8. Учреждение РПЦ МП. Поворот к экуменизму ⧸⧸ Православная Церковь на перепутье

Владимир Мос. Православная церковь на перепути. Глава 5. Россия от позднего Сталина до Хрущева. Фрагменты. РПЦ МП на службе Советского правительства. 4 сентября 1943 года митрополиты Сергий, Николай и Алексей составлявшие вместе с митрополитом Сергием Воскресенским, находящимся в Прибалтике, всю иерархию Московской Патриархии, были приглашены в Кремль на встречу со Сталином и Молотовым. Вот как описывает эту встречу Левитин Краснов.

Беседу начал Молотов сообщением о том, что правительство СССР и лично товарищ Сталин хотят знать нужды Церкви. Два митрополита, Алексей и Николай, растерянно молчали. Неожиданно заговорил Сергий. Митрополит указал на необходимость широкого открытия храмов, он также заявил о необходимости созыва соборы и выборов патриарха, о необходимости широкого открытия духовных учебных заведений, так как у церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Здесь Сталин неожиданно прервал молчание. А почему у вас нет кадров? Куда они делись? Спросил он, в упор глядя на своих собеседников.

Всем было известно, что кадры перебиты в лагерях. Но митрополит Сергий ответил, кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них – мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза. Довольная усмешка тронула уста диктатор. Он сказал, да-да, как же, я семинарист. Затем он стал вспоминать семинарские годы. Беседа затянулась до трёх часов ночи. Во время беседы были выработаны устав Русской Церкви и те условия, на которых она существует до сего времени».

В результате этой встречи Советская Церковь получила шаткое полулегальное существование, право открыть счёт в банке, издавать журнал Московской Патриархии и несколько буклетов. вновь открыть некоторые семинарии и храмы и, самое главное, «избрать» нового патриарха после освобождения из тюрем наиболее сговорчивых архиереев. Взамен она должна была согласиться на цензуру и контроль над всеми аспектами ее жизни со стороны новоучрежденного Совета по делам Русской Православной Церкви, в шутку называвшегося «нарком бога». или Наркомопиум, укомплектованного полностью из сотрудников НКВД. Поначалу контроль Совета осуществлялся через архиереев в соответствии с жестко централизованной структурой Церкви. Однако с 1961 года Этот контроль стал осуществляться также и снизу, через так называемые «двадцатки», которые могли по своей воле нанимать и рассчитывать священников, независимо от архиереи. Так, при всем своем увеличившемся размере и внешнем влиянии, Московская Патриархия оставалась такой же марионеткой советской власти, как и всегда. Как пишут Васильева и Книшевский, нет сомнений, что сталинский особый орган и правительство, точнее, дуэт Сталин-Молотов, держали патриарха под недремлющим оком.

Сергий понимал это. Да и как он мог не понимать, когда 1 ноября 1943 года Совет сделал обязательным для всех приходов представлять ежемесячный отчет с подробным описанием своей деятельности во всех аспектах». Конец цитаты. Первый патриарх Советской Церкви Сергий скончался 2 мая 1944 года, вскоре после своей интронизации. В ноябре был создан архиерейский собор, чтобы обсудить избрание нового патриарха. Архиепископ Лука Война-Ясенецкий подчеркивал, что, согласно правилам собора 1917-1918 годов, патриарх должен быть избираем тайным голосованием из нескольких кандидатов. Однако его предложение было отвергнуто, и единственным кандидатом был выдвинут митрополит ленинградский Алексей Семанский. Тот самый, который некогда снял наложенные митрополитом Вениамином запрещение с обновленцев Веденского.

Он и был надлежащим образом единогласно в кавычках избран семнадцатью голосами. Архиепископ Лука не был приглашен на церемонию. Некоторые в примере с архиепископом Лукой видят подтверждение того, что Московская Патриархия, дескать, еще не была в то время вполне советизирована. и что в числе ее иерархов еще оставались некоторые независимые архиереи. К сожалению, однако, существует очевидное свидетельство того, что архиепископ Лука, подобно прочим иерархам московской патриархии, был заражен советской бациллой до такой степени, что даже уклонился от православного вероучения. Период от Сталинско-Сергиевского пакта в сентябре 1943 года до интронизации нового Патриарха Алексея в январе 1945 года число епископов Московской Патриархии, их было девятнадцать в конце 43-го, в начале же войны их было всего четверо. Более чем удвоилось, и теперь их уже было сорок один. Большинство не только катакомбных Но даже и сергианских иерархов перед Второй мировой войны находилось в лагерях и тюрьмах.

И когда Сергий стал в кавычках патриархом, он, вернее, ГПУ, располагал иерархами лишь самого сомнительного качества, которых мог призвать, чтобы пополнить ряды истощенной московской патриархии. Но ворукоположенные епископы были набраны почти все из в кавычках «кающихся обновленцев», которые, будучи представлены к рукоположению безбожными властями, были приняты с минимумом формальностей, невзирая на предписание Соборы 1925 года относительно приема обновленцев. Что Московская Патриархия принимала обновленцев в Церковь без назначенного Патриархом Тихоном покаяния явствует даже из патриархийных источников. Конечно, это не тревожило патриарха Сергия и его преемника патриарха Алексия, которые сами оба были кающимися обновленцами. Но это означало, что новое, послевоенное поколение архиереев полностью отличалось от довоенного тем, что они имели уже устоявшееся еретическое обновленческое умонастроение. И теперь вернулись в новообновленческую московскую патриархию, как пес на свою блевотину, образовав еретический костяк архиереев, контролировавший патриархию, будучи в то же время в полном подчинении у безбожников. От сентября 1943 года до января 1945 года, писал катагомбный епископ А. прошло так мало времени, поэтому непонятно, Откуда же взялось вместо девятнадцати епископов сорок один?

В этом отношении наше любопытство удовлетворяет журнал Московской Патриархии за 1944 год. Посмотрев его, мы видим, что девятнадцать епископов, существовавших в 1943 году, родили в спешном порядке в 1944 году остальных. бывших членами Соборы 1945 года. Из журналов Московской Патриархии мы знаем, что эти поспешные хиротонии производились в подавляющем большинстве над протоиреями-обновленцами. В конце 1943 года и в начале 1944 по умановению волшебной палочки все обновленцы сразу-вдруг покаялись перед митрополитом Покаяние было упрощённое, без наложения каких-либо взысканий на причинивших столько зла Святой Церкви. А через самое короткое время кающиеся обновленцы получили высокое достоинство, места и чины, вопреки канонам церковным и положению о приеме обновленствующих от 1925 года. Как повествует журнал Московской Патриархии, Епископские хиротонии перед Собором 1945 года происходили так. Рекомендуемый, безусловно рекомендуемый гражданскими властями, протаерей, почти всегда из воссоединенных обновленцев или григорианцев, сразу постригался в монашество с изменением имени и затем через два-три дня становился архиереем Русской Церкви.

Лёгкость, с которой обновленческо-сиргианские иерархии резко изменили свой курс по кивку сверху, была продемонстрирована в ближайшие годы резкой сменой позиции Московской Патриархии в отношении экуминизма, которая из будто бы антиэкуминической в 1948 году стала проэкуминической всего десятью годами позже. Эти быстрые превращения церковной иерархии стали возможны благодаря тому, что Церковь, смиренно подчинившись управлению тоталитарного режима, сама теперь стала тоталитарной организацией. Все принимаемые в этой Церкви решения зависели на деле от одной лишь воли Патриарха, а воля самого Патриарха – от Совета по делам Русской Православной Церкви, который всецело был подчинен Сталину. Ибо, как пишет отец Сергий Гордун, на протяжении десятилетий положение церкви было таким, что голос духовенства и мирян выслушать не было возможности. Согласно принятым по местным соборам 1945 года документу по вопросам, требующим согласования с правительством СССР, Патриарх сносится с Советом по делам Русской Православной при совнаркоме СССР. Положение даже приблизительно не очерчивает круг вопросов, которые патриарх обязан согласовывать с Советом, что дает последнему возможность неограниченного тотального контроля над церковной жизнью. Потрясающий объем власти над Церковью Данный атеистам Собором 1945 года был раскрыт в 1974 году в секретном докладе ЦК КПСС, сделанном главой Совета по делам религий, преемственного Совету по делам Русской Православной Церкви. Цитата.

«Синод Московской Патриархии находится под контролем Совета по делам религий. Вопрос подбора и назначения его постоянных членов был и остается полностью в руках Совета, а кандидатуры непостоянных членов также предварительно согласуются с ответственными членами Совета. Все вопросы, имеющие обсуждаться на Синоде, сперва обсуждаются Патриархом Пименом и постоянными членами Синода с руководством Совета по делам религий и в его отделах, и окончательные определения Священного Синода также согласовываются». После интронизации Алексея Первого, как пишет Алексеев, на Совет по делам РПЦ Сталином возлагалась обязанность от лица правительства поздравить Алексея с избранием, поднести ему на память подарок. Была определена и стоимость подарка – 25-30 тысяч рублей. Сталин любил делать дорогие подарки. Было решено отблагодарить за участие в соборе и иностранных На компросу было дано поручение выдать 42 предмета из фондов московских музеев и 28 из Загорского государственного музея главным образом православного культа, которые были употреблены в качестве подарков восточным патриархам. Так, например, патриарху Александрийскому Христофору досталась золотая панагия с драгоценными камнями.

полное архиерейское облачение из золотой парчи, митра с драгоценными камнями. Естественно, от патриархов ожидали ответных действий, и они не замедлили высказать главного – словословий. Патриарх Александрийский Христофор говорил «Маршал Сталин, под руководством которого ведутся военные операции в невиданном масштабе, имеет на то обилие божественной благодати и благословения». Между тем, страдания катакомбной церкви усилились. 7 июля 1944 года Берия писал Сталину, прося разрешения на депортацию 1673 катакомбных христиан из Рязанской, Воронежской и Орловской областей в Сибирь. Он описывал катакомбных христиан как ведущих паразитический образ жизни, не платящих налоги отказывающихся нести свои обязанности и службу, и запрещающих своим детям ходить в школу. По словам Ивана Андреева, подпольная или катакомбная церковь в Советской России пережила самые тяжелые свои испытания после 4 февраля 1945 года, то есть после интронизации советского патриарха Алексея. Тех, кто не признавал приговаривали к новым срокам заключения и иногда расстреливали.

Тех, кто признавал его и давал в этом подписку, часто освобождали прежде окончания их сроков, и они получали назначение. Все тайные священники, обнаруженные в советской зоне Германии, были расстреляны. Все священники, не признавшие патриарха Алексея, также были расстреляны. К концу войны администрация НКВД ГУЛАГа приняла следующие решения. Первое. Завербовать подходящих агентов из среды заключенных церковников и сектантов, поручив им открывать факты, касающиеся антисоветской деятельности этих заключенных. Второе. В процессе агентурной деятельности среди заключенных вскрывать их преступные связи с находящимися на свободе и согласовывать работу этих звеньев с соответствующими органами НКВД.

В результате этих инструкций многие катакомбные организации среди заключенных были ликвидированы. Например, в Ухтой-Жемском ИТЛ была ликвидирована антисоветская группа церковников. Один из лидеров этой группы, священник Ушаков, сочинял молитвы и распространял их среди заключенных. Оказалось, что он имел преступные связи с епископом Голынским. Так говорится в отчете исследователя. Но главную опасность по-прежнему представляли собой патриархийные священники. Архиепископ Лазарь Бывший катакомбный священник пишет, «Катакомбные верующие боялись священников Московской Патриархии даже больше, чем милиции. Когда по той или иной причине приходил священник, его встречали с чувством страха.

Катакомбники говорили, «Красный сыщик пришел». Он был, несомненно, подослан и был обязан докладывать обо всем властям. Нередко архиереи и священники открыто говорили народу прямо сам вон. Смотрите вокруг православные. Есть такие, кто не ходят в церковь. Разузнавайте, кто они, и докладывайте нам. Это враги советской власти, которые стоят поперек пути построения социализма. Мы очень боялись этих сирианских священников».

Культ Сталина в церкви После Собора 1945 года советская церковь начала мощную дипломатическую кампанию, предназначенную убедить верующих за рубежом в законности советского государства и церкви. Так, в 1945 году, в то время, как митрополиты Николая чествовали в Британии, патриарх Алексей посетил Ближний Восток, где он действовал как советский представитель советского правительства. Например, он вмешался в греческую гражданскую войну призвав греческий народ поддержать коммунистов и противостоять роялистам и британским империалистам. Сам Сталин занимал более нейтральную позицию. Советская церковь на волне про-советских чувств, поднявшаяся вслед за победами Красной Армии, успела расколоть русские мигрантские общины в нескольких странах и отторгнуть несколько епархий от юрисдикции русской зарубежной церкви. Так в Китае все русские архиереи, за исключением одного, знаменитого чудотворца Иоанна Шанхайского Максимовича, приняли советские паспорта и вернулись в московскую патриархию. В Болгарии архиепископ Серафим Соболев сделал то же, хотя и продолжал по свидетельству его духовной дочери, игуменей Серафимы Ливен, называть советскую власть сатанинской. и противостоять проникновению коммунистического влияния в болгарскую церковь.

Парижская метрополия тоже на краткое время вернулась, прежде чем нашла себе более постоянное пристанище в Константинопольской Патриархии. И четверо из восьми архиереев Американской Метрополии вернулись в Патриархию на Кливлендском соборе в 1946 году, хотя вскоре и отделились опять. когда увидели, что это подчинение Московской Патриархии на самом деле означало. Несколько поместных православных церквей, таких как Сербская, Болгарская и Румынская, оказались теперь вовлеченными в орбиту Советской Церкви. Униадская Церковь Украины была насильно включена в состав Московской Патриархии на Львовском так называемом Воссоединительном Соборе 1946 года. что вынудило тех униатских епископов и священников, которые отказались присоединиться, уйти в подполье вплоть до времен Горбачёва. Немногим позже униатов Чехословакии также принудили войти в Московскую Патриархию, а румынских в Румынскую Патриархию. Этот процесс был утвержден на состоявшемся в Москве в 1948 году соборе.

на котором присутствовали представители Константинопольской, Антиохийской, Александрийской, Элладской, Сербской, Румынской, Болгарской, Чехословацкой, Польской и Грузинской церквей. Автокефалия Грузинской церкви была признана Московской патриархией вскоре после Сталинско-Сергиевского пакта в 1943 году. Только Иерусалимская патриархия и Русская зарубежная церковь и истинно православные церкви России, Греции, Кипра и Румынии не были представлены. Здесь прославление московской патриархии шло рука об руку с обвинениями в адрес католического и протестантского Запада и осуждением империалистического экуменического движения, вновь оживившегося после Первой Генеральной Ассамблеи Всемирного Совета Церквей, проходившей в Амстердаме в том же году. Однако мотивы этого отмежевания были политическими, а не богословскими, что видно из особого архипастерского послания, где говорится, что основное различие между православным Востоком и протестантским и католическим Западом заключается в воспевании последним гимнов во славу атомных бомб и тому подобных изобретений, предназначенных для уничтожения человеческой жизни, и в благословении ими новой войны. Обличая Запад в его политических грехах, патриархия в то же время продолжала самым постыднейшим образом прославлять Сталина, становясь действительно государственной церквью большевистского режима. Еще во время войны культ Сталина, возможно, величайшего гонителя церкви за всю ее историю, возрос до идолопоклоннических размеров. С началом войны и последующим церковным ренессансом ощущение чудного промыслительного действия Божия в историческом процессе, совершавшемся в России, у руководства Московской Патриархии заметно усиливается.

Божественным орудием в этом процессе становится, по их выражению, мудрый, богопоставленный Богом данный Верховный Вождь. Однако своего апофеоза, культ личности Сталина достиг Московской Патриархии в 1949 году, когда по случаю дня рождения диктатора ему было адресовано от лица всей Церкви поздравление вождю народов СССР, опубликованное затем журналом Московской Патриархии. Без малейшего колебания мы можем назвать этот адрес постыднейшим документом когда-либо составлявшимся от лица церкви за всю историю существования христианства и тем более за тысячелетнюю историю христианства на Руси. Так позднее писала об этом группа диссидентствующего духовенства эмирян Московской Патриархии. Также в день смерти Сталина в марте 1953 года патриарх Алексей Семанский написал в совет министров СССР. От лица Русской Православной Церкви и своего выражаю самое глубокое и искреннее соболезнование по случаю кончины незабвенного Иосифа Виссарионовича Сталина, великого строителя народного счастья. Кончиной его является тяжелым горем для нашего Отечества и для всех народов, населяющих его. Его кончину с глубокой скорбью переживает вся Русская Православная Церковь.

который никогда не забудет его блажелательного отношения к нуждам церковным. Светлая память о нем будет неизгладимо жить в сердцах наших, с особым чувством непрестающей любви Церковь наша возглашает ему вечную память. Поворот к экуминизму Несмотря на то, что Сталинский-Сергиевский и принес Советская Церквь некоторый внешний временный мир, конечная цель властей уничтожения христианства осталась прежней. Этот факт со всей силы вновь предстал перед сознанием верующих в 1959-1964 годах, когда большинство семинарий и монастырей и 12-15 тысяч приходских храмов было закрыто. Хрущевское гонение показало сколь непрочным и односторонним было церковно-государственное соглашение, и как легко уступки со стороны государства могли быть упразднены без малейшего угрызения совести и без всякой компенсации. Патриарх Алексей содействовал как введению положения о приходах 1961 года, так и другим вредным для московского патриархата мероприятиям в течение всего хрущевского Но величайшая служба, сослуженная Патриархией советскому правительству в послевоенный период, заключалась, вероятно, в ее вхождении в экуменическое движение во Всемирный Совет Церквей в декабре 1960 года. Мы видели, что еще на Московском Соборе 1948 года Московская Патриархия за послушание своим коммунистическим хозяевам занимала антизападную и в связи с этим антиэкуменическую позицию. Однако эта позиция начала изменяться в конце 50-х годов.

И как показал отец Сергий Гордун на основе недавно рассекреченных документов Советского Совета по делам религий, Патриархию принудил войти во Всемирный Совет Церквей глава Совета по делам религий. Так, 16 января 1958 года митрополит Николай Ярушевич спросил мнение Совета о том, как ему реагировать на предложение Генерального секретаря Всемирного Совета Церквей встретиться с представителями Русской Православной Церкви. Товарищ Карпов, глава Совета по делам религий, сказал, что надо ответить, что они, в принципе, согласны провести встречу в июне-июле этого года. Другая важная встреча имела место между новым главой Совета по делам религий Кураедовым и Патриархом Алексием 15 июля 1960 года. Кураедов заявил, пишет Гордун, что он тщательно изучил внешнюю деятельность Патриархии и пришел к заключению, что ситуация совершенно неудовлетворительная. В последние годы Патриархия не предприняла ни одной важной инициативы для сплочения православных церквей вокруг Русской Православной Церкви, возглавляемой Московской Патриархией. То есть инициативы направлены на разоблачение реакционной деятельности Папы Римского и интенсификацию борьбы за мир. Патриархия не использует те огромные возможности, которыми она обладает.

Она не провела ни одной важной акции за рубежом. Русская Православная Церковь не выступает объединяющим центром для православных церквей всего мира. Она обычно занимает пассивную позицию и лишь вяло разоблачает клеветническую пропаганду относительно положения религии и церкви в нашей стране. Совет рекомендовал митрополиту Николаю, чтобы он выработал предложение по интенсификации внешней деятельности. Однако митрополит Николай не выполнил эту просьбу Совета и выдвинул предложения, никоим образом не соответствующие требованиям, обсуждавшимся с митрополитом в этом отношении. Затем Кураедов предложил, чтобы митрополит Николай был освобожден от своих обязанностей председателя отдела внешних церковных сношений и чтобы они были возложены на другого, более подходящего человека. Предложение было принято. Митрополит Николай внезапно умер, есть версия, что он был убит, и новым руководителем внешних сношений оказался архимандрит Никодим Ротов, о котором мы теперь знаем, что он был агентом КГБ по кличке Святослав и тайным католическим епископом, которому папа доверил возглавление всех римокатоликов в СССР.

Отец Сергий продолжает. Личность архимандрита Никодима Ротова, впоследствии митрополита Ленинградского и Новгородского, связана с изменением позиции Московской Патриархии по отношению к экуменическому движению. Как известно, конференция глав и представителей автокефальных православных церквей, имевшая место в Москве в 1948 году, приняла резолюцию с заявлением, что цели экуменического движения не соответствуют идеалам христианства и задачам Церкви Христовой, как их понимает Православная Церковь. В этой связи было сделано частное замечание об обмерщенности экуменического движения и вовлечении в общественную и политическую жизнь, что неприемлемо для Православия. Этой позиции Московская Патриархия придерживалась до 1960 года. В беседе, имевшей место 2 апреля 1959 года, Патриарх Алексий информировал Совет об отношении Русской Церкви к экуменическому движению и заявил, что она намеревается постепенно наращивать свои связи со Всемирным Советом Церквей и посылать своих наблюдателей на наиболее важной конференции, но не будет становиться членом этой организации. Однако полтора года спустя эта позиция изменилась. В записи беседы, имевшей место между Патриархом Алексием и Кураедовым 15 сентября 1960 года, есть следующая фраза.

Патриарх принял рекомендацию Совета касательно вхождения Русской Православной Церкви в члены Всемирного Совета Церкви и оценил это как важнейшую акцию Русской Православной Церкви в ее деятельности за рубежом. С какой целью Совет по делам Русской Православной Церкви рекомендовал, чтобы Русская Православная Церковь вошла во Всемирный Совет Церкви? Чтобы скрыть, как может показаться, антицерковную политику советского правительства. Загоняя Церковь в тупик, Совет хотел создать за рубежом образ свободной и активной Русской Церкви. Вынужденное КГБ вхождение Московской Патриархии во Всемирный Совет Церквей возымело немедленное разрушительное действие на положение православных во Всемирном Совете Церквей. Ибо русские не только явились самой большой по численности отдельной церковью из числа входящих в ВСЦ, они также держали через КГБ под контролем реакции всех остальных делегатов из-за железного занавеса. Коммунизм и экуминизм сошлись теперь воедино. Как пишет диакон Андрей Кураев, сиргианство и экуминизм переплелись.

Именно по указке властей наша иерархия ввела свою экуминическую деятельность, и именно в течение своей работы за границей духовенство, завербованное в КГБ, проверялось на лояльности. Патриархия вступила во Всемирный Совет Церквей на 4-й Генеральной Ассамблеи в Нью-Дели в декабре 1960 года. По словам митрополита РПЦМП Владимира Котлерова, присутствовавшего на Ассамблее, все прибывшие туда представители русского православного духовенства были агентами КГБ. Перед тем, однако, в сентябре 1960 года Представители православных церквей, членов Всемирного Совета Церквей, встретились на греческом острове Родос с целью выработать список вопросов, которые подлежали обсуждению на Всеправославном Соборе. Это было использовано Московской Патриархией как средство, позволяющее добиться того, чтобы ни один вопрос, могущий нанести ущерб советскому правительству, не обсуждался будь то на любом будущем Всеправославном соборе или на каком-либо экуменическом совещании. И, как пишут Гордиенко и Новиков, в продолжении дебатов о списке делегация Московской Патриархии настояла на исключение из него некоторых тем. Развитие внешней и внутренней миссионерской работы, методы борьбы с атеизмом и лжеучениями, такими как теософия, спиритизм, франкмасонство и так далее. И включение некоторых других.

сотрудничество между поместными православными церквами в осуществлении идей мира, братства и любви между народами, православие и расовая дискриминация, православие и задачи христиан в местах резких социальных перемен и т.д. Кроме выработки тем для будущего предсоборного совещания, первая конференция издала определение об изучении путей достижение более тесных контактов и единства церквей вовсе православной перспективе, намечающие поиск контактов с древними восточными нехалкидонскими церквами, монофизитами, старокатолической, ангеликанской, католической и протестантской церквами, так же, как и со Всемирным Советом Церквей. Иначе говоря, православные должны были оставить борьбу с атеизмом, франкмасонством и другими лжерелигиями и вступить в диалог с целью достижения единства со всеми христианскими ересями, используя в то же время экуменические формы для достижения практических целей советской внешней политики в ее борьбе с капиталистическим Западом. Церковь в катакомбах Тем временем истинная церковь России уходила все глубже и глубже в катакомбы, опасаясь лжебратья и оставляя всякую надежду влиять на широкие народные массы в ближайшем будущем. В 50-х годах все еще сохранялась довольно большая сеть катакомбных общин, обслуживаемых многими знаменитыми священниками и очень немногими епископами, такими как Петр Лодыгин. Но непрекращающаяся сыскная деятельность КГБ, которому помогало и духовенство московской патриархии, постепенно подрывала силы исповеднической церкви. Однако, когда в 1961 году, пишет архиепископ Лазарь, права священников были у них отняты и переданы приходским советам, они притихли, и нам стало полегче. По крайней мере, мы могли ходить к нашим священникам, и священники начали свободнее приходить к нам, исповедовать и причащать нас.

С 1961 года Московская Патриархия несколько успокоилась по отношению к нам. Конечно, когда иностранцы спрашивали представителей Московской Патриархии, существует ли катакомбная церковь, ответ был всегда один – нет. Это была ложь. Катакомбные верующие были по всей России так же, как есть и сегодня. Русская зарубежная церковь. В течение всего этого периода единственной церковью, способной свидетельствовать открыто о реальном положении дел в России, была Русская Православная Церковь за границей. Она продолжала это делать, несмотря на подрывавшие ее расколы в Европе, где так называемый Парижский Экзархат заразился ерещу софиологией после некоторых колебаний окончательно связал свою судьбу с мировым православием по домофорам новостельного Вселенского Патриарха и в Америке, где большинство паствы вошло после Кливлендского собора 1946 года в общение с Московской Патриархией. Однако, как мы видели, обновленцы сумели ввести неких от рода своего в западноевропейские епархии РПЦЗ во время Второй мировой войны.

И в шестидесятых годах архиепископ Аверки Сиракузский Троицкий замечал в письме к первоирарху РПЦЗ митрополиту Филарету, что с тех пор, как появились у нас тенденции одной малой группы епископов, составив свою партию, стремиться к захвату всей власти в церкви, и начались у нас смуты которые, увы, и ведут нашу Церковь к развалу, все углубляясь и расширяясь с тех пор и до нашего времени. Одной из этих смот была попытка в 1963 году свергнуть великого чудотворца архиепископа Иоанна Сан-Францискова с его кафедры по подозрению в покрытии им неких финансовых беспорядков в Сан-Франциской епархии. Страсти накалились до такой степени, что архиепископу пришлось предстать перед гражданским судом. Он был оправдан, но против него свидетельствовали четверо его собратьев-епископов. В том же 1963 году архиепископ Иоанн в своем докладе архиерейскому синоду РПЦЗ сказал «С болью приходится наблюдать и видеть развал зарубежной церкви, выгодный лишь врагам ее. Мы, ее архиерея, не можем допустить сего. как и того, чтобы одна соорганизовавшаяся группа господствовала над остальным епископатом и любыми средствами проводила то, что ей желательно. Другим проявлением деятельности этой малой группы епископов была их попытка ослабить позицию РПЦЗ по отношению к мировому православию, невзирая на то, что по местной православной церкви все глубже и глубже погрязали в экуменизме и апостасии.

В частности, они пытались доказать, что РПЦЗ никогда не считала введение нового календаря чем-то большим, чем просто ошибкой, и что она никогда не прорывала общение с мировым православием по той или иной причине. Теперь РПЦЗ и вправду попыталась продолжить прерванное было общение с поместными православными церквами, включая даже новостильные. Однако, как мы видели, Русская Церковь как внутри, так и за пределами России отвергла предложенные в 1923 году Милетиям Митаксакисом реформы, включая и переход на новый стиль. Более того, попытка патриарха Григория VII вмешаться в дела Русской Церкви в пользу новостильных раскольников в Живой Церкви встретила решительный отпор и патриарха Тихона, и митрополита Антония Киевского, председателя архиерейского русской церкви за границей. Решительно протестовала РПЦЗ и в тридцатые годы, когда митрополит Евлогий Парижский, запрещенный в служении архиерейским синодом, был принят на правах автономного архиерея по домофор Вселенского Патриарха. Епархия Евлогия вскоре стала главной колыбелью экуменической ереси. Отношение РПЦЗ к экуменизму в целом и новому календарю заметно ужесточилась в конце 50-х – начале 60-х годов, когда были установлены первые контакты между РПЦЗ и Греческой старостильной церковью, сначала с Флореницкой ее ветвью, а затем также и с Матвеевской. Но в это же самое время малая группа епископов стала делать попытки использовать прежние рециденты периодического общения с тем, чтобы оправдать свое стремление сохранить общение с экуминистами.

Лидер этой группы был архиепископ Антоний Женевский. Ему особенно противостояли архиепископы Антоний Лос-Анджелесский и Аверкий Сиракузский, которые были противниками каких-либо отношений РПЦЗ с отступническими церквами мирового православия. Негласной целью малой группы епископов было добиться признания русской зарубежной церковью Московской Патриархией, а затем, последовав примеру американской метрополии, войти с Патриархией в церковное общение. Однако они еще не чувствовали себя достаточно сильными, чтобы открыто оспаривать суждение архиепископа Джордан Вильского Виталия Максименко, который в 1955 году писал Патриархия нарушила существенный догмат о Церкви Христовой и отвергла ее существенное назначение – служить возрождению людей, и заменила противоестественным для Церкви служением безбожным целям коммунизма. Это отступление горше всех прежних арианств, нестарианств, иконоборчеств и прочих. И это не личный грех того или иного иерарха. но коренной грех всей московской патриархии, утвержденной, провозглашенной и связанной присягой перед всем светом, так сказать догматизированный апостазис. Тем не менее РПЦЗ никогда официально не порывало общение с другой церковью мирового православия, сербской патриархии.

Малая группа епископов использовала это, чтобы доказать, что не только сербская церковь, но также московский и вселенский патриархаты имеют благодать, потому что сербская церковь оставалась с ними в общении. Даже если по выражению архиепископа Антония Женевского они не всегда должным образом пользуются данной им благодатью. Архиепископу Аверкию, в частности, пришлось заметить, что сербская патриархия 60-х годов была уже вовсе не та, что Мученическая Сербская Церковь 30-х и 40-х, что теперь она в полном общении с Московской Патриархией, под контролем титовских коммунистов и с 1965 года полноправный член Всемирного Совета Церквей. Патриарх Герман даже стал одним из президентов этого церковного Вавилона. Эти более-менее скрытые разделения в РПЦЗ выступили снова на поверхность с уходом на покой митрополита Анастасии в 1964 году. Тогда случилось такое противостояние между сторонниками двух кандидатов на освободившееся место митрополита, архиепископов Никона Эрклицкого и Иоанна Максимовича, что для того, чтобы избежать расколов архиепископ Иоанн снял свою кандидатуру и предложил вместо себя самого самого молодого архиерея, епископа Филарета Брисбенского. Это предложение было затем принято всеми. Новый митрополит Филарет Вознесенский столкнулся с трудной задачей, ибо, с одной стороны, ему нужно было вести свою церковь в сторону решительного отвержения апостасии мирового православия а с другой сохранять единство между членами собственного синода, из которых некоторые были по духу ближе к мировому православию, чем к истинному.

МОСКВА И МЕТРОПОЛИЯ Между тем Московская Патриархия, под руководством теперь уже митрополита ленинградского Никодима Ротова, делала большие шаги на международном экуменическом поприще. Так в октябре 1969 года митрополит Никодим преподавал причастие католическим студентам Русикому в Риме. За этим последовало решение Русского Священного Синода разрешить православному духовенству преподавать таинство старообрядцам и римокатоликам. Это решение произвело удивление, печаль и недоумение в Элладской и новое проблематичное положение с экуменической, пасторской и богословской точек зрения по мнению Вселенской Патриархии. Но не говорил ли Афиногор, что иерархии и богословы не должны стоять на пути народов к интеркоммуниону? Трудно увидеть в этой реакции греческих новостильников что-либо, кроме ревности к успехам Русской Церкви, обогнавшей их в экуменической гонке. и это не привело, во всяком случае, ни к каким решительным действиям. Более серьезным было постановление Синода Русской Зарубежной Церкви рассматривать решение Московской Патриархии, дающее римокатоликам доступ ко всем таинствам Православной Церкви, как нарушающее священные каноны и противное догматическому учению православия.

Входя в общение с инославными Московская Патриархия отчуждает себя от единения со святыми Отцами и Учителями Церкви. Этим своим деянием она не освящает еретиков, которым она преподает таинство, но сама становится причастна их ереси. Архиепископ Оверий о Верке так комментировал это решение. «Теперь, если и были кое у кого сомнения, как нам относиться к современной Московской Патриархии, Можно ли считать ее православной вследствие ее тесного союза с богоборцами, гонителями веры и Церкви Христовой? Эти сомнения должны окончательно отпасть. Вступив в литургическое общение с попистами, Московская Патриархия тем самым отпала от православия и не может более почитаться православной. Решение Московской Патриархии давать причастие католикам поставила другую русскую юрисдикцию в Северной Америке, Метрополию, в затруднительное положение. Ибо в начале шестидесятых Метрополия, церковное сообщество, отколовшееся от русской зарубежной церкви в 1946 году, была в лице отцов Иоанна Мейндорфа и Александра Шмемана среди самых консервативных участников экуменического движения.

Однако с 1968 года Эта церковь вступила в секретные переговоры с Московской Патриархией о даровании ей автокефалии. Согласно их договоренности, Московская Патриархия должна была провозгласить Метрополию Автокефальной Православной Церковью Америки в обмен на японские приходы последней, долженствовавшие перейти в юрисдикцию МП. Это соглашение, которое не было признано ни одной из остальных автокефальных церквей, и служила к пользе в конечном итоге лишь Московской Патриархии и КГБ. Было публично оглашено в декабре 1969 года, как раз в тот момент, когда Московская Патриархия объявила о своем вхождении в частичное общение с католиками. Так бывшая Метрополия обнаружила, что получила автокефалию от Церкви находившейся теперь в общении с католиками. Естественно, это нанесло смертельный удар тем антиэкуминическим мнениям, которые еще оставались в этой церкви. Таким образом, единственными церквами, еще свободными более-менее от ереси экуминизма и способными открыто выступать против остались русская зарубежная церковь и греческие старостельники, включая в 1970 году 11 из 20 афонских монастырей. Однако, прежде чем проститься с драматическими событиями 1960-х годов, обратимся к последнему православному заявлению Метрополии в марте 1969 года.

Основной целью экономического движения является единство всех христиан в одном благодатном организме. И здесь Православная Церковь твердо исповедует, что такое подлинное единство обретается прежде всего в единстве веры, в несомненном приятии всеми Священного Писания и Священного Предания так, как они во всей полноте и целостности сохранены Церковью. Истинная любовь к отделенным от нас братьям – неправильное название еретиков, кои не суть наши братья во Христе – состоит, посему не в замалчивании всего, что разделяет нас, но в честном свидетельстве об истине, которая одна может объединить нас всех, а также в общем поиске путей, как сделать истину очевидной для всех. Только так всегда понимала Православная Церковь свое участие в экуменическом движении. Однако внутри экуменического движения всегда существовало другое понимание единства. Это другое понимание сегодня, кажется, становится более популярным. Оно фактически не придает никакой важности согласию в вере и учении и базируется на релятивизме, то есть на предположении, что догматическое и каноническое учение Церкви, будучи относительным, необязательно для всех. Единство рассматривается как уже существующее, и нужно лишь выразить и усилить его на экуменических мероприятиях или богослужениях.

Такой подход совершенно несовместим с православным пониманием экуменического движения. Различия между этими двумя подходами нигде лучше не выражаются, чем в отношении к сослужению и энтеркоммуниону между разделенными христианами. Согласно православному учению, молитва и таинство Церкви, особенно Божественной Евхаристии – суть выражения полного единства в вере, в жизни, в служении Богу и человеку, как данного Богом. Такого единства с другими христианами мы ищем, но мы еще не достигли его. Посему в православном понимании никакая форма сослужения, то есть никакое совместное участие в литургической или таинствах с теми, кто не принадлежит к Православной Церкви, не может быть допущено. Ибо это будет означать единство, которого в реальности не существует. Это будет означать самообман, обман других и создание впечатления, будто Православная Церковь признает то, чего она в действительности не признает». Конец цитаты.

В заключении этой главы Вернемся к решению Московской Патриархии об установлении интеркоммуниум с римокатоликами. Это решение было принято на Синоде Московской Патриархии в 1969 году и подтверждено Собором РПЦНП 1971 года. Русская православная зарубежная церковь отреагировала на него по горячим следам. Указ Архиерейского собора РПЦЗ от 15-28 сентября 1971 года гласил «Несогласие решения Московской Патриархии относительно преподания причастия римокатоликам с православным догматическим учением и канонами Церкви совершенно очевидно всякому, хоть немного знакомому с богословием». Оно было справедливо осуждено определением Синода Элладской Церкви. Святые каноны позволяют причащение великого грешника, находящегося под запрещением, епитемией, когда он близ смерти. Но нет ни одного правила, которое распространяло бы это на лиц чуждых православной церкви, покуда они не отвергнут свои лжеучения и не присоединятся к православию. Какое бы объяснение митрополит Никодим и другие московские иерархи не пытались дать этому деянию, совершенно ясно, что хотя и с некоторыми ограничениями, общение между московской патриархией и римокатоликами было установлено.

Более того, последние недавно приняли решение позволить членам православной церкви причащаться у них. Всё это было недавно ясно продемонстрировано на богослужении, состоявшемся 14 декабря 1970 года в базилике святого Петра в Риме, когда митрополит Никодим преподал причастие католическим клирикам. Совершенно ясно, что подобное деяние не может быть оправдано никакой необходимостью. Этим деянием Московская Патриархия предала православие окончательно. Если 45 правило святых апостолов отлучает от церкви православного епископа или клирика, который помолится только с еретиками, а 10 правило апостольское запрещает даже молиться с отлученными, то что мы можем сказать о епископе, дерзающем преподавать еретикам святые тайны? Если оглашенные должны покидать церковь перед освящением им не разрешается даже при смерти принимать причастие, покуда они не соединятся с Церковью, то как можно оправдать причащение тех, которые, будучи членами еретических обществ, гораздо дальше отстоят от Церкви, чем оглашенные, готовящиеся соединиться с ней? Деяние Московского Синода, подтвержденное недавним Собором Московской Патриархии в Москве, возлагает ответственность за это неправославное решение на всех участников Московского Собора и на всю их церковную организацию. Решение допустить католиков к причастию есть акт не только неканонический, но также и еретический, как повреждающий православное учение о Церкви, поскольку лишь истинные члены Церкви призваны причащаться телу и крови Христовых в Евхаристии.

Московский указ, рассуждая логически, признаёт её членами тех, кто из-за своих догматических заблуждений и сердцем и умом далеко отстоит от неё».