению и отлучению здесь и гневу Божию там. Многие считают, что протосинкел Матвеевского синода, отец Евгения Томброс, вместе с игуменей Мириам Киротейской вовлекли епископа Матфея в совершение злополучных хиротоний, пользуясь его простотой. Но как бы то ни было, известно, что у отца Евгения была ошибочная эклесиология, согласно которой всякий разрыв общений между группами архиереев неизбежно приводил к утрате благодати таинств одной из этих групп. Очевидно, он не знал о других случаях в истории Церкви, когда бывали разделения, которые не означали раскола в полном смысле слова. В сентябре 1948 года епископ Матфей рукоположил следующих епископов – Спиридона Тримефунского на Кипр, затем Дмитрия Солунского, Калиста Каринвского и Андрея Патрского, нынешнего матфеевского архиепископа.

Сам владыка Матфей умер 14-27 мая 1950 года. По свидетельствам матфеевцев, его мощи благоухают и источают чудеса. Флорениты же это отрицают, по мнению автора, без достаточных оснований. Между тем, в пастырском послании, датированном 23 октября 1948 года, митрополит Хризостом недвусмысленно вернулся к своему исповеданию 1935 года, заявив, что новостильники отделили себя от единого тела православия Мы полагаем и веруем, что официальная элладская церковь есть раскольническая, и что богослужения, совершаемые ее клириками, лишены божественной благодати. Это побудило епископа Германа, который в 1948 году был посажен в тюрьму за рукоположение священников, пересмотреть свою позицию, и в 1950 году он вернулся в общение с митрополитом Хризастомом. Затем 26 мая 1950 года два архиереи выпустили следующее окружное послание. «В лето спасительного нашего 1937 мы провозгласили Церковь новшествующих новостильников Раскольнической. Мы повторяем это заявление и, следовательно, применяем к ним первое правило святителя Василия Великого о том, что таинства, совершаемые новостильниками лишены освящающей благодати, поскольку те являются раскольниками.

Посему никого из новостильников не должно принимать флона нашей Святейшей Церкви или совершать для него службы без предварительного покаяния, при котором он должен осудить новшество новостильников и объявить их Церковь Раскольнической. Что же касается тех, кто был крещен новшествующими, то их следует помазывать Святым Миром православного происхождения, которое мы имеем в изобилии. Мы пользуемся также случаем обратить наш последний призыв ко всем истинно православным христианам, отечески призывая их к единству с нами, которое содействовало бы нашей священной борьбе за отеческое благочестие и исполнило бы наши горячие желания. Призывая вас, мы устраняем все соблазны, поданные нами по нашей ошибке И для сего берем назад все сказанное или написанное нами, начиная с 1937 года, будь то заявления, уточнения, статьи или послания, противоречившие принципам Восточной Православной Церкви Христовой и ведомой нами священной борьбы за православие, как заявлено в окружном послании, изданном Священным Синодом в 1935 году. без всяких прибавлений или убавлений, включая научные определения потенциально и буквально. Это смиренное и вполне православное заявление привлекло многих матвеевских клириков и монахов на сторону митрополита Хрисостома. Но самые упрямые из матвеевцев остались им неудовлетворены. Им не нравилось, что Хрисостом, хотя и возвращался к исповеданию 1935 года и признавал свою вину в последующие годы, Вместе с тем не сознавался, что он был раскольником и не обращался к матфеевцам, чтобы быть вновь принятым в церковь, а скорее их звал к воссоединению с собою.

Во всяком случае, они не хотели подчиняться иерарху, который отказывался действовать как глава автокефальной церкви и рукополагать епископов, ставя тем самым под угрозу выживания церкви. Однако их требование, чтобы хризостом исповедал себя раскольником, было совершенно безосновательным. Он не возвращался к новостильникам и не был судим или извержен никаким каноничным синодом. И он продолжал пользоваться поддержкой большинства епископов и духовенства, 850 приходов и более миллиона верующих. Крайняя позиция матфеевцев логически приводит их к абсурду. Предположим, что Хрисостом действительно автоматически отпал от Церкви в 1937 году за то, что назвал Раскольников православными. Из этого следовало бы, что все епископы в истории Православной Церкви, погрешившие подобным образом, тоже автоматически отпали. Стало быть, митрополит Дорофей и синод Вселенской Патриархии тоже автоматически отпали в 1920 году из-за братания с западными еретиками.

Более того, все те, кто остался в общении с Дорофеем, также автоматически отпали. Но в их числе были Восточные Патриархи, Патриархи России и Сербии и вообще вся Православная Церковь в целом. Тогда нужно заключить, согласно строгим матфеевским доводам, что Церковь Христова прекратилась существовать в 1920 году. Конечно же, матфеевцы не делают таких логических выводов из своих положений, посему их аргументацию следует признать непоследовательной. Гонение в Греции и на Кипре Во всяком случае новостильники не делали вовсе различий между флоренитами и матвеевцами в своем стремлении искоренить истинно православную Церковь. И именно эта общность в терпении гонений ради церковного предания и есть наиболее сильный аргумент после канонических в пользу того, что обе группы причащались истинных тела и крови Христовых. Как иеромонах Иероним Эгинский, будучи спрошен, к какой группе он принадлежит, ответил «Я со всеми группами». Так и мы осмеливаемся предполагать, что Христос Господь был с обеими группами истинно православных.

Вот что пишет относительно 1949 года иеромонах, ныне епископ Амвросий. Государственная церковь возвела в степень своего предстоятеля, архиепископа Спиридона, показавшего себя жесточайшим гонителем старостильников. Непосредственно после своего избрания он потребовал от своих епископов представить детальные сведения о старостильном духовенстве, приходах и монастырях в их епархиях. Богословским школам было запрещено принимать студентов-старостильников. Этот приказ до сих пор еще в силе, хотя еретиков различных вероисповеданий принимать не воспрещается. На конец 3 января 1951 года по требованию Синода Государственной Церкви Совет Министров выпустил следующий декрет. Определено, чтобы 1. Старостильное духовенство, не имеющее канонического рукоположения от канонических епископов нашей Православной Церкви и носящее духовное платье, должно быть лишаемо оново.

2. Монахов и монахинь, следующих старому стилю, арестовывать и заключать в монастыри, а тех, кто носит монашеское платье неканонично, лишать оново и преследовать в судебном порядке. 3. Храмы, нелегально захваченные старостильниками, должны быть возвращены официальной церкви, так же, как монастыри, которыми они владеют незаконно и не на постоянной основе. Четвертое. Исполнение вышеупомянутого поручено Министерством общественного порядка, юстиции, религии и образования. Этот план был немедленно приведен в действие. В течение короткого времени подвал архиепископии в Афинах заполнился рясами истинно православного духовенства, представителей которого приводили туда, брили, стригли, зачастую били и вышвыривали на улицу в цивильном платье.

Многие священники подвергались этой процедуре неоднократно, так как других арестовывали и ссылали. Так было и по всей Греции. Один престарелый священник, отец Платон, был до смерти избит полицией в Патрах и затем наспех погребен в поле, чтобы скрыть преступление. Все церкви в Афинах были опечатаны и сосуды из них изъяты, а несколько церквей в других частях Греции даже осквернены. Скоро ни один истинно православный священник не мог ходить открыто, и даже монахи и монахини не были защищены от этих нечестивых нападок. К сожалению, здесь не хватит места, чтобы описать всю героическую борьбу старостильников в это время, многотысячные демонстрации на Афинских площадях, катакомбные богослужения и так далее. Я же суть слава Церкви. Митрополит Хрисостом в возрасте 81 года был арестован в 1951 году.

и после повторных попыток заставить его переменить свои взгляды был сослан в монастырь Святого Иоанна на Лесбосе, расположенный на удаленном восьмисотметровом утесе, где ему пришлось пробыть больше года. Монахи относились к нему сочувственно, но условия были слишком тяжелыми для дряхлого, престарелого человека. Митрополит, однако, постоянно выражал свою радость о что сподобился пострадать за веру и свое удовлетворение твердым стоянием верных перед лицом гонения. Это трудное для него время оставило нам ясное доказательство его святости. Полицейский офицер, приставленный стеречь его, заглянул однажды вечером в келью архиереи и к своему изумлению увидел его стоящим на молитве, окруженным ослепительным небесным светом. Страш упал к его ногам, умоляя о прощении, и впоследствии стал одним из наиболее преданных его духовных чад. На Страстной Седмице 1952 года можно было видеть страшные сцены нечестия, совершаемого в отношении Ипоца. Но вскоре всем стало очевидно, что гонения вызвали лишь общественные волнения и беспорядки и не приносили никаких результатов в деле в кавычках «воссоединения» верующих с государственной церковью, а скорее наоборот.

В конце концов, в июне 1952 года, благодаря вмешательству нового премьер-министра Пластираса, митрополит Хрисостом и другие архиереи были освобождены. Постепенно гонение стало ослабевать. В значительной степени благодаря постоянным протестам патриарха Христофора Александрийского, поддерживавших старостильников с самого начала их движения. И, наконец, было дозволено функционирование двух храмов в Афинах. Чтобы читателю было понятно, насколько это соответствовало действительным потребностям, скажем, что теперь их 38. Однако вплоть до 1954 года нельзя было сказать, что применение насильственных мер подошло к концу. и стало возможным безбоязненно открывать ранее закрытые храмы. Следует теперь сказать несколько слов и о священной борьбе истинно православных христиан острова Кипра.

В 1924 году подавляющее большинство православных на Кипре приняли новый стиль. Однако главному новатору, архиепископу Кириллу, на смертном одре было видение ангелов, убедившее его в том, что он допустил роковую ошибку. Центром сопротивления новшеству был древний монастырь Ставро Вуни, где иеромонах Киприан с несколькими своими учениками продолжал следовать православному календарю даже после того, как игумен принял нововведение. В 1944 году начальство Ставровуни изгнало эту маленькую группу истинно православных, которые рассеялись по острову и основали несколько пустынек, впоследствии ставших монастырями. В 1946 году епископ Матфей послал на Кипр пятерых монахов, а немного позднее протасинкелы своей церкви от отца Евгения Томброса. В 1948 году, как мы уже видели, он посвятил епископа Спиридона, грека, для истинно православных Кипра. Монастырь Галактуа Трофуса, Млекопитательница, около Ларнаки, был первым монастырем истинно православных и был построен по прямому указанию Матери Божией. Монах Павел Кипрский так рассказывал эту историю.

Когда монастырь строился, Панищенский, как и все монастыри истинно православных христиан, из саманного кирпича и соломы, один из монахов-строителей, благочестивый и очень простой человек, но, как говорится, перекати поле, подумывал, было идти еще куда-нибудь дальше. Когда он отдыхал в полдень под деревом, ему и явилось, как рассказывал он сам, Панагия, Богородица, во славе и сказала, не ходи. Он сказал ей, что ты стоишь на солнце, иди в тень. А она снова сказала ему, оставайся и строй для меня церковь и кельи, и я принесу сюда мои сокровища и буду жить здесь, поскольку они изгнали меня отовсюду своим новым стилем. После этого она исчезла из виду. Гонения в Греции коснулись и Кипра. Епископ Спиридон после всего лишь девяти месяцев, проведенных на острове, был арестован и выслан в Грецию англичанами по научению новостильников. Находясь в тюрьме, епископ Спиридон сказал игумену Галактофоросовского монастыря Хризостому, чтобы тот поехал с ним в Грецию для посвящения в епископы вместо него.

Однако власти отказали ему в визе из-за чего истинно православные Кипры так и остались без архиереи и оставались до самого 1957 года. ЭКУМЕНИЗМ НАБИРАЕТ ОБОРОТЫ Возможно, не случайно то, что эти гонения происходили в то время, когда в Греции гражданская война и великие политические потрясения предшествовавшего десятилетия подошли к концу. Освободившись от внешних врагов, Государственная Церковь могла теперь вновь заняться внутренними врагами. Даже некоторые из бывших иерархов коммунистов были вновь призваны в ряды борцов с истинно православными, как, например, митрополит Антоний Элийский, вступивший в партию в 1944 году и незложенный в 1946, но возвращенный на свою кафедру после амнистии 1952 года. Более того, по мере усиления американского влияния возрастало и давление в сторону достижений любезной американцам цели соединения церквей. Посему нужно было нейтрализовать противившийся экуминизму истинно православных. Вселенская Патриархия со времени своего официального принятия экуминизма в 1920 году и до Организационного Амстердамского Конгресса Всемирного Совета Церквей в 1948 принимала участие в нескольких экуменических конференциях вместе с протестантами. На конференции «Вера и устройство» в Женеве в 1920 году дух крайнего протестантского либерализма взял вверх.

Дошло до того, что когда православный Софийский митрополит Стефан заметил в своем докладе, что церковь только там, где иерархия имеет апостольское преемство, а где такой иерархии нет, там лишь религиозные общины, большинство делегатов конференции покинули зал в знак протеста. На следующей конференции веры и устройства в Лазанне в 1927 году победа вновь была за крайне левыми протестантами. Православная делегация, испытывавшая на этой конференции психологическое давление, была вынуждена опубликовать следующее заявление. Согласно взглядам Православной Церкви, никаких компромиссов в отношении вероучения и религиозных убеждений не может быть допущено. Никто из православных не может надеяться, что воссоединение, основанное на спорных формулировках, может быть крепким и позитивным. Православная Церковь считает, что любое единение должно быть основано исключительно на вероучении и исповедании Древней Неразделенной Церкви, на Семи Вселенских Соборах и других постановлениях первых восьми веков. Но многочисленные выступления православных, объяснявшие учение Церкви о церковном единстве, казалось лишь усиливали непонимание или нежелание понять их со стороны протестантских лидеров экуминизма. Эта тенденция сознательно поддерживалась протестантами на конференции 1937 года в Оксфорде и Эдинбурге.

Подводя итог этому диалогу в начале столетия, отец-метрофан Зноско-Боровский замечает, православные делегаты в Эдинбурге были вынуждены со скорби признать наличие основных непреодолимых различий в точке зрения на многие вопросы веры между православным Востоком и протестантским Западом. После Второй мировой войны был создан Всемирный совет церквей. Необходимо подчеркнуть, что движение веры и устройства и Христианский совет жизни и труда рассматривались их организаторами как подготовительные шаги в поиске возможных способов интеграции христианского мира. Всемирный совет церквей в принципе отличался от Он вступил на путь практического экуменизма впервые в мировой истории, заявив, что является зачатком нового типа Вселенской Церкви. Первая, так сказать, учредительная конференция Всемирного Совета Церквей в Амстердаме избрала своим девизом слова «человеческий беспорядок» и «божие домостроительство». На ней, как замечает архиепископ Виталий, были приложены все усилия, чтобы разрушить учение о единой истинной Святой Соборной и Апостольской Церкви. Ведущие богословские умы протестантского мира сделали ряд докладов на Амстердамской конференции, в которых они выявили с особенной ясностью всю глубину догматической и богословской дезинтеграции протестантской веры и, в частности, экклесиологии. В заключении доклада Густава Олина стало основным единственным догматом создаваемой организации Церковь – это как бы синтез из всех церквей.

Другой докладчик, Кларенс Крейг, несколько углубил аргументы своего коллеги при помощи предложенного варианта перевода слова «кафолическое» в славянском переводе символа веры соборной как «интегральное». Но особенно интересной для нас была речь на этой конференции известного богослова и церковного историка, православного священника Вселенской Патриархии отца Георгия Флоровского. Заметив, что Библия, догматы, катехизис, церковная дисциплина, литургия, проповедь и таинство стали музейными экспонатами, отец Георгий заключил, что единственные спасели в спасении в деле возрождения Церкви в вакуумническом движении. Он утверждал, что Церковь еще не определила себя самое, не выработала собственного школьного богословского не имеет своего собственного определения, еще не осознала себя. Несмотря на эту фактическую капитуляцию перед протестантской экклесиологией, усиление истинно православной церкви удержало официальную греческую государственную церковь от слишком уж решительных шагов в сторону экуминизма из боязни, что многие консервативные новостильники перейдут от них к старостильникам. Более того, на соборе 1948 года в Москве, в котором приняли участие все автокефальные церкви, за исключением Константинопольской, экуминизм был осужден как интрига, замышленная Ватиканом и англо-американскими империалистами. Вряд ли это являлось убедительным богословским обоснованием неучастия в экуминизме, но, с другой стороны, этого хватило, чтобы на время затормозить его. Поэтому Константинопольский Патриархат был единственной православной юрисдикцией, представленной несколькими своими членами на Амстердамской конференции Всемирного Совета Церквей.

К 1949 году, однако, опасность коммунизма отступила, и Греция прочно вернулась в сферу западного влияния. Для Государственной Церкви это было самым подходящим временем идти в наступление но только обезопасив свой тыл от, так сказать, снайперов истинно православной церкви. Отсюда значение избрания гонителя архиепископа Спиридона, которому было поручено устранить главное препятствие на пути дальнейшего развития экуминизма в Западном мире. Тем временем главная богословская инициатива пришла как и в 20-е годы из Константинополя. В 1949 году на личном самолете президента Трумэна прилетел в Константинополь новый Мелетий Метаксакис, бывший архиепископ Северной и Южной Америки Афинагор. По иронии судьбы Афинагор был бывшим духовным чадом митрополита Хрисостома, так что вождями противоборствующих сторон в церковной борьбе начала 50-х годов оказались подобно Давиду и Авиасолому, святой отец и его сын-отступник. Патриарх Максим был вынужден уйти на покой под предлогом психического расстройства, и его место занял масон 33 степени посвящения Афинагор. В своей речи на интронизацию он вышел далеко за пределы нечестивого масонского окружного послания 1920 года и провозгласил догма панрелигии, заявив Мы заблуждаемся и грешим, если думаем, что православная вера сошла с небес и что другие учения, то есть религии, недостойны.

Триста миллионов людей избрали магометанство как путь к Богу, а другие сотни миллионов – протестанты, католики и буддисты. Цель каждой религии – сделать человека лучше. Это поразительное отступление от православной веры и едва ли вызвала хоть слабый протест со стороны автокефальных церквей. Метрополит Хризостом Флоринский В этот период, к сожалению, Метрополит Хризостом вновь вернулся к своей шаткой позиции в отношении новостильников. Он объяснил, что истинно православные назвали Государственную Церковь Раскольнической, чтобы защитить себя, иначе она бы первой объявила раскольниками нас. Такая неадекватная защита позиции истинно православной Церкви, которая на самом деле зиждилась на гораздо более сильных и более канонических основаниях, поколебала решимость двух епископов и 6 января 1952 года они сложили с себя пастерские обязанности вплоть до окончательного разрешения календарного вопроса Всеправославным Собором. Митрополит Хрисостом тут же взял свои слова обратно Но епископы Христофор и Поликарп остались простыми членами истинно православной Церкви до февраля 1954 года, когда они вновь вернулись в качестве архиереев в Государственную Церковь. Кончина Митрополита, последовавшая на праздник Рождества Божьей Матери 8 сентября 1955 года, вновь позволяет нам увидеть отблеск его святости из-за завесы великой скромности и скрытности которая всегда была присуща ему при общении даже со своими ближайшими помощниками.

Предвидя свою кончину, архиерей накануне вечером призвал своего духовника, афонского архимандрита Иоанна, и тот принял его исповедь за всю жизнь, продолжавшуюся целый час. Вернувшись в тот вечер домой, он велел келейнику застелить свою постель новой белой простыней и покрывало. Утром его обнаружили лежащим на ней со скрещенными на груди руками почившим о Господе, без каких-либо признаков болезни. Из-за его завещания узнали, что у него вовсе не было ни денег, ни имущества, которые следовало бы распределить. Но на его погребении в храме Преображения в Афинах присутствовали десятки тысяч народа, пришедшие поклониться телу своего первого иерарха, во время отпевания сидевшему, согласно византийской традиции, на своем троне в центре храма. Полиции пришлось по окончании службы разгонять толпу, чтобы дать возможность вынести тело к месту погребения – Дженский Успенский монастырь на горе Парниз. Случилось так, что во время его проводов траурный перезвон колоколов был слышен по всей Греции. Новостельный сенот приказал звонить в знак скорби по поводу недавних антигреческих террористических актов в Константинополе.

Когда по истечении шести лет, согласно греческому обычаю, кости митрополита были эксгумированы, то испускаемое ими благоухание наполняло весь монастырь в течение нескольких дней. И до сих пор это часто ощущается. Трудно отрицать, что непоследовательность митрополита Хризостомом нанесла серьезный ущерб церкви. Однако, в отличие от епископов Христофора и Поликарпа он никогда не вступал в общение с новостельниками. У нас есть также и другие доказательства его православности и даже святости. Так Игумене Успенского монастыря Ефимия пишет. «Когда мы открыли мощи преснопамятного святителя Хризастома, поскольку он был похоронен у нас в монастыре, все место исполнилось благоуханием, и строители, которые делали фундамент церкви, пришли оттуда и спросили нашего батюшки. Отче, что это за благоухание, которое мы ощущаем там, где работаем?» Тут они увидели вынутые останки и поняли.

Я была одной из тех, кто мыл кости его блаженства, и мои руки благоухали всю ночь. И это благоухание ощущалось в нашем монастыре сорок дней. Одна монахиня, жившая в монастыре с семи лет, говорила, что она некрещенная. Когда епископ Флоринский почил, она до сорока дней сидела на его могиле. и умоляла его просветить старца, чтобы тот крестил ее. И затем она увидела его во сне, сидящем на престоле, и он сказал ей, что она была некрещенной, и чтобы старец посмотрел в светом педаливании. И в самом деле они нашли, что когда есть сомнения, то следует крестить человека. И была другая чахоточная девушка, которая пришла и взяла немного масла из лампады у гроба и помазала им свою грудь, и исцелилась.

Если подводить итог разногласий между архиереями в этот период истории греческого старостильного движения, то мы не сможем сделать ничего лучшего, кроме как обратиться за этим к словам афонского старца Дамаскина, делившего в 20-х годах Келю с епископом Матфеем, но затем перешедшего к флоренитам в 1982 году. Три преснопамятных иерарха Хрисостом Флоринский Герман Кикладский и Матфей Вресфенский подвязались за отические предания. Но, яко человецы, плоть носящие и в мире живущие, они впадали всей жизни в заблуждения и ошибки. Однако все трое окончили жизнь в добром исповедании и отошли в покаяние. И если кто хочет представить одного или другого из этих троих совершенно безукоризненно и утверждает, что он один содержал истину Без всяких уклонений, такой человек, по слову Божественного Златоуста, есть заблудший глумливец, обманщик и низкий листец. То есть, когда он хвалит все вместе хорошее и дурное, не разделяя их.