8. Об именах ＂Сила＂, ＂Справедливость＂, ＂Спасение＂, ＂Избавление＂ ⧸⧸ Дионисий Ареопагит

Святой Дионисий Ореопагид. О божественных именах. Глава восьмая. Об именах сила, справедливость, спасение, избавление. В ней же о неравенстве. Но поскольку божественную правду и сверхпремудрую премудрость богословы воспевают и как силу, и как справедливость, и спасением ее зовут, и избавлением? Давай и эти божественные имена по мере возможности объясним. Что Богоначалье запредельно превосходит какую бы то ни было сущую и вообразимую силу, не думаю, чтобы кто-нибудь, вскормленный божественными словами, не знал.

Ибо богословие многократно приписывает ему господство, отделяя его даже от сверхнебесных сил. Почему же богословы воспевают как силу то, что за пределами всякой силы? Или же как мы должны понять применительно к нему именование силой? Итак, мы утверждаем, что Бог есть сила, потому что Он проимеет в себе и превосходит всякую силу, потому что Он причина всякой всё по непреклонной и неограниченной мощи, вводящей в бытие. Потому что он причина самого существования как силы в целом, так и каждой силы по отдельности. И потому что, обладая безмерной силой, он не только доставляет силу всему, но и пребывает выше всякой, даже самой по себе силы. Он имеет сверхспособность бесконечное число раз создавать бесконечное число новых по сравнению с существующими сил, и бесконечные, им бесконечно создаваемые силы не могут когда-либо притупить его сверхбезграничную силотворную силу. Кроме того, его невыразимая, непознаваемая, невообразимая, все превосходящая сила или избыток мощи позволяет ему придавать силу немощи, поддерживать и укреплять крайние из ее выражений.

Как это можно видеть на примере чувств. Сверхяркий свет достигает и притупленного зрения, а громкие звуки проникают, говорят, и в уши, не очень легко звуки воспринимающие. Ибо то, что вообще не слышит, уже не слух, и то, что вообще не видит, уже не зрение. Это безмерно мощное преподание Божие распространяется во всё сущее, и среди сущего нет ничего, что было бы совершенно лишено всякой силы, не имело бы либо умственной, либо словесной, либо связанной с чувствами, либо жизненной, либо вещественной силы. И само, если так можно сказать, бытие имеет силу быть от сверхсущественной силы. Из нее происходят боговидные силы ангельских чинов, из нее происходит и способность ангелов существовать неизменно, и все свойственные их бессмертным умам постоянные движения, и само их неуклонное и неубывающее стремление к добру. От беспредельно благой, самой посылающей им это Получили силу они и быть таковыми, и стремиться всегда быть, и саму силу стремиться всегда иметь силу. Из влияния неистащимой силы доходят до людей, животных, растений и всей природы, и придают соединенному силу любить друг друга и общаться, а разделенному – силу существовать свойственным каждому образу в своих пределах, не сливаясь и не смешиваясь.

Они поддерживают чины и благие порядки всего в собственном благе, соблюдают бессмертные жизни ангельских единиц невредимыми, а вещество и порядки небесных тел, светил и звезд неизменными, дают возможность существовать вечности, поступательными движениями разделяют круговорот времени, а возвратом в прежнее состояние соединяют. дают огню силу не угасать, а течению воды не истощаться. Массе воздуха сообщают границы, землю основывают ни на чем, ее живые порождения сохраняют неиспорченными, стихии во взаимной гармонии и неслиянном и нераздельном взаимопроникновении сберегают. Союз души и тела поддерживают, питательные и растительные силы растений приводят в действие, управляют все осуществляющими силами, неразрешимость пребывания всего обеспечивают и самообожение даруют силу для этого посвященным подаваям. И вообще нет ничего из сущего, лишенного вседержительской защиты и окружения божественной силой. Ибо не имеющее вообще никакой силы и не существует, и ничего не представляет собой и вообще никак не имеет места. Однако же Елима маг говорит, если Бог всесилен, почему же ваш богослов утверждает, что он чего-то не может? Это он укоряет Божественного Павла, сказавшего, что Бог не может себя отречься.

Напомнив это, очень боюсь, всерьез размышляя о том, какой у этого богословский смысл. быть осмеянным за глупость, как если бы покушался разрушить непрочные, построенные играющими на песке детьми домики, или старался попасть в недоступную цель. Ведь отречение от себя есть отпадение от истины, истина же есть сущая, а отпадение от истины есть отпадение отсущего. Если таким образом истина есть сущая, отрицание же истины от падения отсущего, то Бог отсущего отпасть не может, а небытия нет. Как, пожалуй, кто-нибудь скажет, он не может, не может и не знает полешенности неведения. Не уразумевший этого философ напоминает неопытных атлетов которые в своем воображении часто считают противников слабыми и, мужественно борясь с тенью отсутствующих и напрасными ударами смело поражая воздух, воображают, что побеждают своих противников и восхваляют себя, даже не зная, какая у тех сила. Мы же, подражая по возможности богослову, воспеваем сверхсильного Бога как всесильного, как блаженного, как единого как господствующего в Своем вечном владении, как ни в чем отсущего не отпавшего, более того, превосходящего и предымеющего все сущее, сверхсущественного по силе и всем сущим обильным изделитием от избытка растущей силы, способность быть и само бытие даровавшего. Также Бог воспевается как справедливость, как всех по достоинству наделяющей и благомерность, и красоту, и благочиние, и устройство, и все распределения и порядки, назначающие каждому в соответствии с поистине сущим справедливейшим пределом, и для всех и каждого из них являющейся причиной самостоятельности.

Ибо вся божественная справедливость учиняет и определяет, все сохраняя бесприместным, с другим несмешенным и всем сущим каждому подобающие даруя, в соответствии с принадлежащим каждому из сущих достоинств. И если мы это говорим правильно, то те, кто укоряют божественную справедливость, сами не понимают, что оказываются виновными в явной несправедливости. Ибо заявляют, что у смертных должно быть бессмертие, у несовершенных – совершенство, у существ свободных в движении – внешнее принуждение, у изменчивых тождественность, совершенство силы у слабых, что сущие во времени должны быть вечными, подвижные по природе неизменными, наслаждения временные вечными и вообще свойства одних готовы передать другим. Следует знать, что божественная справедливость потому и является поистине истинной справедливостью, что всем дают свойственное им в соответствии с достоинством каждого из сущих. и природу каждого сохраняет согласно ее чину и силе. Но кто-нибудь скажет, нет справедливости, если праведных людей оставляют без помощи, когда их угнетают злые люди. На это следует ответить. Если люди, которых ты назвал праведными, любят то, чего домогаются на земле приверженцы материи, то они совершенно отпали от божественной любви И я не знаю, как они могут быть названы праведными, предпочитая воистину возлюбленному и божественному незаслуживающее уважение и любви, недостойное их похвал.

Если же они любят поистине сущее, то, когда кто-то, желая чего-то, желаемое получает, следует радоваться. А не тогда ли особенно люди приближаются подобродетелям к ангелам, когда в стремлении к божественному по возможности отходят от пристрастия к материальному. Особенно же мужественно в этом упражняются, когда претерпевают за добро беды. Так что истина будет сказать, что характерное свойство божественной справедливости – не прельщать и не губить мужество лучших, людей материальными подаяниями. И если с кем-то это начнет происходить, не оставлять людей без помощи. но утверждать их в добром и нерасслабленном стоянии, и по достоинству воздавать им за то, что они такие. Эта божественная справедливость воспевается и как спасение всех, потому что она поддерживает и сохраняет особые у каждого и не смешанные с другими сущности чин, бесприместно будучи причиной свойственных всем особенностей поведения. Если же кто-то воспоёт спасение и за то, что оно спасительно изымает всё из худшего, мы и этого гимнопевца всеобщего спасения полностью примем и оценим за то, что первым делом в спасении он считает поддержание всего неизменным, согласно с самим собою, немятежным и не склонным к худшему.

Сбережение всего непобедимым, неподверженным нападениям собственными для каждого смыслами украшаемым, избавление всех от всякого неравенства и вторжения в чужие пределы, и соблюдение пропорций каждого, не меняющимся и не приходящими в противоположные. Не вопреки ведь мысли священного богословия он воспоёт спасение этого рода, как избавляющее все сущие всех, спасающие благостью от отпадения от собственных благ, насколько природа каждого из спасаемых это допускает. Потому и называют богословы это избавлением. И оно не позволяет воистину сущему отпасть в небытие. И если что-то уклоняется к погрешности и бесчинию, и претерпевает какой-то ущерб в полноте собственных благ, то оно его от страдания, немощи и лишения избавляет. недостающие восполняя и немощные поотечески укрепляя, от зла возвышая и, более того, в добре восстанавливая, возмещая отпадшее благо в чин и порядок обращая его без чини и беспорядок, в неповрежденное состояние возвращая и от всего испорченного освобождая. Но об этом и о справедливости, измеряющей и определяющей равенство всех и удаляющей всякое неравенство, происходящее от убавления свойственного всем и каждому равенства, уже было сказано. Если же кто-то имеет в виду неравенство, вообще всех от всех отличающее, то такое неравенство справедливость оберегает, не допуская, чтобы произошло смешение всего со сохраняя всё сущее в соответствии с тем видом, в котором каждому свойственно быть.