8. Соглашение митрополита Сергия ⧸⧸ Сщмч. Нектарий Трезвинский

Соглашение Митрополита Сергия В начале апреля 1927 года Митрополит Сергий был неожиданно для всех выпущен из тюрьмы. Он собрал на совещание нескольких архиереев, составивших Временный Патриарший Священный Синод и 18 мая обратился с заявлением в НКВД СССР с просьбой зарегистрировать его самого и Временный Синод для заведования делами Русской Православной Церкви, а также просил сделать распоряжение местным властям о разрешении по епархиям регистрировать состоящих в его ведении архиереев, староцерковников. До получения регистрации митрополит Сергий просил разрешить ему и синоду приступить к деятельности. 20 мая временное разрешение он получил. Современник и активный участник церковных событий тех лет писал об этом так. Для людей дальновидных стало несомненно, что между митрополитом Сергием и советским правительством в лице ГПУ во время его тюремного заключения состоялось какое-то соглашение, которое поставило его самого и близких ему епископов в совершенно исключительное положение наряду с другими. В то время как продолжались аресты и ссылки, когда в ответ на убийства Войкова за границей в тюрьмы бросались по всей России не только последних епископов, но и рядовое духовенство, митрополит Сергий получил право свободно жить в Москве, каковым правом он не пользовался даже до ареста. Наконец, когда стали известны имена епископов, призванных им в Синод, о капитуляции митрополитов перед советской властью, Не могло быть больше сомнений.

В синод вошли архиепископ Сильвестр, бывший обновленец, архиепископ Алексей Хутынский, бывший обновленец, назначенный на Петроградскую кафедру от Живой Церкви после казни митрополита Вениамина, архиепископ Филипп, бывший беглопоповец, митрополит Серафим Тверской, человек, о связях которого с ГПУ знала вся Россия, которому никто не верил. Вслед за таким составом синода начались такого же характера новые епископские хиротонии и назначения. Сергий Зинкевич, Владимир Горьковский и другие бывшие обновленческие протоиереи были рукоположены во епископы. Епископы Артемий Ильинский, Назарий, Андрей Мельхиседек, Паевский, Матвей, Хромцов, И другие, тоже бывшие обновленцы, жившие на покое, были назначены на епархиальные кафедры. С другой стороны начались увольнения на покой ссыльных епископов. В атмосфере все растущего недоверия вышло наконец в июле 1927 года и знаменитая декларация митрополита Сергия. Казалось, карты были открыты. Митрополит Сергий капитулировал перед ГПУ, принял все условия легализации и ныне последовательно проводил их в жизнь.

Примечание. В справке, выданной митрополиту Сергию 20 мая 1927 года, значилось заявление исправляющего должность местоблюстителя Московского Патриаршего престола митрополита Нижегородского Сергия гражданина Строгородского И список образовавшегося при нем временного так называемого Патриаршего Священного Синода в Административном отделе Центрального Административного Управления НКВД получены и приняты к сведению. Препятствий к деятельности Органа впредь до утверждения его не встречается. Акты Святейшего Патриарха Тихона, стр. 498. Примечания По советским законам, а именно по инструкции Наркомата юстиции и НКВД РСФСР от 27 апреля 1923 года, Синод, как центральная организация, мог быть должным образом легализован лишь в качестве исполнительного органа Всероссийского съезда религиозного общества. Именно так был легализован обновленческий Священный Синод. Но у митрополита Сергия говорилось в одном из полемических документов 1928 года, так называемом каноническом исследовании деяний митрополита Сергия, этих церковных съездов не было и Сергиев Синод, составленным единолично, по-видимому, по соглашению с каким-нибудь органом советской власти, играющим в РСФСР роль бывшего оберпрокурора.

Как можно думать, весь процесс регистрации Синода свелся к тому, что список членов Синода был представлен митрополитом Сергием НКВД, а здесь он был присовокуплен к делу. Во всяком случае у митрополита Сергия нет никакой официальной бумаги НКВД об утверждении Сергиевского Синода в качестве исполнительного органа Староправославной Церкви. Таким образом, дефективный с точки зрения канонов Церкви Сергиев Синод не имеет никакого юридического значения и по гражданским законам. Мазырин. А. В. Легализация Московской Патриархии в 1927 году. Скрытые цели власти.

Отечественная история. 2008 год. Номер 4. Страница 122. Послание к пастырям и пастве, получившее в дальнейшем известность как Декларация, было выпущено митрополитом Сергием и его синодом 16 по старому, 29 по новому стилю июля 1927 года. Оно было разослано по всем епархиям и приходам и затем опубликовано в известиях ЦИК от 19 августа 1927 года. Обращаясь к архипасторям, боголюбивым пасторям, честному иночеству и всем верным чадам Святой Всероссийской Православной Церкви, митрополит Сергий сообщал об учреждении Временного Патриаршего Синода и получении разрешения на его деятельность. «Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление», – писал митрополит Сергий.

Однако на самом деле легализации центрального управления еще не было, и Временный Синод лишь получил разрешение на существование доформальной регистрации. Ничего более существенного, чем приведенная выше справка из Административного отдела Центрального Административного Управления НКВД о том, что его заявление об образовании Синода принято к сведению и препятствий к деятельности органов преддоутверждения его не встречается, митрополит Сергий, гражданин Строгородский, судя по всему, так и не получил. Тем не менее, митрополит писал о легализации Синода как о свершившемся факте, и выражал надежду, что легализация постепенно распространится и на низшее церковное управление, а именно на епархиальное, уездное, и призывал вознести благодарственные молитвы ко Господу и выразить всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверить правительству, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия. Митрополит осуждал действия зарубежных врагов, подчеркивая, что их действия мешают получению легализации и упорядочению церковной жизни, и потому считал обязательным показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти могут быть не только равнодушные к православию люди и не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истинная жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родины, радости и успехи которой наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас, оставаясь православными, Мы помним свой долг быть гражданами Союза не только из страха, но и по совести, как учил нас апостол. Послание к римлянам, глава 13, стих 5.

Упоминание варшавского убийства в декларации не случайно, несмотря на желание и неоднократные попытки как самого митрополита Сергия, так и его последователей, истолковать ключевые слова декларации о радостях и горестях в смысле радости и горестей страны, а не советской власти, заявление о варшавском убийстве, как об ударе направленном к православных, не оставляет места никаким другим толкованиям, ясно показывая действительный смысл этих радостей и горести. И чтобы никто не думал, что это простая политическая лояльность, признание советской власти постольку поскольку как Божие попущение, а именно полное духовное обратание, Тут же давался интересный перечень тех бедствий режима, которые Церковь по Сергию рассматривает и своими бедствиями или ударами в нас, то есть в Церковь, как выражалась декларация. В числе таких ударов обозначено убийство из-за угла, подобное Варшавскому. До сей поры, кажется, никто не обратил должного внимания на этот своеобразный пароль «Секретные слова Сергия о галтелом Антихристам». По дворцовским убийствам имеется ввиду убийство русским патриотом Борисом Ковердо и большевистского дипломата Войкова Пинхуса Лазаревича Вайнера в 1927 году. Теперь не все знают, кто такой был Вайнер Войков, а тогда, в 1927 году, все, в том числе и митрополит Сергий, прекрасно знали, что он один из самых главных организаторов убийства царской семьи. Так прикровенно, косвенно, но достаточно определенно для понимающих Сергий давал понять, что Церковь едина с большевиками во всех их преступлениях, начиная с главного, с цареубийства. Все управление Церковью, всеми ее внутренними делами, то есть всей жизнью, отдавалось сергианским церковным руководствам в руки заведомых и беспощадных врагов Церкви.

Но так, что воля этих врагов исполнялась как воля и решение церковной иерархии. Все это в обмен на легальное существование церковной власти в центре, патриархия и обещание разрешить церковную власть на местах и апархиальные управления. Лебедев, Лев, Протаирей, границы церкви, православное обозрение, Санкт-Петербург, 1998 год, сентябрь 1996 год, номер 2 Такой ценой была достигнута пресловутая легализация, точнее, даже еще и не легализация, а лишь ее обещание. Не получив фактически ничего, церковное руководство со своей стороны пообещало слишком много, и, увы, свое обещание, в отличие от богоборческих властей, вынуждено, вернее, принуждено было исполнять. Этот печальный факт констатировали очевидцы, авторы церковных документов, переданных за границу. Получая легализацию, церковная организация вступала в известные договорные, конечно, несчастные отношения с правительством, принимая на себя ряд обязательств. Права, полученные ею при этом, как показала история, не выходили за пределы тех, кои предусмотрены советским же законодательством, то есть фактически церковь не получала ничего. Обязательства, же даваемые ею, были громадны.

Она допускала, признавала право правительства регулировать свою внутреннюю жизнь, то есть фактически вступала в такие отношения с правительством, которые напоминают положение Государственной Церкви, с наличием всех привилегий государства, предусматриваемых этим положением и при отсутствии таковых для Церкви. Всякий дальновидный и сознательный ум не может не понимать, что советское государство, приобретая права вмешиваться во внутреннюю церковную жизнь, не может использовать их иначе, как в интересах разрушения церкви. А поэтому признание церковью этих прав равносильное самоубийству. Однако церковные деятели, соблазняясь легализации, думали, что им удастся перехитрить советскую власть, что приобретя Права легальной организации они сумеют парировать влияние советской власти на церковную жизнь так, что оно не даст своих разрушительных для церкви последствий. Митрополит Сергий, издавая декларацию, может быть полагал, что она ни к чему не обязывает его. Однако через год он вынужден был поминать в храмах власть, которая гонит веру, а через два года вынужден был в своих знаменитых интервью произнести величайшую клевету на церковь на себя самого, сорвав с церкви ее мученический венец, втоптав его в грязь у ног безбожия. Отец Михаил Польский по поводу декларации писал так. Вся церковь почувствовала, что митрополит Сергий совершил преступление, что он сдал управление церковью власти безбожников и действует и будет действовать впредь под диктовку ГПУ.

Митрополит получил огромное количество анонимных писем с протестами, обвинениями и оскорблениями. Вопрос о признании митрополита Сергия был поставлен в православных приходах всей страны. От Белого моря и Зырянских деревень и до Черного моря на всем пути, который я в общем проехал перед побегом своим за границу, и лично сам в этом убедился. В Москве народ при встрече с митрополитом не давал ему покоя. Один из ближайших сотрудников митрополита писал мне в Зырянские краи. «Каждая баба считает своим долгом бросать митрополиту серго и оскорбления», — я ему отвечал. «Ведь у нас, у православных, так. Если архиерей лжет, то и баба ему об этом в глаза скажет».

Некоторые священники и многие епископы явились сами к митрополиту и высказывали ему в глаза резкие обличения. Другие епископы написали ему очень смелые протесты, в которых не только перечисляли пагубные для церкви мероприятия его, но указали на вредность и бессмысленность самого союза церкви с такой гражданской властью. Священник Михаил Польский Положение церкви в Советской России, страница 42 Однако, к сожалению, этот всеобщий народный протест не получил должной поддержки у архипасторей. Весьма немногие архиереи решились выйти из подчинения митрополиту Сергию, отмечал отец Михаил. Защитники Сергия рассуждали, что ради сохранения единства нужно идти на все. Большим приобретением для митрополита Сергия было то, что на поддержку ему стал архиепископ Иларион Троицкий. Как человек авторитетный он повлиял на многих и некоторых епископов успел возвратить к митрополиту Сергию. По словам отца Михаила, архиепископ Иларион не стал производить какую-либо оценку действиям митрополита Сергия, а настаивал только на том, чтобы от него не отделялись.

Очевидно, именно под его влиянием заключенные на столовках архиереи оставались в общении с митрополитом Сергием, несмотря на свое несогласие с ним, которое выразили в письме митрополиту. по старому 27 по новому стилю сентября 1927 года, известный как открытое письмо Соловков заместителю патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию по поводу его послания от 16 по старому 29 по новому стилю июля 1927 года, явился одним из первых откликов на декларацию. Одобряя сам факт обращения митрополита Сергия к правительству с заверением лояльности, заключенные архиереи Соловецкого лагеря тем не менее прямо написали «Но мы не можем принять и одобрить послание в его целом по следующим соображениям» и далее перечислили по пунктам основные основные. Невозможность принять мысль митрополита о безоговорочном подчинении церкви гражданским установлениям. Выражение всенародной благодарности правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения. Принятие митрополитом Сергием официальной правительственной версии о причинах столкновений между церковью и государством и его угрозу исключить из Клира Московской Патриархии мигрантское духовенство за политическую деятельность. В заключении, находя послание-декларацию неполным, недоговоренным, а потому недостаточным, Соловецкие узники повторили почти дословно то утверждение и одновременно требование, которое было выражено ими годом ранее в первом их послании, обращенном к правительству. Закон об отделении церкви от государства двусторонен, устраняя церковь от вмешательства в политическую жизнь страны.

Он гарантирует ей не вмешательство правительства в ее внутреннюю жизнь и в религиозную деятельность ее учреждений. Между тем закон этот постоянно нарушается органами политического наблюдения. Высшая церковная власть, ручаясь за лояльность церкви в отношении к государству, открыто должна будет заявить правительству, что церковь не может мириться с вмешательством в область чисто церковных отношений государства, враждебного религии. Известен еще один Соловецкий документ, того же времени подписанный епископом Василием Зеленцовым с указанием 1927 год, остров Соловки. В сборнике документов «Дело Митрополита Сергия» этот документ помещен под заголовком «Каноническое исследование послания Митрополита Сергия епископа Василия Прилукского». Осень 1927 года. И далее подзаголовок, вероятно, самого автора. Необходимые канонические поправки к посланию митрополита Сергия и его священного синода от 16 по старому 29 по новому стилю июля 1927 года.

Епископ Василий писал, что ознакомился с содержанием посланию митрополита Сергия только по газетному тексту, напечатанному в московских газетах от 19 августа 1927 года. Думается, что и все остальное духовенство на Соловках могло ознакомиться с декларацией таким образом. Вероятно, это произошло не ранее конца августа, начала сентября, когда была доставлена на остров почта с очередной партией заключенных. «Главное содержание послания не богословское, а политическое. Послание главным образом сообщает о политических стараниях митрополита Сергия установить мирное сожительство между Всероссийской Православной Церковью и Советской властью большевиков», – писал епископ Василий. Он подчеркивал, что не будет входить в обсуждение самих этих стараний, поскольку не имеет о них никакой информации из надежных источников, а только то, что говорит о них послание. Сами эти старания он воспринимает сочувственно, так как апостолы Христовы заповедали христианам, если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми. Послание апостола Павла к римлянам, глава 12 стих 18.

Но при этом, подчеркивал епископ Василий, мир этот должен быть безусловно Христов, без всяких уступок врагу Христову дьяволу. К сожалению, послание митрополита Сергия, констатировав Владыка Василий, Предлагает, увы, мир не Христов. Предполагая, что это произошло вследствие ошибки митрополита и его синода, которые в старании добиться от советской власти мира уклонились от канонического пути, владыка Василий хочет, по его словам, прийти на помощь митрополиту Сергию и его святейшему синоду, так как и незрелый еще умом сын иногда помогает мудрому отцу и указать канонические недочеты их послания от 16 по старому, 29 июля по новому, в стиле 2927 года. Предполагая, что это произошло вследствие ошибки Митрополита и его синода, которые в старании добиться от советской власти мира уклонились от канонического пути. Владыка Василий хочет, по его словам, прийти на помощь митрополиту Сергии и его священному синоду, так как и незрелый еще умом сын иногда помогает мудрому отцу и указать канонические недочеты их послания. от 16 по старому 29 по новому стилю июля 1927 года. Далее, епископ Василий подробно излагал понятия церковной политики и напоминал о постановлении Всероссийского Поместного Собора от 2 по старому 15 по новому стилю августа 1918 года, объявившем об отказе от общецерковной политики и оставление ее частным делом. Этим устанавливалась свобода политической деятельности отдельных членов Церкви и запрещалось принуждать церковными методами членов Церкви примыкать к той или иной политике.

В противоречии с этим посланием митрополита Сергия ставит в обязанность всем членам Всероссийской Православной Церкви заниматься политикой при том одного определенного направления. что является, по мнению епископа Василия, нарушением постановлений Поместного собора. Только собор может отменить прежнее постановление и изменить сам принцип отношения Российской церкви к политике. Таким образом, попытка митрополита Сергия добиться мира с большевиками с самого начала поставлена и движется не по каноническим рельсам, а значит в нарушение церковной правды, и поэтому ничего не принесла и не принесет. Требуется немедленно ввести эту попытку митрополита Сергия и его священного синода в каноническое русло церковной правды и прежде всего заявить большевикам, что только всероссийский поместный православный собор епископов, одних или расширенные с участием клириков и мирян в форме общецерковного всероссийского собора, праве говорить о политике и совершать какую-либо политическую деятельность от имени нашей церкви», заключал епископ Василий. Так, не принимая декларации митрополита Сергия, Владыка Василий пытался найти каноническое обоснование своего непринятия. Это было важно, поскольку одним из самых весомых аргументов у защитников митрополита Сергия, как уже отмечалось, Было именно его якобы безукоризненное соблюдение канонов и догматов. Попытка епископа Василия указать на канонические нарушения была одной из первых, возможно, не самой удачной.

Сосредоточившись на противоречии декларации определением Поместного собора, он не касался других аспектов. Тем не менее, он о них знал, о чем вскользь упомянул. Есть и еще другие недочеты в ней с церковной точки зрения, о которых скажем в другой раз, если Бог даст возможность сказать. Позднее, в апреле 1928 года, епископ Василий написал новую большую работу, в чем состоит верность Христу церковной жизни, где высказался полнее. В основном я писал там о неканоничности действий Митрополита Сергия и его синода, в некоторых случаях касался и безбожников, отметил он. А еще через год уже строго потребовал от Митрополита Сергия отказа от декларации и раскаяния, и предупредил, что если тот этого не сделает, то объявит его раскольникам. Тогда же в обширной брошюре «Исповедание верности Христу» епископ Василий призвал христиан к активной борьбе с безбожной властью. В конце того же года он будет арестован в Иркутской ссылке, вывезен для дальнейшего следствия в Москву и после его завершения расстрелян 7 февраля 1930 года.

К сожалению, совершенно неизвестно, при каких обстоятельствах Владыка Василий писал свои канонические поправки к посланию митрополита Сергия. Советовался ли он с кем-либо, обсуждал ли? Так же, как и неизвестно, кто был составителем общего открытого письма от 14 по старому стилю, 27 по новому стилю сентября. Разумеется, нас это интересует прежде всего по отношению к епископу Нектарию. К сожалению, не сохранилось почти никаких данных о его жизни в Соловецком лагере, где именно он там находился, с кем из архиереев общался, что говорил и думал. Точно известен лишь факт его официального отделения от митрополита Сергия в феврале 1928 года. Но что этому серьезному решению предшествовало, какие размышления, переживания можно только предполагать. Разрыв с митрополитом Сергием, причем бесповоротный и категоричный, полностью соответствующий характеру владыки Нектария, конечно был закономерным итогом его архипастерского пути, того пути, который неизбежно проходили в то время все искренние тихоновцы, и о котором подробно писал отец Михаил Польский, как об искренней попытке очиститься от политики в надежде обрести для церкви статус вивенди в советском государстве.

Попытки, как уже отмечалось, совершенно безуспешны, ибо богоборческие власти не оставляли места для политичной или нейтральной церкви, требуя либо полностью подчиниться и перекраситься в советские тона, либо признаться в контрреволюционности и получить соответствующее наказание. Либо за, либо против, иного выбора не оставалось. И епископ Нектарий, подобно другим архиереям и клирикам, в том числе и отцу Михаилу Польскому, сначала старался уклониться от политики, вспомним его показания во время следствия 1925 года в Яранске, когда он неизменно заявлял о своей лояльности и о политичности, занятости исключительно церковными делами. Так и декларацию Соловецких узников в 1926 году владыка Нектарий подписывал со спокойной совестью, будучи согласен с ее принципиальными положениями. Но дальше по пути очищения, которого требовали безбожные власти, он пойти не мог, и с негодованием отверг компромисс митрополита Сергия. Можно представить, какое возмущение вызвало у владыки декларация 1927 года Противоположное по духу Соловецкой и какие нравственные терзания он испытывал, когда столкнулся с неправдой, исходящей от первого иерарха русской церкви, пусть хотя бы и временно исполняющего обязанности, и с той растерянностью среди епископатов, с которой эта неправда была встречена, ведь многие, несогласные с декларацией, оставаясь в подчинении митрополиту Сергию, неизбежно вынуждены были искать ему оправдания. Так и соловецкие узники архиереи, практически все, даже не согласные с митрополитом Сергием, но оставшиеся у него в подчинении, в конечном итоге приняли его декларацию, а от своей прежней отказались. Голос архипастерский, да и просто христианской совести заглушался формальным пониманием канонов, верность которым стремились сохранить.

Однако эту верность почему-то сводили к слепому подчинению якобы законному, в кавычках каноничному, в кавычках архиерею. Однако мог ли оставаться законным архиерей, подчинившийся безбожникам и исполняющий их волю? Ответ на этот вопрос для епископа Нектария, как и для других вдумчивых пастырей, был ясен и прост. Каноны не для защиты лжи, обмана и предательства. Сделал то самое церковному народу, чего народ боялся, когда боролся с обновленцами. Он заключил союз между церковью и безбожниками. Это предательство, писал отец Михаил Польский. Примечание.

Слово «законный» взято отцом Михаилом в кавычки. Защитники митрополита Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископа только за ересь, осужденную собором. Против этого возражают, что деяния митрополита Сергия достаточно подводятся и под это условие, если иметь в виду столь явное нарушение свободы и достоинства Церкви, Единой, Святой, Соборной и Апостольской. А сверх того каноны ведь многое не могли предусматривать, и можно ли спорить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце церкви в ее свободу и достоинство? Что вреднее, еретик или убийца, писал митрополит Иосиф Петровых, возглавивший исповедническое движение в Петроградской епархии. А затем и в целом антисергианскую оппозицию его именем стали называть «это исповедническое движение», и в документах гонителей нередко отождествлялись понятия «иосифлянство» и «истинное православие». Но преступление митрополита Сергия заключается не в одних канонических правонарушениях в отношении церковного строя, как было уже не раз показано в различных обращениях к нему. Оно касается самого существа Церкви.

Именно в своей Декларации митрополит Сергий как бы исповедал, а в делах осуществляет беззаконное слияние Божьего с Кесаревым или лучше Христово с Антихристовым, что является догматическим грехом против Церкви и определяется как грех Апостасии, то есть отступничество от нее. Писал в своей работе ответ вастизующим, Михаил Александрович Новоселов, замечательный православный церковный деятель, один из самых ярких иосифлян. Чекисты отводили ему основную роль в организации антисергианской оппозиции, в разработке основных идей иосифлянства. В следственных документах он наряду с Петроградским священником Фёдором Андреевым именовался идеологом иосифлянства. Работа-ответ в ассизующем Михаил Александрович составил весной 1928 года в виде ответов на основные вопросы и претензии к иосифлянам со стороны защитников митрополита Сергия. В параграфе 15 при ответе на вопрос, что преступного совершил митрополит Сергий против церкви, он, среди прочего, поместил следующую выдержку из письма некой Вархирея. Митрополит Сергий вступил в блок с Антихристом, нарушил каноны и допустил равное отступничеству от Христа, Молодушия или Хитроумия. Май 1928 года.

Эта примечательная цитата дана под заголовком «Епископ иссылки». Теперь можно с уверенностью сказать, что этим епископом был никто иной, как владыка Нектарий, прервавший общение с митрополитом Сергием.