8. Имяборчество и иконоборчество ⧸⧸ Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему даждь славу

Елена Кистирова «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дашьте славу». Глава «Имяборчество» и «Иконоборчество» Архиепископ Никон пишет «Имя Божие, понимаемое не как простой звук, но как некое отображение Существа Божия, или, лучше сказать, свойств Его, есть некий, конечно, несовершенный мысленный образ Божий, и ему, как бы чудотворной иконе, присуща некая сила Божия. Однако, как мы уже видели, синодальное послание 1913 года отрицает наличие божественной силы, постоянно присущей имени Божьего. Поскольку же послание не налагает прещение на архиепископа Никона, а следовательно не видит здесь принципиального расхождения или противоречия, то можно предположить, что авторы послания и в иконах отрицают реальное присутствие Божественной Благодати. Ясно, что архиепископ Никон потому и говорит не вообще об иконе, а о чудотворной, как будто не всякой истинной иконе, присущей Божественной Благодати. и добавляет слова «как бы» и некая «сила Божия», показывая, что всё это не следует понимать чересчур буквально и определённо. По этой же причине он пишет «Сила Божия является в чудесах от святых икон, но когда? Когда восхочет и признает по требам для нас Господь, и когда есть вера умолящегося».

Конец статы. Что Бог действует, когда восхощет, это несомненно, однако не умаляет того факта, что благодать Божия присуща святым иконам всегда, независимо от чьей-либо веры. Но архиепископ Никон приводит данное соображение по аналогии в подтверждение именно той мысли, что и имени Божию не присуща никакая божественная сила. Архиепископ Никон пишет, что Бог по вездесущему своему всемогуществу и благости соприсутствует и всей твари, так что в таком смысле можно было бы понимать Божие соприсутствие и именам Божьим, однако тогда оно «будет неотличимо от соприсутствия всей твари». К этому он прибавляет «Надо при всем помнить, что вся тварь есть реальное бытие, а имена – суть лишь символы, знаки отличенных умопредставлений, существующих только субъективно в нашем сознании, как необходимый элемент нашего мышления». Подобно этому пишет и о Крестном Знамении. Что есть Крестное Знамение? Это действие человека рукою в воздухе, изображающее Крест Господень.

Это не реальный предмет, ни физический, ни духовный. Это внешнее изображение действием идей, мыслей, учения о нашем спасении страданиями нашего Господа. Это тоже в области действия, что звук, слово в области речи. Последнее совершенно верно. Чем же является Господень Крест и Знак, Знамение Крестное? Конечно, не Богом, а лишь посредством, через которое Благодать Божия проявляет Свою силу. Господь не нуждается всем посредстве, а нам, нашей немощи, оно необходимо, ибо мы живем в условиях пространства и времени. И видит враг Бога и людей, знамение крестное, И вспоминает победу над ним, распятого на кресте, И трепещет, и трясется, по выражению песни церковной, Бежит перед лицом креста, пред одним напоминанием о кресте.

Конец статы. Психологизм в объяснении иконопочитания, о котором мы говорили уже выше, доведен здесь архиепископом Никоном до крайнего предела, ибо от человеческой психологии он уже переходит к психологии бесов. Оказывается, дьявол трепещет, видя образ креста отнюдь не потому, что этому образу присуща реально божественная сила, вполне ощутимая для врага рода человеческого, а только потому, что он вспоминает победу над ним распятого Господа. Таким образом, действие Крестного Знамени обусловлено памятливостью и даже, можно сказать, верой Дьявола, само же Знамение Креста не имеет здесь никакого значения. Далее надо отметить, что хотя совершаемое рукой Крестное Знамение не есть предмет, но по внешней своей стороне оно все-таки является вполне реальным, вещественным и видимым движением, как слово по внешней своей стороне является реальными звуками или буквами. И по этой своей внешней стороне крестное знамение есть то же, что икона. Разница здесь только в том, что иконное изображение, в том числе и изображение креста, закреплено в веществе, а крестное знамение, видимо, только во время совершения. Недостаточная вещественность как крестного знамени, так и произносимых имен Божиих представляется архиепископу Никону фактом, уничижающим их значение.

По его мнению, благодати как бы и присутствовать особенно не в чем, если нет чего-нибудь вроде доски и красок. Поэтому, с точки зрения архиепископа Никона, любое вещественное творение более подходит для соприсутствия ему Бога, нежели божественные символы и образы. Здесь мы сталкиваемся с самым настоящим и прямо-таки вопиющим иконоборчеством, поскольку на самом деле собственно почитаемым как в иконе, так и в Знамении Креста является отнюдь невещественная их составляющая, не дерево и краски, а именно образ, в силу истинности и божественности которого изображаемый всегда присутствует в иконе своей благодатью. Святые Отцы поясняют значение образа на многих примерах, Когда из золота чеканена монета, то мы уже не говорим, что это кусок золота, но говорим, что это монета. Наопечатленный на монете царский образ делает эту монету царской, не ради металла, но ради образа. Один и тот же образ может быть оттиснут на совершенно разном материале, оставаясь сам собой. Так и образ Божественной Истины напечатлевается различными способами, красками или движением руки, оставаясь неразрывно связанным с самой Истиной, то есть самим Богом, всегда присутствующим в образе Своей Благодатью. Архиепископ Никон пишет, «Повторяю, для нас Имя Божие есть только слабая тень одного из свойств или состояний Божьих, отмеченные в нашем слове или мышлении.

Мы и тени воздаем должное почитание, как иконе, ибо и тень апостола Петра исцеляла болящих. Но не дерзаем отождествлять сию тень самим Богом и говорить, что Имя Божие есть Бог». Здесь ясно выражена мысль, что имя Божие есть только тень истинной, и потому, во всяком случае, ниже иконы. Заметим, что тень апостола Петра действительно можно рассматривать как икону, хотя и неясную по виду, но зато вполне очевидно связанную с изображенным, точнее создаваемую тем, кто отбрасывает эту тень. С другой стороны, в Писании и Придании часто употребляется слово «тень» в противоположность образу. когда речь идёт о ветхозаветных пробразованиях, по необходимости ещё не ясных. Однако очевидно, что Имя Божие по внешней Его стороне, как звуки и буквы, есть в этом смысле не тень, а истинная словесная икона, и даже первичная и более важна по сравнению с иконными изображениями. Это ясно из того, что по церковным правилам иконы освещаются начертанием на них соответствующего имени, и только после этого им воздается должное почитание.

Действительно, истинное словесное именное начертание обладает однозначностью и совершенной определённостью в отображении истины. Оно не зависит от каких-то особых талантов пишущего и неотделимо от своего богооткровенного содержания. Поэтому молитва перед иконой, имеющей должное надписание, без сомнения восходит к первообразу. Само иконное изображение может более или менее соответствовать своему назначению, причем даже самый прекрасный образ сам по себе, без надписания, не совсем однозначно указывает на изображенное лицо. Надписание «Иисус Христос» на иконе Спасителя свидетельствует, что изображенный, хотя и имеет сходство по внешности с простым человеком, но поистине есть Богочеловек, Единцы, Святые Троицы. В свою очередь, иконное изображение зримо свидетельствует заключенную в имени Иисус Христовым истину Бога воплощения. Заметим также, что молитва без иконы возможна, а без имени Божия невозможна никак. И до того, как слово «плоть-бысть» не было и почитаний икон, описывающих Сына Божия по плоти.

Но имена Божие были и тогда уже открыты Богом, ибо без Бога откровенных имен невозможно истинное Богопочитание. Итак, икона раскрывает смысл надписания и делает его зримым, а надписание свидетельствует истинность изображения. Иконы Божией Матери и святых тоже свидетельствуются надписаниями, причем на иконе святого должно быть написано слово «Святый», а также собственное имя. Слово «Святый» свидетельствует о реальном обожении, которого достиг изображаемый на иконе человек, так что, почитая его, мы почитаем Бога, дивного во святых своих. Пространный катехизм говорит, что имя Иисуса Христа распятого с верою, произнесенное движением уст, то же самое есть и знамение креста с верою, сделанное движением руки или другим каким-нибудь образом представленное. И здесь почитание изображения Креста приводится по аналогии с почитанием имени Божия по внешней Его стороне. При этом поклоняемые изображения Креста Христова тоже имеют на себе подобающие надписания или признаки, указывающие на то, что это именно Спасительное Господне Древо. Когда же знамение Креста свершается рукой, то сложение перстов ясно изображает тайну Святой Троицы и воплощение Сына Божия.

Именно словное священническое благословение совершается рукою, персты которой изображают имя Иисус Христос. Кроме того, совершение крестного знамени всегда сопровождается молитвенным призыванием имени Божия, устным или мысленным. Начертание имени Божия неотделимо от самого имени, как Бог откровенный истины о Боге, то есть неотделимо от самого Бога. Поэтому освящение икон совершается надписанием имени, и сила Божия присутствует в иконе благодаря надписанию. Отсюда ясно, что отвергающие божественность имени не могут не отвергать и реальное присутствие благодати в иконных изображениях. Напомним, что древние иконоборцы не отвергали почитание имени Божия, но только почитание видимого образа на иконе, то есть в своем отступлении от христианской веры еще не успели дойти до имя-борчества. Мы уже приводили слова архиепископа Никона. «Но если бы нашлось на языке человеческом слова или в мысли наше представление, во всей полноте объемлющее в себе все свойства и совершенства Божие, и тогда это был бы только мысленный образ Божий, духовная, умопредставляемая икона Его, а не Сам Он».

По мнению архиепископа Никона, только если бы какое-либо имя обнимало все свойства и совершенства Божии, оно могло бы именоваться иконой Бога, поскольку же имена Божии раскрывают его свойства только отчасти, то они являются не иконами, а только тенями. Однако иконные изображения тем более не способны обнимать и изображать все свойства Божии. Отсюда ясно, что далека мысль архиепископа Никона от истинного иконопочитания. Но и величайшее чудо спасения человеческой души совершается познанием истины, как засвидетельствовал сам Господь, хотя это познание не бывает полным, но всегда только частичным, ибо слова «Разумеете истину, истина освободит вы» не означают познание непостижимого Существа Божия, но причастность Ему через приятие веры Божественного Откровения. Итак, Имя Божие по внутреннему Своему смыслу, как истинное Слово триапастастной истины, есть Сам Истина, свидетельствующий о Себе Бог, а по внешней стороне – истинная словесная икона, в которой Бог присутствует своими непостижимыми благодатными действиями. Этой словесной иконой освящается и иконное изображение, и всякая святыня, становясь, в свою очередь, причастной Божественной благодати. Поэтому неудивительно, что даже и совсем вторичные свойства внешнего буквенного изображения имени Божия благоговейно воспринимались христианами. Одним из основных христианских символов древности является изображение рыбы, означающее зашифрованное в греческом слове имя Иисус Христос Божий Сын Спаситель.

Не укрылось от древних и, конечно, не случайное обстоятельство, что по-гречески числовое значение имени Иисус – три восьмерки, что символически означает вечность Бога Троицы. Разумеется, имена Божии, переведенные и на разные языки, то есть различающиеся звуками и буквами, равно почитаются по причине той же самой истины, выражаемой ими, того же самого истинно именуемого имя Бога. Но заметим, что некоторые имена не переводятся на другой язык, а благоговельно сохраняются в своем первичном виде, не считая некоторого неизбежного изменения звуков – Саввавов, Аданаи и Иисус Христос. Этим и показывается, что даже внешняя сторона Бога Откровенных Имён достойна почитания и именования Божественной, как Божественными именуются иконы.