75. О нестяжании

Замечательный вопрос. Задают, надо когда-то было его коснуться, относительно монаха и собственности. Как известно, монах должен не иметь собственности. И вот как быть в наше время? В историческое время был один очень хороший ответ, который никогда, правда, не был всеобщим, но был хорошим. Быть в общежительном монастыре, быть простым монахом-неначальником, который не владеет никакой собственностью и тогда все вопросы снимаются. Но в наше время таких монахов практически нет, и у них эти вопросы как раз стоят очень остро. И вот, говоря о собственности, надо прежде всего разбираться, какого рода собственность может у монаха быть.

А этих родов собственности два – личная и какая-то церковная. То есть может быть монастырская – это род церковной собственности, или еще какая-то, так или иначе, церковно-общественная. Он должен как-то между ними не путаться. И вот, соответственно, грехи, которые тут могут возникать, они связаны и с злоупотреблением личной собственностью, и с тем, что общественное принимается за личное, и, собственно, злоупотребление самой общественной собственностью. Что касается личной собственности, ну здесь все понятно, что надо стараться, чтобы у тебя не было никаких вещей, которые тебе принадлежат, и иметь только то, чем ты пользуешься реально. Если возникает что-то лишнее, стремиться кому-то отдать, и не вдаваться в попечение о собственности. То есть, чтобы на тебя там не было записано всяких больших имений, которые неизвестно кому надо девать, и выбросить просто нельзя. И вот все такое.

Если монах распоряжается собственностью, которая ему не принадлежит, и которая должна быть использована в интересах церковных, или вообще в интересах ближнего, или в интересах других монахов, монашеской общины, то, естественно, что он должен очень следить за тем, чтобы не начинать ей пользоваться для себя лично. Это, в общем-то, вещь понятная, это понятно и в светском области всякому начальнику. А вот есть такая, такой еще особый соблазн, связанный с тем, что, да, у меня, ну, со сефлянством, грубо говоря, в смысле Иосифа Володского, с тем, что у меня личной собственности никакой, но чтобы организация, собственностью которой я распоряжаюсь, была побольше, вот, нужно заниматься всяким стяжанием. Мы знаем, что это был большой соблазн в истории русского монашества, а через это и в истории русской церкви в целом, когда хочется всякого мирского влияния, преобладания, и монахи, которые в личном плане, может быть, и не искушаются грехом любоимения, они искушаются им и в отношении общественном. Это и в отношении своей организации. Ничего хорошего из этого не выходит. Поэтому здесь, если от меня зависит благоустройство прихода или монашеская община, то надо тоже стремиться, чтобы это не было какой-то роскошью и ненужными какими-то, какой-то видимостью. То есть не надо производить впечатление чего-то богатого и красивого в этом смысле.

А, конечно, если мы не для монахов, а для мирян что-то делаем, если у нас приход, а не просто монастырь, то красивое тоже необходимо, но это красивое не должно переходить в роскошь. И вот, что еще важно, нельзя позволять себя вовлекать в житейские попечения через распределение какой-нибудь благотворительности. Монаху и монашеским общинам, в общем-то и церковным общинам тоже, но церковному это не удается, желательно уходить от того, чтобы распределять благотворительность, давать какую-то милостыню и так далее. Недаром наши отцы говорят, что монах должен жить так, чтобы на материальное милость у него просто не оставалось имущества. Если мы по причине того, что у нас какие-то монастыри и церкви живем не так, то мы, конечно, должны заниматься милостынью материальной. Но, в общем, стремиться надо, чтобы этого было поменьше, чтобы это имущество кому-то отдавать. Это надо отдавать мирянам, чтобы они уже дальше распределяли нуждающимся. И в церкви тоже желательно, чтобы не монахи занимались распределением милостыни, а какие-то тоже миряне.

Для них это спасительно и хорошо, для монаха это ввергаться в житейские попечения. Самое главное – понимать, что Бог не выдаст свинья несъест, или, иначе говоря, всякую надежду полагать на Господа, не пытаться себе откладывать на старость и так далее, а стремиться только монашескими добродетелями копить себе на спокойную старость. Старость может случиться уже сразу на том свете, то есть мы до неё не доживём. Или, может быть, мы тогда уже доживём с теми людьми, которых Бог нам пошлёт. Аминь.