8. Беззаконная расправа ⧸⧸ Антоний Булатович. Моя борьба с имяборцами

Иерасхимонах Антоний Булатович «Моя борьба с ими борцами на Святой Горе». Глава 8. 20 января вице-консул Щербина прибыл на Святую Гору в сопровождении отца Климента. Это был безусый юноша с добрым, по-видимому, сердцем, но, будучи уверен, что имеет дело с бунтовщиками, мятежниками и еретиками, счел долгом проявлять суровость. Поэтому он стал начальственно кричать на братью даже и в храме, куда впервые и пришел, и куда потребовал к себе братью. Он там заявил, что императорское правительство смотрит на нас, как на бунтовщиков, и ни в коем случае не соизволит на выбор нами в игумены отца Давида и требует восстановления отца Иеронима, угрожая в случае несогласия всякими карами. Мы попросили заносчивого юношу, во-первых, не кричать в храме, ибо это неприличествует святому месту, а затем объяснили ему, что скит пользуется правом самоуправления, которое дано скиту его господствующим монастырем, причем права скита ясно выражены в скитском уставе. До сих пор российская власть не вмешивалась в самоуправление обители, и выбираемые игумены никогда не представлялись на утверждение посольства.

и о состоявшихся сменах игуменов только доводилось до сведения Российской посольской власти и Министерства внутренних дел. Утверждали же игуменов греческие монастырские власти. Что же касается отца Давида, то он был избран на основании статьи 4 Устава Скита, которая предоставляет братьям право в случае недовольства игуменам избирать по желанию нового и для того достаточным признается простое большинство голосов. По законности такого избрания свидетельствует и согласие Водопеда утвердить отца Давида, которое монастырь письменно подтвердил в официальной бумаге под номером пятнадцатым. Отец Иероним был нами только насильно выдворен из кельи, которую он не желал уступать, невзирая на состоявшееся незаложение его братьей. Бунта в скиту никакого не было, ибо братья только воспользовались своим законным правом Нет также и никакой ереси, ибо то, что мы говорим о имени Божием, что оно есть сам Бог, много лет раньше нас высказал отец Иоанн Кронштадтский, и духовная цензура сему не противилась. То же высказывалось и у других святых отцов. Чербино удалился, а на следующий день пришел с фатопедским проэстосом Аркадием.

Грек снова изменил свое лицо и совершенно стал отрекаться от того, что Ватопед письменно согласился признать отца Давида. Отрекался он от этого даже тогда, когда мы показали подлинную бумагу, гласившую, что избрание признается правильным, и 19 января власти прибудут для поставления его на игуменство. «Да, да», – сказал он, – «ваше избрание мы признали каноникос, то есть подлежащим наказанию, без всякого стеснения», – говорил он, играя словами. Но если Вы в этом смысле сказали каноникос, тогда зачем же обещались Вы, 19-го, приехать на поставление игумена, выпросили мы? Слово каноникос имеет два смысла, а именно каноничный, то есть согласный с установленными канонами, правилами, и, следовательно, правильный. А иногда так говорят о том, что подлежит наказанию по установленным канонам. Но в бумаге слово каноникос безо всякого сомнения означало что подтверждает и отец Климент, говоря, что этим соглашением греки сделали искусный маневр. Но на самом деле не греки сделали искусный маневр, а отец Климент сделал весьма искусный маневр, добившись от греков того, чтобы они заведомо православных до того и православных после того признали ради просьбы отца Климента в нужное для него время неправославными.

И благодаря этому искусному маневру удержав власть за Иеронимом. Видя, что братья твердо стоит на своем праве и отнюдь не желает поступиться им и отказаться от своего нового игумена отца Давида, Щербина, с избытком юношеского рвения, желая все-таки поставить на своем, пошел по тому пути, который ему указали Климент и Иероним, и объявил нам, что если мы не примем обратно на игуменство Иеронима, то мы вас предадим на растерзание грекам». Узнав о том, что мы послали донесение в посольство и в Российский Синод, он попросил копию, которую ему дали. И эту копию затем передал в протат Святой Горы, чего отнюдь не имел права делать, и перенес дело на религиозную почву, указав религиозные причины смены отца Иеронима, и ту, которую мы не намеревались предоставлять на обсуждение грекам, дабы не усложнять дело но представляли в Российский Синод. Таким образом, русский дипломат не только толкнул греков на вмешательство во внутреннюю автономию русских обителей, но и во внутренние религиозные споры. Таким образом, после отказа Андреевского скита принять игумена Иеронима, само российское посольство в лице Щербины стало добиваться, чтобы греки признали Андреевский скит неправославным, и это домогательство Протат с удовольствием уважил. И 30 января последовало объявление кенотом Святой Горы, что Андреевский скит, как содержащий ложное учение о втором лице Святой Троицы, признается злославным, почему и отлучается от церкви впредь до суда Великой Церкви. Причем воспрещается прочим насельникам Святой Горы иметь всякое общение с злославным скитом.

Я думаю, каждый благомыслящий человек возмутится таким образом действий нашего дипломата, который ради каких-то частных целей прибег к тому, что сам натравил и без того враждебное туземное население на русских, да еще на религиозной почве. Несправедливость такого образа действия особенно рельефна, если принять во внимание то, что те самые лица, которые без всякого суда и следствия по предложению нашего дипломата были признаны греками злославными и отлучены от Церкви и не после Суда Великой Церкви, а что совершенно необычайно, впредь до Суда Великой Церкви, были, когда суд состоялся, найдены вполне православными. После того, как их насильно вывезли в Россию, двадцать пять главных, в кавычках, главарей и мебожцев были преданы церковному суду, который состоялся при Московской Синодальной Конторе под председательством митрополита Макария. и на суде признали их единомыслие с церковью. В первый же свой приход в скит господин Щербина от имени посла потребовал подписку о немедленном моем выезде с Афона. Я на это ответил, что подписки я никакой не дам, но против выезда с Афона ничего не имею и выйду на одном из следующих пароходов. Против скита были приняты Щербиной следующие репрессивные меры. 1.

Было запрещено выдавать или принимать от Андреевской брати на русской пароходной почте какую-либо корреспонденцию, простую денежную или заказную. 2. Запрещено было пароходной конторе принимать или выдавать лицам, находившимся в скиду, какие-либо грузы, так что даже продовольственные грузы, как, например, картофель и мука, выписанные из Одессы, гнили на пристани и не выдавались в скид. Приказано было выдавать отцу Иерониму ту денежную корреспонденцию благодетелей, которая адресовалась на имя всей братьи. Таким образом установилась полная блокада скита. Началась знаменитая осада Андреевского скита, который был, так сказать, обложен со всех сторон. Осада с моря, не пропускавшая в скит ни продовольствия, ни корреспонденции, и осада с суши, состоявшая из строгого запрещения кому-либо из насельников Святой Горы общаться с злославным, в кавычках, скитом. Всеоружие греческой церковной власти грозило преданием Анафеме и изгнанием Сафона.

Всеоружие российской посольской власти грозило канонерками и выселением военной силой. Безысходным казалось положение осажденного скита, но не для тех, кто веровал истинно в Господа Иисуса, за честь имени которого стоял. Но где же было искать помощи? Взоры всех имяславцев обратились к Отечеству. Там следовало выяснить всю истину создавшегося положения, туда надо было кому-нибудь ехать и все обсказать. И выбор всех пал на меня. Имяборцы чувствовали, что это единственный выход для осажденного скита, и поэтому они, до сего яростно требовавшие изгнания моего, Теперь всячески старались не выпустить со святой горы и по обычаю своему для достижения сего снова пустили в ход клевету. Узнав через своих разведчиков, что я должен ехать в Россию, отец Иероним донес осем Щербине и просил запретить мне выезд под предлогом, что я могу увезти с собой капитал из кита.

Я не подозревал о сей клевете. Когда же сел на пароход, то на него немедленно же явился и Щербина. Однако юная совесть не допустила его меня задержать. Узнав, что я еду в Салонике к генеральному консулу, он пропустил меня, послав ему обо мне письмо. Но и там меня не задержали, а, посадив на пароход, отправили в Одессу. Каково же было мое удивление, когда в Одессе вслед за моим прибытием туда явилась полиция, и, по приказанию, телеграфически переданному из Константинополя, я был обыскан с ног до головы. Искали каких-то процентных бумаг и капиталов, но ничего, конечно, кроме карманных денег на дорогу не нашли. И отпустились миром.

Но в Петрограде меня ожидало новое гонение и новые скорби. Узнав о моем прибытии, меня не только не пожелали выслушать в синоде, но немедленно же явился благочинный монастырей и потребовал, чтобы я дал подписку о немедленном выезде из столицы, куда якобы я не имел права приезжать. ибо для сего следовало заранее испросить разрешение синода. Одновременно с гонением началась и травля меня имиборцами в печати. Имиборческие корреспонденты сообщали обо мне всякие небылицы. Российские писаки повторяли всякие вымыслы. Меня рисовали каким-то ярым бунтощиком с громадными кулаками. На самом деле я мал ростом и слаб.

Говорили, что я женат на обесинке. Отец отца Илариона называли моим деньщиком. когда на самом деле ему девяносто лет и моим денщиком он никак быть не мог. Да и не служил он никогда. В конце концов, с кафедры Государственной Думы я был назван епископом Анатолием Экстраэкспроприатором. Но слово Божие не вяжется, и истины не утаишь. Хотя осада Андреевского скита кончилась тем, что после знаменитого ураганного окачивания из пожарной кишки архиепископ Никон взял штурм имяславцев Пантелеймоновского монастыря 3 июля 1913 года и вслед за 7-8 июля сдался Андреевский скид и 185 иноков этого скида принудительно посажены и вместе с 485 пантелеймоновскими иноками вывезены в Россию, а вслед за ними бежали с Афона еще целые тысячи имяславцев. Несмотря на все это, исповедание Божества имени Господне не было побеждено, ибо ни одного свидетельства Священного Писания, сколько-нибудь прямого и основательного, имя борцы не могли и доселе не могут представить в защиту своего неверия в имя Божие.

В конце концов, как я уже упомянул, главари в кавычках имя славя, коим причислен и я, будучи преданы Духовному Суду, состоявшемуся в Москве при синодальной конторе под председательством митрополита Макария, были оправданы. По рассмотрению их исповеданий не было найдено в них чего-либо противного учению святых отцов, но, напротив, в них повторялись лишь свидетельства святых отцов. Итак, те, которые за неправославие были подвержены астракизму со святой горы без следствия и суда, были, по совершении следствия и суда, найдены православными. И этот факт громко осуждает все те действия, которые в угоду имиборцам, скажем, в угоду архиепископу Антонию Храповицкому, были предприняты против имиславцев. Но и доселе отец Климент с удивительным опломбом говорит о имиславцах как о явной, несомненно признанной церковной ереси. Позволю себе по этому поводу привести письмо светило современной российской богословской науки профессора Муретова. которое он написал ректору Московской Духовной Академии по поводу той самой моей книги «Апология веры во имя Божие и имя Иисуса», которая была названа отцом Иеронимом Салатом и которую он требовал сжечь. Да простит меня достоуважаемый профессор, что я открываю его славное имя.

Вот это письмо. Ваше Преосвященство, Высокочтимейший Владыка! Весьма внимательно и даже с большим удовольствием прочитал я присланные вами тетради. Веет духом истого монашества, древнего, подвижнического. Дело, конечно, совсем не так просто, как взглянул на него рецензент книги отца Илариона. Корнями своими вопрос об Иисусовой молитве и имени Спасителя уходит к исконной и доселе нерешенной точнее неоконченной, борьбе противоположностей идеализма, или, что тоже, реализма и мистицизма с одной стороны, и номинализма, он же и рационализм и материализм с другой. Простицы из чистых подвижников и немудрствующая лукава или опростившиеся богословы, как Игнатий Брянчанинов епископ Феофан и отец Иоанн непосредственным опытом и интуитивно постигли, как и ранее их многие отцы и подвижники постигали. Истину, дакой ученым книжникам и философам приходится добираться с большими трудностями и окольными путями схоластики и сложным процессом мышления.

Истое христианство и Церковь всегда стояли на почве идеализма в решении всех возникавших вопросов, вероучения и жизни. Напротив, псевдо- и антихристианство, и инославия всегда держались номинализма и рационализма. Грани истории номинализма – цофисты и т.д. до Ницше – это в философии, а в церкви – распявшие Христа архиереи, Евианнеи, Арий и т.д. до Варлаама и графа Толстого. Грани истории реализма Сократ с Платоном, до Гегеля с его правую школу и Достоевского. Это в философии и художественной литературе. А в Церкви – Евангелие, апостол Павел и т.д.

до Паломы и отца Иоанна. Имеется в виду отец Иоанн Кронштадтский. Идеализм и реализм лежат в основе учения о единосущей и троеличности божества, о богочеловечестве Спасителя, о Церкви, Таинствах, особенно Евхаристии. иконопочитаний и т.д. Я лично весь на этой стороне. Рецензент русского инока и апологет отца Илариона говорят не одно и то же, а совсем противоположное. И апологет далеко не невежественен и не развит формально, напротив, полное невежество и непонимание дела на стороне рецензента. Вам известны, конечно, продолжительные и ожесточенные споры средневековья между номиналистами и реалистами, когда делались попытки к их примирению, но неудачные, ибо они стояли на совершенно предмету чуждой почвы, схоластики и рационализма.

В Церкви Восточной споры варламитов и паламитов тоже не решили вопросы научно и догматически, а только канонически, на поместных соборах. Но тут нужен не канон, а догмат, коего пока нет. Мне суждена жизнь в эпоху подъема волны материалистической, рационалистической, номиналистической, но есть признаки начинающегося возрождения идеализма, реализма, мистицизма. Притом предстоит Всероссийский собор. Ввиду всего этого вопрос, поднятый афонитами, я считаю весьма своевременным для всеобщего обсуждения. Он может дать повод к перенесению спора об имени Иисус в общедогматические области и вызвать попытки, если не к решению, то хотя к уяснению исконного спора. Надо заметить, что эти противоположности есть и в искусстве, живописи, музыке, литературе, да и вообще во всем, в том или ином виде. Слово всякого языка и во всяком виде, пока оно живо и произносится устно или умно, есть, конечно, отражение идеи, имеет реальную связь А идея – это тоже реальность, имеющая и ипостасное бытие.

Пример – русское «благо». Это слова на всех языках, на еврейском, на греческом, то агафон, и на других языках. Затем – идея блага. И, наконец, благо Бога, приипостасное. Также и имя Иисус в еврейском, а в русском – Бог-спасение, или Бог-спаситель, или Бога-человек. Затем идея Бога-человека и сама ипостась Бога-человека. Спаситель Бога-человек может именоваться на бесчисленном множестве языков – живых, мертвых и будущих – и бесчисленное количество раз – телесно и духовно. И все эти бесчисленные слова и имена имеют свою реальность и ипостасность.

как в произносящем субъекте человеки, так и в произносимом объекте Бога-человеки. Кто бы, когда бы и как бы ни именовал Спасителя, именующий каждый раз вступает в такое или иное отношение, реальное к именуемому. Я хочу сказать, раз известное слово «имя» соединено с известной идеей и ее отражает в себе, то пока эта связь есть, а она не может не быть ибо слово есть принадлежность существа разумного, необходимо бывает и реально-ипостасное отношение субъекта лица, произносящего слово, к идее, коей носителем является объект произносимый, то же лицо. Таким образом, субъект, лицо, ипостась, произносящий слово «Иисус» или «Бог-человек» или «Бог-спаситель» необходимо вступает в то или иное отношение, реальное, к идее и ипостаси Бога-человека. Тоже надо сказать и обо всех вообще именах, например, Сатана, Ангел, Угодник Божий и т.д. Возьмем Отец Иоанн Кронштадтский. Ранее Отца Иоанна этого имени не было, оно дано именно ему, выражает его идею и отражает его личность. Быть может, оно и умрет когда-нибудь и совсем исчезнет из человеческой речи.

Но пока оно живо и произносится разумными существами, оно необходимо ставит произносящего то или иное отношение, притом, конечно, реально, поскольку реально произносят и произносили к реально сущей в лице Отца Иоанна идеи, выражаемой Его именем. То есть поскольку и кто называет Отца Иоанна, и сам Иоанн – суть реальности и ипостаси. Так каждое имя и всякое слово. Затем я не вхожу в специальности гносиологии и онтологии этого процесса. Ибо и из сказанного, думается мне, видно, что глумящиеся над именем Иисус в душе ли, устно ли, на записках и т.д. все равно ведь знают, что выражает имя и к кому оно относится. Следовательно, необходимо глумяться и над самим Спасителем. Да и не могут не знать, и никакими софизмами нельзя очистить этого глумления, только покаянием.

Поэтому-то хула на духа не прощается, и за всякое, даже праздное слово человек даст ответ. И никто, говорящий в Духе Святом, не говорит «Анафема Иисуса», вообще Иисуса, без всяких определений, ибо с момента, как Слово стало плотью, есть только один истинно Иисус, Спаситель Бога-Человек. И никто не может сказать «Господь Иисус» только Духом Святым. Глумились над защитниками имени Иисус и молитвой Иисусовой, конечно, по недомыслию, а вернее, по отсутствию истинно христианского который всегда может указывать истинным христианам верный путь во всех соблазнах и недоумениях, что и видим в монахах-простецах. Ведь мы живем и движемся и существуем в Боге Отце, Сыне и Духе, в Богочеловеке-Спасителе. Не только наше всесознательное бытие, не только наша духовно-телесная жизнь в нем, но в нем и наши движения, телесные и духовные. Наша мысль есть движение Духа, наше слово есть духовно-телесное И это движение может ставить нас в более тесное соединение с Богом, как бы дает нам осязать Богом. Поэтому произносящий молитву Иисусову реально соприкасается с самим Богом Иисусом, как Фома осязает Его духовно.

К сожалению, не располагаю к более подробному раскрытию этого важного предмета. Конец цитаты профессора Муретова. В записках отца Клемента мы нашли одно замечательное видение, которое он сам о себе записал, бывшее ему как раз в начале 1912 года, и именно тогда, когда он только что начинал свою имиборческую деятельность. Увидел он однажды крест, которого один угол обожжен. Несколько дней спустя он увидел снова крест, в котором опять-таки один угол обожжен. Крест есть символ имени Святой Троицы и имени Иисуса Христа, ибо вертикально расположенные один под другим два конца креста символизируют верхний Отца, рождающего Сына, а нижний Сына, рождающегося от Отца. Горизонтальные же два конца символизируют Духа Святого, от Отца исходящего и с Сыном пребывающего. Сделавшись орудием распятия, крест символизирует спасение людей Спасителем Иисусом.

Богом воплощенным и распятым нашего ради спасения. Итак, это двукратное ведение поврежденного креста, у которого один конец обожжен, должно было намекнуть отцу Клименту, что он посягает на имя распятого Бога Иисуса, отвергая божественное достоинство и неотделимость от Господа Иисуса его имени. Через несколько дней снова увидел себя отец Климент перед и на нем увидал самого распятого, страждущего Иисуса. Около креста стояла группа людей. Отец Климент кинулся к распятому, но люди подняли на него руки с камнями, дабы побить его камнями, но руки их были удержаны невидимой силой Господа, страждущего на кресте. Теперь спрашивается, кто распинал Господа Иисуса во имени Его, ими борцы, к которым примкнул Примкнуть собирался Отец Климент, что повелено Богом захуление или глумление над именем Его, побивать камнями, как о том гласит Слово Божие. Но многомилостивый Господь, понашаемый и распинаемый во имени Своем, умилостивился о неведении ими борцев, благодаря которому они враждуют против имени Его. и удержал праведное негодование православных христиан, окружавших его, которые готовы были побить камнями имя борцов на Афоне.

Клемен подошел беспрепятственно к тому кресту, на котором он сам распинал возлюбленного своего Господа, сам того не ведая, став на колени, помолился, а затем снова встал и пошел от креста. Тогда снова рабы Христовы Подняли на него руки с камнями, дабы побить его по закону камнями за хуление имени Господня. Но снова были удержаны. И отец Климент, подойдя к ним, спросил их, вы православные? По следующей версии, вы христиане? Да, мы православные, ответили они. За что же вы меня бить хотите? И с тем пробудился и записал свое видение, которое затем было найдено при обыске его кельи.

Итак, как видно из его статьи, До сих пор не сознает мой собрат того, что подлежит он побиению камнями за ту хулу на имя Господне и за тот соблазн, который он так уверенно распространяет, расшатывая в православных веру в то, что имя Господне неотделимо от именуемого. И, будучи на вид обыкновенным человеческим словом, содержит в себе самого Бога и, по объективной своей стороне, будучи Божественной истиной, есть Божий мысленный свет и истинный Бог. Не менее удивительное видение было и нашему Игумену Отцу Иерониму. Перед самым своим выбором на Игуменство, когда он не имел совершенно никаких шансов и даже не был избран кандидатом, он увидал во сне покойного Игумена Архимандрита Иосифа. Тот ему сказал «Береги четверг», а затем подвел его к окну и показал на море, и сказал «Смотри», и увидал отец Иероним через море прямую дорогу, светящуюся божественным светом. На этом видение окончилось. После этого совершенно неожиданно младшее братье, та самую, которую он ныне изгнал, против желания старцев потребовало, чтобы поставили кандидатом также и отца Иеронима. И он был выбран.

Это произошло в четверг. И отец Иероним рассказал многим это удивительное видение. Но светлый огненный путь через море был до последнего времени для всех непонятен. Но теперь путь этот делается понятным. Незложение отца Иеронима, так же как и его избрание, произошло в четверг, 10 января. Огненный же, сияющий божественным светом путь через море, есть тот славный путь исповедников имени Господня которым они прославили имя Господне, твердостью своего исповедания и верой во имя Господне, и тем сподобились главной участи быть изгнанными и понашаемыми имени Иисуса во ради. Мы смело приводим это чудное приточное ведение наших противников, умалчивая о других, более ясных и чудных знаменях, коих удостоились некоторые имяславцы. Но мы о последних умалчиваем, дабы не давать повода к или даже к подозрению в вымысле.

Обличая неправоту действий и мыслей имиборцев, я далек от того, чтобы ненавидеть их и осуждать их за это. Читатель видел мое признание в том, в каких близких духовных и дружественных отношениях до спора я состоял с Игуменом отцом Иеронимом. Ему я обязан и моим киирейским санам, ибо против моего желания он настоял на том, чтобы я его принял. Я его искренне любил и уважал. и пользовался его взаимным уважением и любовью. В прекрасных отношениях состоял я и с всечестным отцом Климентом. Но на нас сбылись слова Господни. Не мните, яко приидухва, врещи мир на землю, но разделение, и врази человеку домашний его.

Разность религиозных убеждений не может не разделять людей. Однотипны были с нынешним прежде бывшие споры за догматы Сначала торжествовала обыкновенно неправая партия, торжествовала благодаря торжеству рационализма над мистицизмом и проискам еретиков у властей. Таким образом, во всех подобных спорах та сторона, которая ныне признана правой, сначала была признана неправой, и против нее нагромождались горы всякой клеветы. Против них легко восстановлялся еретиками народ. Святой Максим Исповедник, благодаря клеветам еретиков Был так возненавиден простым, ничего не смыслящим в догматах народом, чернью, что когда его казнили и поволокли по улицам Царьграда, то его готовы были растерзать. Оружием истины православных всегда была истина, свидетельствуя Писанием, святыми отцами. Еретики же, не находя равного оружия и сознавая малую убедительность тех текстов, которые приводили в свою пользу, Искали, с одной стороны, опоры в рационализме лжеименного разума, а с другой стороны старались очернить правое учение клеветами наисповедующих истину. Так бывало искани, так повторилось и сейчас.

Но Господь наш есть Бог ежемиловати и спасати, Он есть Тот, Который о Себе сказал, аз умершлю и жити сотворю. И посему мы желаем и надеемся, что и наше нынешнее разделение возвратится вскоре в единомысленный, о имени Господнем, союз Христовой любви, славу и честь Всесвятого и достопоклоняемого имени Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Аминь.