7. В Вятской епархии ⧸⧸ Вятский исповедник： святитель Виктор Островидов

В Вятской Гепархии и Сибирской Ссылке, 1920-1926 годы. В декабре 1919 года наместник Александра Невской Лавры Архимандрит Виктор Островидов по указу Патриарха Тихона был возведен в Архиерейский Сан и назначен на новоучрежденную Уржунскую кафедру Вятское Викариатство. К месту своего служения епископ Виктор отправился в январе 1920 года, получив удостоверение за подписью митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина и заверенной в Петроградском городском отделе юстиции со следующим текстом. Предъявитель сего, Новохиротониссанный Преосвященный Виктор, епископ Уржомский, века Ревятской по церковно-служебным делам командируется в город Уржум Вятской губернии, куда и отправляется из Петрограда через Вятку 9 числа, наступившего января 1920 года, в сопровождении состоящего при нем для отправления священнических обязанностей неромонаха Иосифа Харина. О настоящей командировке сообщается подлежащим учреждениям и должностным лицам гражданского, судебного и духовного ведомства на предмет беспрепятственного проезда Преосвященного Виктора с названным Иеромонахом Иосифом к месту следования через Вятку в город Уржу и для получения для них потребных проездных железнодорожных билетов и прочего при этой командировке. По прибытии в Вятку, епископ Виктор должен был зарегистрировать удостоверение в отделе управления Вятского губернаторского полкома. Соответствующая печать и подписи заведующего отделом были приложены к удостоверению 16 января 1920 года. Наконец, 23 января 1920 года, епископ Виктор прибыл в Уржу.

Его встреча духовенством и верующими Уржомского уезда, по сведениям губернской ЧК, носила чрезвычайно торжественный характер. Звонили колокола, в верующих массах сказывалось особенное оживление и праздничное настроение, чего никогда не замечалось при советских торжествах. С приездом епископа церковь переполняется народом. На следующий день после приезда верующие в знак особого признания и почтения посылали епископу Виктору пироги и продукты. Далее в этом донесении отмечалась нежелательность нахождения епископа Виктора в городе, население которого было пропитано религиозным чувством и к советской власти относилась в большинстве своем недоброжелательно. Воспользовавшись тем, что епископ Виктор не явился в отдел управления для регистрации своих документов, уржомские чекисты провели у него на квартире обыск, а в мае 1920 года арестовали. Поводом для ареста стали проповеди владыки Виктора во время эпидемии Тифа, в которых он призывал народ к покаянию и советовал окроплять дома святой водой. На суде Вятского рефтрибунала Владыке было предъявлено обвинение в агитации против советской власти с церковного омвона, и он был приговорен к лишению свободы до окончания войны с Польшей.

Позднее, на допросе в 1922 году, епископ Виктор на вопрос о прежде судимости ответит, что судился Вятским трибуналом за агитацию якобы против В ноябре 1920 года в связи с амнистией епископ Виктор был освобожден. По-видимому, в Уржум его власти не допускали, и он оставался в Вятке, получив назначение на Слободскую векарную кафедру Вятской епархии. На Уржумскую кафедру был переведен яранский епископ Евсевий Рождественский, векарь, временно управлявший Вятской епархией. Правящий Вятский архиерей Никандр Феноменов в Вятку так и не смог возвратиться после Поместного собора. Осенью 1918 года он был арестован, в апреле 1919 года отправлен в Архангельский лагерь, в начале 1920 возвращен в Москву, откуда после арестов и тюремного заключения был отправлен в ссылку. 9 января 1921 года временным управляющим Вятской епархии был назначен епископ Виктор Островидов, а епископ Евсевий был освобожден от управления по собственной просьбе. Однако, продолжая оставаться в Вятке, он уговаривал верующих ходатайствовать о назначении его епархиальным архиереем. Многие в Вятке были этим недовольны.

Дошло до того, что прихожане Предтеченского храма даже с оскорблениями изгнали епископа Евсевия из храма, запретив ему служить у них. О напряженных отношениях между вятскими викариями сообщал в своем письме от 14 сентября 1921 года секретарь канцелярии Священного Синода при Святейшем Патриархе Тихоне. Между епископами Виктором и епископом Евсевием все время идут большие неприятности. Тот и другой в отсутствии Преосвященного Некандра управляли епархией. Все неурядицы окончились, когда 13 мая 1921 года правящим Вятским архиереем был назначен епископ Павел Борисовский. Епископ Виктор был назначен на Глазовскую кафедру и продолжал оставаться векарным епископом, проживая в Вятском Трифоновом монастыре. В Вятке владыка был постоянно окружен народом, который видел в никогда неунывающем и твердом архипастере поддержку для себя среди неустройств и тягот жизни. После каждого богослужения люди окружали его и провожали до кельи в Трифоновом монастыре.

Дорогой он неторопливо отвечал на все многочисленные вопросы, которые ему задавали, всегда и при любых обстоятельствах сохраняя дух благожелательности и любви. Владыка всей душой полюбил свою вятскую паству, позднее, будучи в ссылке, своим близким он говорил «Таких, как вятские, нет нигде. Нет у нас в России таких людей, как вятские. Однако совсем недолго довелось владыке Виктору побыть со своей вятской паствой. 1922 год стал для него, как и для всей Российской Церкви, началом новых испытаний в беспрерывной цепи гонений, которые целенаправленно повели против Церкви богоборческие власти. Воспользовавшись бедственным положением народа из-за страшного голода, охватившего Поволжье и другие районы, по официальным данным голодало 22 миллиона человек, богоборческие власти провели крупномасштабную кампанию по изъятию церковных ценностей. Под предлогом сбора средств для голодающих власти и обогащались за счет ограбления церкви и одновременно получали повод для жестоких расправ с церковниками. 23 февраля 1922 года в ЦИКОМ был издан декрет об изъятии церковных ценностей всех драгоценных предметов.

В ответ на это патриарх Тихон обратился 28 февраля с посланием ко всем верным чадам Российской Церкви. Патриарх писал, что еще в августе 1921 года, когда до него стали доходить слухи об ужаснейшем голоде, он отправил за границу послание к главам христианских церквей с призывом о помощи голодающим. Тогда же им был основан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим, и во всех храмах и общинах начался сбор средств. Советское правительство, недовольное участием Церкви, запретило деятельность этого комитета, но в декабре 1922 года все же предложило собирать пожертвования через органы церковного управления. Тогда патриарх Тихон не только призвал верующих к сбору денежных средств и продуктов, но и позволил общинам и приходским советам жертвовать на нужды голодающим драгоценные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Завершал послание патриарх следующим, но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям церкви, 10 февраля в ЦИК для оказания помощи голодающим постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды, и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства. И мы, священным нашим долгом, пошли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о семь верных духовных чад наших.

Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих в Чат-церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям Но мы не можем одобрить изъятие из храмов хотя бы и через добровольное пожертвование священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею, как святотатство, меряя не отлучением от нее священнослужители извержением Иссана. 73 апостольское правило, 10 правило Двукратного Вселенского В марте 1922 года по всей стране специальные комиссии приступили к изъятию церковных ценностей. Действовали они нагло и бесцеремонно, порой намеренно провоцируя возмущение верующих. В некоторых местах верующие оказали противодействие, произошли столкновения, пролилась кровь. Вину за это власти возложили на патриарха и контрреволюционное тихоновское духовенство. последовали аресты и судебные процессы. В Вятской губернии кампания по изъятию ценностей в целом прошла спокойно, за исключением лишь единичных случаев.

Как оказалось, Вятское духовенство ничего не знало о послании Патриарха, поскольку председатель Епархиального совета и секретарь канцелярии протеерей попов скрыл его от всех, в том числе и от архиереев. И когда 3 марта 1922 года в Вятке состоялось собрание духовенства под председательством епископа Павла Борисовского, все его участники единогласно постановили поддержать государственную кампанию по изъятию церковных ценностей. Начавшиеся 7 марта в Вятке изъятия прошли без эксцессов, никакого активного противодействия не наблюдалось. Однако в апреле 1922 года епископ Павел был арестован за недохватку по описи церковных ценностей. Тогда-то Протаерей Попов показал епископу Виктору по секрету, как он сам выразился, послание Патриарха. При этом он объяснил свое сокрытие послания тем, что оно да опоздало и носит характер прежних посланий с их печальными последствиями для духовенства. Оказалось, что и прежние послания Патриарха он также скрывал по своей должности председателя Епархиального Совета. 25 апреля 1922 года епископ Виктор написал об этом Патриарху Тихону.

«Ознакомившись с содержанием послания, я, насколько мог, разъяснил ему глубокое религиозно-нравственное чисто духовное значение, которое имеет послание как вообще для верующих, так и особенно для духовенства. В провинциях, в селах, по которым я в то время проезжал, там изъятие произошло в один день, первого марта, была полная растерянность, а все зависело от лиц, посланных на сие дело. Как видно из дела, духовенство показало себя весьма и весьма с плохой стороны и в некоторых случаях вызвало в народе ропот за святыню. Ведь у нас отдано все до пузырьков от святого мира и помазочков включительно. Уже ли и такие пустяки нужны были правительству? Лишь один священник города Вятка, отец Василий Перебаскин, по свидетельству епископа Виктора, показал себя исповедником не принял участия в изъятии, основываясь именно на тех канонах, которые указал Патриарх в своем послании. Отец Василий изложил свое мнение письменно на собрании Приходского Совета и устно доложил епископу Павлу. В своем письме епископ Виктор, предоставляя отца Василия к награждению протоиерейством, просил Патриарха этим и ограничить все награждения повятки, дабы дать задуматься, впрочем, что нельзя так легкомысленно поступать в делах веры и церкви.

Я усиленно прошу ваше святейшество об этом, ибо жизнь может поставить нам новые и более тяжелые испытания, и духовенство, невразумленное от вас, сочтет себя в своем данном поступке правым, в неведении заблуждений совершит более тяжкие проступки против веры. Ввиду того, что многие измеряны духовенства Вятской губернии до сего времени находятся в большой душевной скорби за случившееся, я исповедую пред Вашим Святейшеством грех неведения Вятичей. Земно кланяюсь Вам и слезно за них и за себя прошу прощения и Вашего архипастерского молитвенного разрешения от этого греха. Простите. В то время как епископ Виктор писал это покаянное послание Патриарху, ряд «прогрессивных» церковных деятелей в Петрограде, ратующих за обновление или оживление Церкви, напротив порицали Патриарха за его послание, обвиняли в равнодушии к голодающим и называли виновником пролития крови. 12 мая они потребовали от находившегося под домашним арестом Патриарха отказа от патриаршества. 13 мая выпустили свое послание, опубликованное на следующий день в газете «Известия в ЦИК», в котором прямо обвиняли Церковь в контрреволюционных выступлениях, в том числе во время изъятия церковных ценностей. «Воззвание Патриарха Тихо», написали они, стало тем знаменем, около которого сплотились контрреволюционеры.

одетые в церковные одежды». Так выражались обновленнические деятели в своем послании. Далее они осудили действия архиереев и пастырей, которые якобы противодействовали оказанию помощи голодающим, потребовали немедленного созыва Поместного собора для суда над виновными и, прежде всего, над патриархом Тихоном. 18 мая обновленческие клирики, с самого начала своей деятельности, пользовавшиеся поддержкой властей, захватили патриаршую канцелярию и образовали в Москве свое высшее церковное управление. 31 мая председатель этого самозванного ВЦУ, епископ Антонин Грановский, направил письмо епископу Виктору, как временно управляющему Вятской епархией. В нем Антонин приветствовал епископа Виктора как сторонника перемен в церковной жизни, свидетельствовал о главном руководящем принципе нового церковного строительства, ликвидации не только явных, но и потайных контрреволюционных тенденций, мир и содружество с советской властью, прекращение всяких оппозиций ей и ликвидация патриарха Тихона как ответственного вдохновителя непрекращающихся внутрицерковных ворчаний. Антонин сообщал о готовящемся в августе соборе, на который возлагалась эта ликвидация, и предлагал явиться на него делегатом с ясным и отчетливым сознанием этой церковно-политической задачи. Вместо ответа епископ Виктор составил послание, в котором со свойственной ему прямотой и категоричностью назвал обновленцев возмутителями, отщепенцами от Церкви Божией, самозванно воровски захватившими управление Церковью и уподобил их нечестие ветхозаветным богоотступникам Корею, Дафану и Аверону, восставшим против Богом поставленных Моисея и Орао и Орон.

За что поглотила их разверзшаяся под ними земля Пессалон со всеми их сообщниками, так и сии нечестивые усиливаются возмутить верующих против Духом Святым поставленных пастырей и разделить Церковь Христову, присвояя себе им непринадлежащее. Владыка Виктор применил к ним слова апостола Павла о лжепастырях. Знаю, что по отшествии моем Войдут к вам волки лютые, нещадящие стадо, И из вас самих, пастори, восстанут люди И станут говорить, превращая истину, Чтобы увлечь за собой учеников. Это люди, отделившие себя От единства веры. Люди – животные, Духа нет в них. Это безводные источники, Облака и туманы, гонимые Люди, обещающие другим свободу в то время, когда сами являются рабами тления. Обращаясь к своей пастве, епископ Виктор писал «Други мои, умоляю вас, убоимся, как бы и нам, нечаянно не сделаться подобно сим возмутителям отщепенцами от Церкви Божией, в которой, как говорит апостол, все ко благочестию и спасению нашему». и вне послушания которой вечная погибель человеку.

А посему, умоляю вас, возлюбленные во Христе братья и сестры, а наибаче вас, пастыри и соработники на Ниве Господней, отнюдь не следовать всему самозванному раскольническому сборичу, именующему себя Церковью Живой, а в действительности Трупу Смердящему, и не иметь какого-либо духовного общения со всеми безблагодатными лжеепископами и лжепресвитерами от всех самозванцев поставленными. Будем являть себя мужественными исповедниками Единой Вселенской Соборной Апостольской Церкви, твердо держась всех ее священных правил и божественных догматов». При этом епископ Виктор оставался верным тому же принципу о политичности, о котором он писал в 1920 году и которому продолжал следовать и в дальнейшем. Подчеркнуть это было тем более важно, что одним из главных обвинений, которое бросали обновленцы Тихоновскому духовенству, было обвинение в контрреволюции. Так в заключении послания Владыка Виктор писал. «Посылаю к вам, братья и други, сиемое послание. Говорю. Знаете, что оно касается чисто внутренней жизни церковной, а не гражданской внешней жизни нашей.

Ввиду же того, что сама гражданская власть не вмешивается во внутреннюю жизнь Церкви, то и мы занимаемся чисто церковным делом, обязаны в то же время соблюдать должное отношение к гражданской власти, исполняя все ее требования, касающиеся внешней жизни нашей, к чему и призываю я вас на основании слов самого Господа. Божественных Его апостолов, заповедавших нам быть во всем покорным всякому начальству. Ибо наша брань всех верующих христиан должна быть не с плотью и кровью, то есть не с врагами плотскими, не из-за их каких-либо земных интересов, а с начальствами и властьми и мироправителями тьмы века сего, духами злобы поднебесными. А для сей войны восприимите не оружие вещественное, а лишь один щит веры, в коем сможете угасить все стрелы лукавого разжженные». Несмотря на то, что послание, по словам епископа Виктора, он разослал в количестве всего нескольких экземпляров по уездам и городам для частного осведомления духовенства с запрещением оглашать в церкви, понятно, что и частного осведомления с подобным посланием было достаточно для категорического неприятия обновленчества и стойкого противодействия ему. Только трое вятских священников публично выразили свои симпатии обновленческому ВЦУ, а остальные, его немногочисленные сторонники, по сведениям вятского ГПУ, боялись это сделать. По губернии распространялись сведения, что епископ Виктор не признал ВЦУ и назвал его членов еретиками. На собраниях духовенства распространялось послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Агафангела Ярославского от 5 до 18 июня 1922 года, в котором митрополит писал о передаче ему Патриархом Высшего Церковного Управления до созыва Собора о невозможности ему выехать в Москву и о неправомочности обновленческого ВЦУ.

Впредь до восстановления высшей церковной власти митрополит Агафангел предлагал архипасторям управлять своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, церковными канонами и обычным церковным правом, по совести и архиерейской присяге. На основании этого послания была объявлена автокефалия Вятской епархии. 25 августа 1922 года епископ Павел, освобожденный к тому времени из-под ареста, подписал указ, в котором вятские уездные епископии возводились на степень самостоятельных епархий с сохранением их канонического единства в составе Вятской Православной Автокефальной Церкви. Уездные епископы могли сами решать все дела своих епархий. К автокефальному же Вятскому управлению должны были поступать из всех епархий дела только в порядке жалоб, апелляций и т.д. Епископ Виктор Астровидов назначался епископом Орловским на правах самостоятельного епископа для управления делами Орловского с местом жительства в Вятке, в Трифоновом монастыре, на правах настоятеля. Ему поручались также дела судные и брачные по Вятскому уезду и тем уездам, где нет пока епископских кафедр. До замещения свободной Глазовской кафедры епископ Виктор заведовал и делами Глазовской епархии.

За собой епископ Павел оставлял управление церковными делами по городам Вятки, Слободскому, Котельничу и Нолинскому с их уездами, пока в них не будут открыты епископские кафедры. Уржомская епархия должна была состоять в ведении епископа Иеранского Сергия. Переходу к Автокефалии предшествовали следующие 21 августа в Вятку прибыл как уполномоченный ВЦУ священник Нолинского уезда Николай Утробин. Заручившись поддержкой местных властей, зарегистрировав свой мандат от ВЦУ и получив разрешение на проведение губернского собрания духовенства, он намеревался ознакомить Вятское духовенство с новым положением дел и с резолюциями обновленческого Епископ Павел назначил собрание на вечер 24 августа, но, посоветовавшись с владыкой Виктором и другими клириками, он отменил собрание и велел Утробину отправиться к месту своего служения. На следующий день, по сведениям Крутогорского, Утробин вновь явился к епископу Павлу и предложил ему письменно ответить на следующие вопросы, признает ли он ВЦУ и подчиняется ли его распоряжениям? Признает ли правомучие уполномоченного ВЦУ?» Прочитав вопросы, Павел потерял всякое самообладание, кинул в лицо у Тробина предложенные им вопросы и закричал «Никакого ВЦУ не признаю и знать не хочу. С уполномоченным еретиком не желаю иметь никаких сношений. был священником подчиненной мне епархии.

А раз так, немедленно убирайся из города и отправляйся в свое село. Не послушаешь, запрещу священнослужение, извергну из цана. Запрещаю тебе приходить сюда, не смей переступать и порога моей канцелярии. В тот же день епископы Павел и Виктор объявили об автокефалии Вятской епархии и обратились с посланием ко всем верным чадам. Вероятно, послание было составлено епископом Виктором, затем одобрено и подписано епископом Павлом и разослано по всем храмам епархии. Послание Вятской епархии было объявлено автокефальной, то есть самоуправляемой, под ответственным главенством епископа Вятского и Слободского. В отношении Живой Церкви и ВЦУ было четко указано, Эта группа самозванно, без всяких на то канонических полномочий, захватила в свои руки управление делами Православной Российской Церкви. Все ее распоряжения по делам Церкви не имеют никакой канонической силы и подлежат аннулированию, которое, надеемся, и совершит в свое время канонически правильно составленный Поместный Собор.

Призываем вас не входить ни в какие сношения с группой, так называемой Живой Церковью. и ее управлением, и распоряжение ее отнюдь не принимать. Заключалось послание Вятских Епископов следующим «Всемирно заповедуем всем быть вполне корректными и лояльными в отношении к существующей власти, отнюдь не допускать так называемых контрреволюционных выступлений и всеми зависящими мерами содействовать существующей гражданской в заботах и предприятиях ее, направленных к мирному и спокойному течению общественной жизни. Устроением Божиим Церковь отделена от государства, и добудет она только тем, что она есть по своей внутренней природе, то есть мистическим благодатным телом Христовым, вечным священным кораблем, приводящим чад своих к тихой пристани, животу вечному. Призываем всех вас устроять жизнь свою на великих заповедях евангельской любви, взаимного снисхождения и всепрощения на незыблемом основании веры апостольской с соблюдением добрых церковных преданий. Да во всем славится Бог Господом нашим Иисусом Христом. Аминь. На следующий день, 26 августа, епископы Павел и Виктор были арестованы.

Постановление об аресте было выписано в Вятском губернском отделе ГПУ 25 августа. Вероятно, по этой причине в служебной записке из шифротелеграмми в Москву начальник Вятского отдела указал дату ареста именно 25 августа. Тогда же были арестованы священники, попов, управляющие делами Вятской епархии, Перебаскин, Тихвинский и Тиханицкий. При аресте, как указывалось, было отобрано много компрометирующего материала – воззвание Тихона от 28 апреля 1922 года, воззвание Агофангела, воззвание Братства Ревнители Православия, приказ ВЧК № 98 от 31 июля 1920 года, литература СССР, следственные бракоразводные дела и прочее. 28 августа арестованные были допрошены, после чего протеереи Тихвинский и Тиханицкий освобождены. 5 сентября освобожденной протеерией попов, а епископам в этот же день было предъявлено обвинение в нарушении и неисполнении постановления Наркомьюста от 24 августа 1918 года о проведении в жизнь декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви, которая выражалась в том, что они вмешивались в гражданские дела, присваивая себе судебные функции, перерешая бракоразводные дела, ведя по этим делам следствие, имея для этого специальный аппарат. Кроме того, епископы обвинялись в связи с подпольными монархическими группировками и распространении подпольных воззваний Патриарха Тихона, Ярославского Агофангела и Братства Ревнителей Православия. После этого обвиняемые были отправлены в Москву.

Вместе с ними был отправлен и арестованный Александр Ванифатьевич Ельчугин, секретарь Вятского губернского совета народных судей. Он познакомился с епископом Виктором еще в 1920 году, когда арестованный владыка был привезен в Вятку. Александр Ванифатьевич навещал владыку в тюрьме, в день освобождения перевез его на квартиру. Они вместе составляли прошение в рефтрибунал о выдаче реквизированного у владыки креста. Потом они постоянно общались, вели дружеские беседы. Александр Ванифатьевич, как и подьякон, прислуживал владыке во время богослужений. Теперь, как и епископы Павел и Виктор, и священник Василий Перебаскин, он также был отправлен в Москву и содержался в бутырской тюрьме. как соучастник в нелегальной деятельности архиереев, обвиняясь также в снабжении их приказами ВЧК и информировании о всех распоряжениях советской власти, в том числе и секретных.

Приговорили Александра Ванифатьевича к заключению в концлагерь и отправили на Соловки. Епископы же Павел и Виктор по постановлению НКВД от 23 февраля 1923 года были высланы в Нарымский край на три года. О жизни епископа Виктора в Сибирской ссылке известно совсем немного. Главным образом из нескольких его писем семье Чудиновских, прихожан Всехсвятской церкви города Вятки. Село, в котором пребывал Владыка, было совсем маленьким, четырнадцать дворов, в шестидесяти-семидесяти верстах от районного центра Колпашево на Рымского края. В одном из посланий он писал «Место наше глухое, почта за шестьдесят верст, и один не пойдешь, медведи в тайге, да и не пройдешь пешком, а надо на лодке. Но есть люди, которых угнали еще дальше. Один священник ехал 32 дня на лодке до Колпашево нашего, главного села.

От ближайшей железнодорожной станции, очевидно Томска, до Колпашево также было добираться непросто. Нужно было ехать по Оби на лодке, а зимой на лошадях 400 верст. Духовное чадо владыки-извятки некой Евдокии, о которой он пишет сестрам Чудиновским, Хотела раньше повидаться, но, по его словам, не могла, уж очень далеко мы живем. Еще раньше к епископу приехала или, возможно, сопровождала его в ссылку монахиня Мария. В письмах ее называют Машей. Молились они с владыкой дома, по его словам. В церковь не ходим, так как священник перешел на сторону еретиков-антицерковников. и живоцерковников, а молитвенное общение с эритиками – погибель души.

Вдвоем совершали дома и божественную литургию, поминая всех близких, вятичей. Маша помогала Владыке по хозяйству. Так в одном из писем весной 1924 года Владыка пишет «Маша стяжет одеяло, этим мы зарабатываем себе на хлеб, на рыбу, на Впрочем, рыбу я и сам много наловил, а теперь с наступлением весны опять займусь рыболовством. Первое свое лето владыка Виктор провел на рыбной ловле на реке Кеть и на озерах, но зимой в тех местах очень длинный, только в мае на реке начинался ледоход. Немного скучал. Занимался изучением английского языка, который может быть когда-нибудь сгодится. Заметим, что в свое время в Иерусалиме Он занимался, по совету архиепископа Антония, изучением наитруднейшего арабского языка, находя в этих занятиях утешение в скорби. Хотел Владыка даже преподавать в школе, но, по-видимому, не получил на это разрешения от местных властей.

С местным населением у ссыльных были хорошие отношения. Они помогали крестьянам лечить больных, делясь лекарствами, которые привезли или получали в посылках «Крестьяне сердечно относятся к нам и помогают, приносят молочка, картошки, а мы с ними делимся лекарствами», – писал Вадыко Виктор. Народ живет бедно, ребятишки малые ходят почти голыми, нечего надеть, и все болеют от холода. Льна и конопли сеют мало, а покупать материю очень дорого. Мужчины с осени уезжают на промыслы далеко в Верс-за-200, в Глуш, в Тайгу. за белкой или рыбу ловить неводами. Вот этим и живут. А своего хлеба совсем мало.

Кругом непроходимые болота. В избе они отапливались железной печкой, температура от которой была неравномерной. То очень жарко, а то прохладно. Так что в ссылке у владыки обострился ревматизм. Но он особо не жаловался. Вот немного и заболел, пишет он в письме. Но тут же добавляет. Слава Богу за все!

Господь не оставляет нас своими утешениями. И в других письмах успокаивает своих духовных чад. Мы живем милостью Божией и любовью всех вас хорошо. И утешает. Господь знает и все устроит по своей святой воле, взаимному нашему утешению. Вы так всегда в сердце своем и держите, что все с нами бывает по воле Божией, а не случайно, и от Господа изменить наше положение нам в утешении и спасении, а потому не будем отчаиваться никогда, как бы тяжело нам не было. В письмах Владыка Виктор постоянно предупреждал беречься от обновленцев и пребывать непоколебимыми в правой вере. Только с еретиками не молитесь, а лучше дома, если не будет православного храма.

Господь да укрепляет ваш дух в исповедании святой православной веры и воздаст вам милостями своими всей и в будущей жизни. В послании к вятским друзьям и возлюбленным о Господе, отправленном епископом Виктором из ссылки в 1923 году, он называл живоцерковников опаснейшими еретиками-антицерковниками, каких православный христианский мир еще не знал. жалкими новыми нечестивцами, новыми богохульниками, свирепыми волками, которые воровски присвоили себе имя православной церкви. В то время обновленцы еще имели значительное влияние в Вятке, так как после ареста епископов Павла и Виктора, оставшийся на свободе иранский епископ Сергий принял временное управление в епархии и подчинился обновленческому ВЦУ. и за ним последовала большая часть духовенства. Однако в августе 1923 года началось возвращение приходов Вятской епархии в подчинение патриарху Тихону. Большую роль в этом сыграли клирики Воскресенского собора Вятки, прежде всего священник Григорий Попыванов, который начал служение в соборе с 1923 года. Настоятелем собора в то время был священник Николай который вместе с другим священником Николаем Фаворским принял обновленчество, в то время как третий священник этого собора, Василий Перебаскин, строгий ревнитель православия, был отправлен в ссылку.

Отец Григорий Попыванов выступил против обновленчества и смог увлечь за собой народ. Приходское собрание изгнало из собора священников Тихвинского и Фаворского за настоятеля собора, по словам последнего остался Григорий Попыванов, который привлек к своей деятельности наиболее реакционных лиц, прежде всего игуменю Покровской женской обители Февронию с группой монашества. Это была весьма почитаемая старица, и ее поддержка православных тихоновцев оказалась значимой. Об этом позднее в обвинительном заключении по групповому делу игумени и клириков Воскресенского собора утверждалось следствием следующее. Имея на своей стороне церковный актив, духовенство собора при помощи игумени Февронии повело среди крестьянского населения агитацию об укреплении устоев православия. После того, как в Вятке были арестованы священник Перебаскин и миссионер Иванов, Воскресенский собор среди реакционного духовенства приобрел авторитет истинного фундамента так называемого «старого православия», и в короткий срок на Тихановскую платформу было привлечено большинство церквей города Вятки, стоявших на так называемой «обновленческой платформе». В сентябре в Вятскую епархию был направлен рукоположенный Патриархом Тиханом на Уржомскую кафедру епископ Авраамий Дернов. К ноябрю 1923 года к нему перешло все духовенство Котельнича, большая часть Уржума, 12 из 20 церквей города Вятки.

Епископ Виктор высоко отзывался об епископе Авраамии. В одном из писем в 1924 году он писал «Владыка Авраамий – великий человек по своему смирению перед Богом. По-видимому, владыка Виктор хорошо знал епископа Авраамия еще по Александреневской лавре, где архимандрит Авраамий пребывал с 1917 года. А познакомиться они могли и раньше, еще во время учебы в Казанской академии. В марте 1925 года епископ Авраами был арестован и выслан в Зарянский край в Зырянский край на три года. Вероятно, епископ Виктор поддерживал с ним переписку. Причем одно из важнейших писем владыки Виктора, письмо епископу А в январе 1928 года, широко распространяющееся среди единомысленного ему духовенства, было адресовано именно владыке Аврааме. В феврале 1926 года окончился срок высылки епископа Виктора.

29 марта он вернулся в Вятку, а на следующий день по прибытии местные власти взяли с него подписку в том, что он дает обязательства по организации Вятского епархиального управления и зарегистрирования его в Вятском губерисполкоме не управлять епархией, в частности, не назначать, перемещать и увольнять священников не рассылать по епархии воззвания от имени управления епархией и так далее. Такую же подписку дал и вернувшийся в то время в Вятку архиепископ Павел. Однако эту подписку обоим владыкам пришлось вскоре нарушить, поскольку они стали служить как православные архиереи, не признающие обновленцев, и неизбежно должны были решать вопросы с обращающимися к ним клириками и мирянами. Епископ Павел даже создал специальную комиссию для разрешения вопроса, связанного с переходом священника на патриаршую платформу и для допроса ставленников при посвящении в духовный сан. Духовенство и монашествующие Воскресенского собора, с радостью встретившие долгожданных архиереев, стали их самыми активными помощниками. Позднее в материалах следствия отмечалось, что после возвращения в 1926 году в Вятку архиепископа Павла Борисовского и епископа Виктора Островидова собор превратился в руководящий центр реакционных тихоновских церковников Вятской епархии, и что при соборе была создана так называемая покаянная комиссия, задачей которой являлась борьба с обновленческим духовенством. путем принуждения обновленцев к раскаянию и отрицанию канонических постановлений Обновленческого собора 1923 года, оправдывающих справедливость социалистической революции и существование соввластий». Один из обновленческих священников, Пётр Либер, бывший Снычов-Сорокин, изменивший фамилию, возмущался что епископы требовали публичного отречения от обновленчества и назвал такой прием покаяния издевательским.

Он утверждал, что с приездом Павла и Виктора произошло возбуждение религиозной массы и неизгладимая пропасть пролегла между обновленцами и тихоновцами. В показаниях наследствий он кроме того заметил, что в день памяти мученика Авраамия епископ Павел произнес проповедь о мученике проводя аналогию между ним и ссыльным Авраамием, и это поняли присутствующие. После проповеди Павел провозгласил многолетие епископу Авраамию, и это все подхватили. За штатный обновленческий епископ Николай Тихановский также жаловался, что по прибытии в Вятку из Нарымского края епископ Виктор лишает благословения верующих из обновленческих храмов. не признает в священных лицах благодать и хиротонии, не стесняясь даже письменно называть их отступниками от Церкви, по действию дьявола и выражать неверие в пользу их человеческих убеждений. Такого рода письмо обновленнический архиерей получил от епископа Виктора в ответ на свое письмо, в котором приветствовал владыку Виктора с возвращением из ссылки и высказывал желание взаимообщения. Отношение к обновленцам у епископов Павла и Виктора было действительно строгим. В целом их приезд укрепил в Вятской епархии позиции верных патриарху Тихону Православных.

Недаром из обновленческого Вятского епархиального управления обеспокоенный епископ Иосаф Рогозин сразу разослал по своим обновленческим викариатам в Советском, Яранском, Уржомском, Халтуринском районах оповещения приобщенная позднее к материалам следственного дела. Цитата. Вернувшиеся из ссылки бывшие вятские епископы Павел Борисовский и Виктор Островидов вполне определенно и сознательно встали опять на путь объединения общественных реакционных сил, враждебных к советскому правительству нашей республики. Чекисты также отмечали в своих документах, что Борисовский и Островидов по возвращении из ссылки в Вятскую губернию на своих первых публичных выступлениях среди верующей публики зарекомендовали себя мучениками и гонимыми за веру православную, заявили, что духовенства Вятской епархии и миряне, несмотря на всякие лишения, остались верны им и теперь, вернувшись в свою Палестину, еще больше ее укрепят. если их к тому допустят, и бросили клич, чтобы все сопастыри и пастыри направили свои стремления к достижению этого. Обновленческий епископ Иосаф прямо обвинил епископа Виктора в антисоветских взглядах, хотя высказываемых и не открыто в частных разговорах, в причастности к факту избиения обновленческого священника и к ультимативным требованиям которые предъявили к нему сторонники епископа Павла и Виктора. Так, согласно его заявлению, 3 апреля 1926 года к нему явились двое мужчин и одна женщина с предложением в трехдневный срок покинуть Вятку и освободить кафедральный собор для их епископа Павла, иначе грозили разделаться так, что в живых не будет. Позднее наследствие, подробно показывая об этом эпизоде, Иосаф добавил «Я выслушал их предложения и сказал им, чтобы они шли к своему епископу и спросили бы его, как он одобрит их действия».

Чекисты понимали, что к такого рода экстремистским действиям едва ли могли иметь отношение тихоновские архиереи, хотя обновленческий архиерей и настаивал на их причастности. Тем не менее, подобные факты были приобщены к делу и к обвинениям в незаконном введении административно-церковной деятельности, добавилось следующее. Борисовский Павел и помогающий ему Островидов Виктор создали и форсировали в Вятской епархии волну реакционного церковного движения, разжигали страсти на вопросов внутрицерковной борьбы, верующие публике и духовенство, вплоть до чем и создали обстановку, нарушающую общественную тишину и порядок в губернии. Кроме этого, в постановлении от 13 мая 1926 года архиереи обвинялись в церковной контрреволюционной деятельности, которую они якобы вели с марта по мае 1926 года, на основании чего должны быть привлечены к ответственности. 14 мая 1926 года обвиняемые были арестованы – архиепископ Павел в Вятке и епископ Виктор в Вологде. В Вятке владыку Виктора не застали, поскольку он выехал в Петроград. Однако в тот же день его задержали в поезде во время проезда через Вологду. 16 мая арестованным владыкам было предъявлено обвинение по трем пунктам.

Неподчинение распоряжениям органов советской власти Пропаганда и агитация в среде верующего населения и губернии против существующего в СССР государственного строя Группирование вокруг себя враждебно настроенного к советской власти элемента Введение церковно-реакционной деятельности в губернии в формах, нарушающих общественную тишину и порядок в губернии На допросе епископ Виктор данного обвинения не признал, заявив, что со дня приезда в Вятку никакой деятельности, кроме богослужебной, не вел. С самого своего приезда в Вятку он чувствовал себя лишним, поскольку в Вятке был архиепископ Павел и искал случай Вятку оставить. Сам архиепископ Павел писал митрополиту Сергию о предоставлении епископу Виктору самостоятельной кафедры, а в конце апреля вызвал из Глазова епископа Симеона, которому предложил очистить Глазовскую епархию с тем, чтобы назначить туда епископа Виктора. Владыка Виктор не был полностью согласен со всеми действиями архиепископа. Он считал слишком резким требование всенародного покаяния обновленческого духовенства, находил нетактичным послание архиепископа Павла, которое тот составил, не посоветовавшись с ним. Когда епископ Виктор прочитал это послание, то, по его словам, к своему ужасу узнал, что оно уже передано в ГПУ, а ранее о нем не слыхал ни слова. На вопрос следователя об этом послании епископа Павла, которое было названо декларацией, епископ Виктор ответил. Он не зачитывал ее.

Я пришел в ужас от той декларации, от того, что он ее подал. Я считал в ней совершенно неуместным ультимативные предложения, которые делал в ней власти епископ Павел. Я сейчас не могу припомнить что-либо конкретное с декларацией, но самый тон ее был очень резок. Со мной Павел не советовался относительно ее составления. Неделю спустя после подачи он мне ее показал и сказал, что отправил. Это послание было расценено властями как контрреволюционное По их мнению, архиепископ Павел якобы недвусмысленно представлял возможность заниматься церковником, контрреволюционными делами и покровительствовал этому. Ультимативными требованиями архиепископа в этой декларации были a. легализация патриаршей церкви, то есть в понимании ОГПУ, реакционно-церковных группировок, b.

легализация богословской и духовно-нравственной апологии религии, данным группировкам против атеизма. В. Прекратить во всем последующее время противорелигиозные демонстрации. Интересно отметить смелость архиепископа Павла. Помимо того, что он в нарушении своей подписки активно управлял епархией, о чем свидетельствовали обнаруженные при обыске в его квартире документы, как указано в протоколе, два рукописных послания разные рапорта, заявления, просьбы по религиозным вопросам сомнительного характера. Владыка Павел также неоднократно в беседах говорил о гонениях, подчеркивал, что готов к страданиям, что не боится ни тюрем, ни ссылки. На запрос духовенства о возвании к епархии, в котором следовало бы призвать духовенство к уважению власти, осудить антисоветскую деятельность церковников Архиепископ Павел ответил. Воззвание оправдать наличие соввластий не может быть по трем причинам.

Верующие, подвергавшиеся органами власти разным репрессиям, отвернутся от него. Не для такого выступления внешних побуждений и данный вопрос. Компетенция Патриаршего собора, если его разрешит власть. Осудить воззванием антисоветские деяния в церкви он не считает так как не видит на лицо таких деяний в церкви. А если духовенство хочет такого воззвания, то оно выпустит написанное по своему усмотрению, но с условием, что не умолчит в воззвании о неодинаковом отношении соввластий к верующим и неверующим, и некотором преследовании верующих, с замечанием, чтобы эту ненормальность соввласть устранила. Удивительно, как резко изменится позиция архиепископа Павла спустя всего год с небольшим. Епископ Виктор же, в отличие от владыки Павла, в наследстве осторожничал. В протоколе его первого допроса 16 мая 1926 года в графе «Политические убеждения» даже было записано «сочувствуясь власти и согласен содействовать ее мероприятиям».

Свои взгляды на отношения церкви со властью владыка Виктор не высказывал, а по поводу обвинений в антисоветской пропаганде сразу заявил «никогда ни с какими антисоветскими проповедями я не выступал, так как считал неуместным в дела церкви вмешивать политику». Свою какую-либо причастность к церковно-административной деятельности отрицал. По его словам, даже уговаривал священника Василия Перебаскина отказаться от участия в епархиальной комиссии, убедив его, что тогда он вместе с епископом Павлом оказался бы виновным в общем положении, запрещающим церковно-административную деятельность представителям церкви без соответствующего разрешения. В конце протокола допроса Владыка сам приписал «Все духовенство и миряне знают, что я как до ссылки на Римский край, так и по возвращении не принимал в управлении апархиальными делами участие, хотя бы какими-либо советами. До ссылки я занимался исключительно брагоразводными делами. Тяготясь таким неестественным тяжелым положением в Вятке, а также не желая возбудить народ против владыки Павла, я объявил ему и народу, что еду на две недели посетить бедствующую 80-летнюю маму, умолчав о намерении оставить Незадолго до ареста владыка Виктор получил письмо из Камышина от матери, из которого узнал о тяжелом материальном положении ее и родных. Поэтому и решил поехать в Камышин и собирался, по его словам, если бы предоставилась возможность, остаться там на постоянное жительство. Выехал он из Вятки 14 мая, но был арестован в поезде, до матери доехать не удалось.

Сотрудники Вятского ГПУ торопились быстрее удалить арестованных архиереев из Вятки в целях недопущения паломничества религиозной публики к месту их заключения. Так что через день после ареста последовало постановление о срочной отправке заключенных со спецконвоем во внутреннюю тюрьму ОГПУ в Москву. 20 мая владыки уже были заключены в Бутырскую тюрьму где их продержали три месяца. Обвинительное заключение по их делу было вынесено в августе и дело передано на рассмотрение особого совещания при коллегии ОГПУ. 20 августа 1926 года последовало постановление коллегии лишить права проживания в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе Ростове-на-Дону, Вятки и означенных губерниях с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года.