7. Что делать с патриархом. Сергианство ⧸⧸ Дедушка и смерть. Житие Михаила Новосёлова

Дедушка и смерть. Епископ Григорий Лурье. Житие Михаила Александровича Новосёлова. Глава «Что делать с патриархом?» Ситуация с имяславцами особо не менялась до начала Поместного собора 1917 года. На соборе вопрос об имяславии был поставлен на обсуждение. Начала заседать специальная соборная комиссия, на которой прозвучали голоса «против» и «за». Позиция имяборцев была теперь усилена аргументом, что имяславие было проявлением в церкви гнета царизма. Но комиссия не успела подготовить свой доклад собору, и вопрос остался нерешённым.

После разгона собора осенью 1918 года имяборцы взяли реванш явочным порядком. Имяславцев опять запретили в священнослужении и отлучили от причастия. Вскоре за этим последовало новое постановление Синода, только теперь уже не древляционного и не каноничного. а каноничного, избранного Собором и под председательством Патриарха Тихона. В постановлении необходимость рассмотреть вопрос об имяславе на Соборе когда-нибудь в будущем была продекларирована, но и только. В остальном возвращалась силу постановления 1913 года, причем были обнародованы и секретные документы 1914 года, которые сохраняли в силе все обвинения против имяславцев. Имяславцы, в свою очередь, вернулись к положению 1913 года, заявив о разрыве церковного общения с патриархом Тихоном и всем тихоновским епископатам, при этом они остались без епископов в своей среде. Впрочем, даже и вполне каноничные церковные власти, да хоть бы и целый собор, не смогли бы переубедить Новоселова одним лишь авторитетом.

Вопреки распространенному среди православных и тогда, и сейчас заблуждению, соборы, даже вселенские, не являются в православии непогрешимыми коллективными аналогами римских пап. Все внешние средства для выражения церковного учения в принципе погрешимы. Зато, цитата Вселенскость, «непогрешимость, соборность имеются везде, в каждом подлинном, дождевственном церковную верую свидетельстве, даваемом по участию в Святой Церкви кем бы то ни было, собором, великим или малым, или отдельным лицом, хотя бы даже юродивым или ребёнком. И отсюда вытекает церковный тезис полной абсолютной отрешённости соборного начала от каких бы то ни было формально-юридических правил его проявления. Дух свидетельствует о себе в Христовой Церкви, когда хочет, где хочет и как хочет. Потому что не мы являемся мерой для Духа, а Дух является мерой для нас. Конец цитаты. Новоселов, 11 письмо к друзьям, 29 февраля 1924 года.

Прещение на имя славцев Новоселов воспринял как эпитафию бесславно завершившемуся по местному собору. Это и стало непосредственным поводом к его уже цитировавшемуся письму к друзьям номер 0. Он вспоминает там ощущения весны 1918 года, патриарше службы в первое воскресенье Великого Поста, когда совершается чин Торжества Православия, и провозглашаются анафематизмы. В том году Патриарх анафематствовал разоряющих Церкви Божьи и тому подобных кощунников, под которыми все понимали большевиков. Новоселов пишет «И какой бутафорией является в наши дни торжество православия. Это помпезное провозглашение единства, исповедуемое будто бы нами верой апостольской, отеческой, кафолической, яша всю вселенную тверди, то есть на которой стоит весь обитаемый мир. Когда я присутствовал на этом величественном церковном празднике в текущем году и слушал громогласную анафему Патриаршего Архидиакона, мне казалось, что всей силой она обрушивается не на отсутствующих еретиков и бешевиков, а на присутствующих иерархов и мяборцев. И я с полной серьёзностью отношу к ним же страшное пророчество преподобного Серафима, изречённое им сто лет тому назад.

Господь открыл мне, что будет время, когда архиереи, земли русской и прочие духовные лица уклонятся от сохранения православия во всей его чистоте, и зато гнев Божий поразит их. Не пришел ли уже этот предсказанный преподобным гнев Божий на нашу иерархию, а вместе с ней на всю нашу русскую церковь, за уклонение от чистоты православия? Не захулули на страшное имя Божие иерархия наша несет тяжелые удары, начиная с первых дней революции? Не эта лихула является причиной того бессилия, того как бы параличного состояния, в котором находятся наши правящие иерархи, сами сознающиеся в этой параличности, хотя и не сознающие, кажется, причины её. Словесное стадо развредается и разбегается в разные стороны, а кормчаи церкви, словно богодельинские старички, только поглядывают из окон своей богодельни на словесных овец, которым вместо единой, строгой, вековечной, живой и животворящей истины православия предлагаются многообразные суррогаты, гуманистической морали, мелодраматической проповеди, богослужебной лжи и эстетики, а в последнее время социалистическое христианство. Я сказал поглядывают? Нет, не только поглядывают, но и принимают иногда прямое или косвенное участие в культивировании этих суррогатов. А если так, то зачем им богодейственное, непобедимое и страшное имя Божие, которое нужно и близко, и дорого, и опытно, понятное лишь тем, для кого христианство есть великая тайна – притворение ветхого человека в новую тварь, а боженее человека через Боговселение, подаваемое чудотворящим именем Иисусовым, таинственно вселяющимся в сердце человеческое?» Впрочем, Новоселов не стал вместе с афонсами отделяться от Патриарха.

Понимая, что Патриарх всего лишь поддался влиянию, он справедливо увидел возможность надавить на Патриарха с другой стороны. Процесс занял около двух лет, но завершился успешно. Правда, за это время бандиты убили Антония Болотовича, жившего в бедной келье рядом с имением своей матери на Украине 6 декабря 1919 года. Логику Новосёлова тут можно понять из его, совместного с Фёдором Андреевым, документа 1928 года «Беседа двух друзей», который был создан в начале сергианского раскола. Тогда Новосёлов надеялся, что целью разрыва с Сергием должно быть скорее врачеванием церковных ран, аналогично расколу 1918-1920 годов между Тихоном и имяславцами. Действия отделившихся от антрополита Сергия епископов и клириков и неотделившихся можно образно представить в следующем виде. Первые, то есть отделившиеся, как хирурги, сделали лёгкую операцию на теле больного. Надеюсь, что они своим сочинением предупредят ампутацию заболевшего члена.

Вторые же, то есть не отделившиеся, как любвеобильные родственники, свою любовью и преданностью утешают больного, представляя ему не так болезненно произведенную операцию. Те и другие имеют одинаковое намерение излечить тяжелобольного, хотя и действуют различно. Это оказалось совершенно неверно в случае Сергия, но именно так получилось в случае Тихона. В 1920 году по поручению Патриарха Семяславцами провели переговоры, и в итоге к Рождеству 1921 года по новому стилю церковное общение было восстановлено, хотя изданный по этому поводу синодальный документ, его текст дошел до нас только через цитаты и пересказ в рождественском послании Патриарха Тихона 1921 года. Был двусмысленным. Он допускал трактовки как в пользу, так и против имя-славе, но в том и другом случае ценой противоречия одной части документа другой. Такие документы в дипломатии называют «рамочными соглашениями», и они принимаются для того, чтобы потом обрести свой реальный смысл в борьбе. В любом случае, сам факт принятия этого документа во исправление решений 1918 года содержал в себе уже его истолкование в пользу имяславия.

Лидером Афонсов тогда уже был архимандрит Давид Мухранов, служивший в Москве. Весной 1921 года патриарх Тихон с ним демонстративно сослужит, а он в начале 1920-х годов читает при храмах лекции по имя-славе. Среди его духовных чад собирается много молодежи, в том числе научной, как, например, супруги Лосевы, которым предстоит стать близкими сотрудниками Новоселова по нелегальной работе. Труды Лосева 1920-х годов почти все так или иначе связаны с темой имяславия. Некоторые имяславцы не оставляли надежд получить от патриарха Тихона и от сменившего его вместо блестителя патриаршего престола митрополита Петра Полянского какую-нибудь бумагу с однозначным решением в пользу имяславия. Об этом вспоминает Щелкачев, тогдашний аспирант известного математика и не менее известного имяславца, профессора Егорова. Он явно путает детали, но, видимо, какие-то визиты профессорских делегаций к Тихону и Петру имели место. Тихон ответил в том смысле, что имяславие – великое дело, но сейчас не время заниматься осуждением синодальных решений.

Глава «Дедушка» Помимо борьбы за имя славе, Новоселов в 1918-1922 годах занимается тем же, что и все церковные активисты. Попытки защитить церкви, попытки наладить церковное образование на дому, попытки с 1922 года противостоять обновленческому расколу группе духовенства, отошедшего от патриарха Тихона и создавшего собственные церковные организации под революционными лозунгами. Они получили признание правительства, где обновленчество считалось проектом Троцкого, а затем и Константинопольского патриарха. Очень многие клирики, в частности два будущих советских патриарха Сергий Строгородский и его преемник Алексей I Семанский быстро отпали в обновленчество. Они вернутся с покаянием к тиху, но лишь тогда, когда всем будет ясно, что власти разочаровались в эффективности обновленческого проекта. Все заметные противники обновленческого раскола около 1923 года шли в тюрьму, получая небольшие сроки. Пришли и за Новоселовым, но чудом не застали дома. Обыск ничего не дал.

Новоселов вспомнил молодость и поступил так, как мог поступить тогда. перешёл на нелегальное положение. 58-летнего старика, каким мог казаться Новосёлов, особо разыскивать никто не стал. Дело 1923 года быстро закрыли за отсутствием улик. Потеряться в тогдашнем Советском Союзе было не так уж сложно, если тебя не разыскивали уж очень специально. Соблюдать подобающую осторожность Новосёлов умел. Он часто менял места жительства, впрочем, довольно свободно, появляясь даже на квартирах церковных активистов, где могли быть стукачи. Но Бог как-то хранил.

Круг личного общения ему все же пришлось ограничить. Теперь вместо квартиры, куда к нему могли приходить гости, у него появились письма к друзьям. Он их писал в разных условиях, иногда сильно превозмогая себя в болезнях. Это был совершенно особый и выдающийся подвиг, оцененный как друзьями, так и впоследствии ГПУ. Нелегальное положение дало Новоселову не просто несколько дополнительных лет свободы, но возможность влиять на главные процессы церковной жизни, которые без него просто не смогли бы пойти. Письма к друзьям касались текущих проблем своего времени 1922-1927 годов. Почти все они так или иначе были связаны с распространением обновленчества, в том числе колебаниями патриарха Тихона в 1923-1924 годах, после освобождения из тюрьмы. Но ещё более своевременными они стали для ближайшего будущего.

когда новое обновленчество, сиргианство, было создано внутри Тихоновской Церкви. Непосредственно сиргианским расколом вызвано только последнее из писем Друзья, 20-е, 31-го декабря 1927 года, по старому стилю. Но оно не о сиюминутных проблемах, а о бытии Церкви на Земле, о том, как получается, что она всё-таки достоит до Второго пришествия, и как нам от неё не отпасть. С развитием сирианского раскола Новосёлову придётся изменить род литературной и всякой другой деятельности. Маленькие дочери протеерея Фёдора Андреева, у которого в городской квартире и на даче в Тайцах часто бывал скрывавшийся Новосёлов, оставили, быть может, лучший его словесный портрет той поры. Цитата. Частым гостем у нас в городе и на даче был Михаил Александрович Новосёлов. Мы его очень полюбили и стали звать дедушкой.

Дети чутки на доброту и чистоту души. Новоселов в эти годы скрывался. Он появлялся неожиданно, жил у нас несколько дней и снова исчезал. Хорошо помним его последний приезд летом 1928 года. Вот он сидит за садовым столом на даче в Тайцах и беседует с Ладыкой Дмитрием Любимовым и отцом. Мы смотрим на них из окна мансарды, и эта картина кажется мирной и уютной. Нужно ли добавлять, что всем участникам этой мирной и уютной беседы оставались считанные месяцы до последнего ареста, а отцу этих девочек и до смерти? Глава сергианства.

Для людей не церковных суть различий между истинным православием и сергианством с большим педагогическим талантом сформулировал глава истинно православной церкви митрополит Петроградский Иосиф Петровых, когда заинтересованная аудитория его об этом спросила. в собственноручных показаниях на допросе в ГПУ 27 сентября 1930 года. Цитата. Лакейский подход Сергия к власти в его церковной политике – факт неопровержимый, и вся советская печать гораздо злее и ядовите нас высмеяла это лакейство и в стихах, и особых филитонах, и юмористических иллюстрациях. Почему же нам это воспрещено? Захранение и распространение этой критики людей преследуют, как захранение и распространение чего-то антисоветского. Правда, здесь прорываются иногда вопли, как будто бы и власть задевающие. Но ведь это неизбежно, как одна крайность при другой, как невольная отрыжка тех подхалимств, до которых дошел наш недавний господин Лакей Сергий.

Если Сергию по пословице «плюнь в глаза, ему все будет божья роса», то мы говорим, что плевок есть плевок. И только. Сергий хочет быть лакеем советской власти. Мы хотим быть честными, лояльными гражданами Советской Республики с правами человека, а не лакея. И только. Конец статы. В этом объяснении не сказано про каноны и догматы, но схвачена суть. Человеку, знакомому с Евангелием, понятно, что лакейство по отношению к власти чревато какими-нибудь проблемами с христианством.

Эту суть сергианства чувствовали все, даже сами сергиане, а дальше уж все решали возникшую тут проблему с христианством сообразно своей вере. Отношения к советской власти тут тоже сформулированы вполне искренне. Никто советской власти не сочувствовал. Но в большинстве своём не нарушали буквы советских законов. Современники и почти все потомки считали, что сиргианство началось в июле 1927 года, когда заместитель патриаршего местоблюстителя, К этому монструозному титулу уже успели привыкнуть за полтора года его существования. Митрополит Сергий издаст свою так называемую декларацию, опубликованную в советских газетах заявлением об отныне сервильном отношении Тихоновской церковной организации к советской власти. Но история началась на полтора года раньше, на рубеже 1925 и 1926 годов. То, что ревнители Православия, не зная или не обращая внимания на церковное право, считали церковной пользой тогда, развернулось в 1927 году на 180 градусов, против них самих.

Сергий воспитали все Тихоновские архиереи по состоянию на 1926 год. И далеко не в последнюю очередь те, кто будет его обличать. В создании этого фундамента сергианства принял участие и Новоселов. Если вкратце, то дело было так. В самые последние месяцы жизни патриарха Тихона советская власть пыталась оставить его подписать документ в котором был бы сделан шаг в сторону от его прежней лояльной политики по отношению к государственной власти. Шаг в сторону сервилизма. Смерть патриарха на Благовещении 7 апреля нового стиля 1925 года Произошла на следующий день после тяжелого разговора с Тучковым, советским министром по церковным делам. Тучков заставлял больного патриарха подписать некий документ, а он не стал подписывать, но так разволновался, что на следующий день умер.

Вскоре, впрочем, этот документ появился в советской газете «Известия» под названием «Воззвание Патриарха Тихона», издатый 7 апреля, день смерти Патриарха, но эффекта уже не имел. Народ не поверил, что это, как его стали называть, завещание, составленное Тихоном, а не ГПУ. От сменившего Тихона патриаршего местоблюстителя митрополита Петра Аполянского власти требовали аналогичного выступления, но Пётр не соглашался. Власти не давали избрать патриарха, местоблюститель – временная должность, не дающая патриарших прав, а Пётр продержался на свободе лишь с апреля по декабрь 1925 года и отправился в тюрьму. Ему предстоят несколько лет тюрьмы, потом несколько лет сверхдальней ссылки за полярным кругом в поселке Хе на Ямале, а потом еще несколько лет гораздо более тяжелой тюрьмы, из которой он выйдет лишь в 1930 году посредством расстрела. Впрочем, официальные сообщения о его смерти большевики издали на год раньше, в 1936-м, чтобы сергиане с спокойной совестью о нем забыли. Почти все эти годы, пока не похоронили заживо, Большевики от него чего-нибудь требовали в обмен на свободу. А он не только не соглашался, но ещё направил в 1929 году митрополиту Сергию письма, обличающие его политику и узурпацию им церковной власти, за что Петра и перевели из посёлка Хэ в тюрьму.

Не вина митрополита Петра, что в те годы очень немногие смогли о них узнать. Зато очень многие узнали о ГПУшной фальшивке, в которой Петр якобы одобрял Сергия. Петр показал себя убежденным сторонником фразы Кирилла Казанского о том, что не надо жалеть архиереев, так как они сейчас только на тюрмы и годятся. В лице Петра мы встречаем такой тип архиереи, который появился только в 1920-е годы. убеждённые верующие люди, но такие, что в мирных драгоценных условиях никогда бы не пошли в епископы или вообще в клир, а если бы захотели пойти, то в епископы их вряд ли бы взяли. Пётр родился в 1862 году, также был ровесником Новосёлого, равно как и Патриарха Тихона родился в 1865 году. Всю жизнь он работал светским чиновником при Синоде. В этом плане его судьба имеет много общего с судьбой Самарина.

При советской власти он стал работать главбухом в кооперативе. Стать епископом прямо из Мирян его заставил, возвав к чувству долга перед церквью, патриарх Тихон в 1920 году. Патриарх нуждался в по-настоящему верных помощниках архиереях. а таких надежнее было сделать самому из свежего материала, нежели искать в потрепанных, а то и потасканных в традиционных архиерейских кадрах. Это была его сознательная кадровая политика – рукополагать в архиереи таких людей, которые были бы психологически невозможны в традиционном архиерейском корпусе. В ней проявилась и собственная маргинальность Патриарха по отношению к дореволюционному епископату. Тихон был типичным архиереем-миссионером, которого держали далеко от России, в Америке, и в лучшем случае под старость дали бы какую-нибудь епархию поближе к центру. Без этой политики Тихона, как мы скоро убедимся, оказалось бы невозможным создание истинно православной церкви в конце 1920-х годов.

Арест Петра был частью более сложной операции ГПУ – попытки перехвата церковного управления заранее подготовленной группой тихоновских архиереев. Обжегшись на обновленцах, которые в 1922 году перехватили канцелярию арестованного патриарха Тихона, но толком ничего не добились, на сей раз ГПУ стремится к соблюдению канонов, и, что важно, соблюдает их лучше, чем православные архиереи. Сразу после ареста Петра, уже в декабре 1925 года, создается Временный высший церковный совет, ВВЦС, из девяти приличных с виду, хотя и не особо примечательных Тихоновских архиереев, в главе с архиепископом Сверловским Григорием Ясковским. по имени которого остальные Тихоновцы назовут их организацию Григорианским расколом. Эти архиереи сразу же заявляют нужную советской власти позицию, которую не могли добиться от митрополита Петра. Расчет ГПУ и Григориан был в том, что теперь каноническая ситуация в их пользу. Ведь если по канонам, то арест Петра создавал вакуум церковной власти, и тут уж кто смел, тот и съел. И действительно, Заметный процент остававшихся на свободе тихоновских архиереев, не менее 55, пройдет через подчинение ВВЦС.

Пётр вступил в должность местоблестителя по завещанию патриарха Тихона. Передача архиерейского престола по завещанию канонами запрещена, но тут, во-первых, передавался не сам престол, и лишь временные и частичные исполнения обязанностей патриарха, и главное, это было сделано при соборном одобрении епископата. Кроме того, еще Поместный собор в 1918 году специальным секретным постановлением наделил патриарха правом назначения себе преемника в случае гонений. Завещание патриарха было вскрыто и одобрено собором 58 архиереев, собравшихся на похороны Тихона. Почти все остальные архиереи это решение признали, так что фактически назначение Петра было соборным. Но местоблюститель уже не имел патриаршего права назначать себе преемников. Однако и он оставил завещательное распоряжение, по которому теперь был назначен заместитель местоблюстителя, митрополит Сергий Старгородский. Предполагалось, что заместитель не будет выходить за пределы секретарских обязанностей, то есть не будет принимать вообще никаких решений, относящихся к компетенции центральной церковной власти, а будет лишь не давать канцелярии умереть.

При таком понимании значения должности заместителя завещание Петра не нарушало канонов, он вполне мог любым способом назначать своих технических сотрудников. Но не было никакого формального документа, которым бы определялись реальные права заместителя места блестителя. Сергий истолковал этот вакуум интерпретации как голос свыше, вещающий словами лозунга партии социалистов-революционеров «В борьбе обретешь ты право свое». И ему очень повезло с первым объектом для борьбы – ГПУшным ВВЦС. В 1926 году Сергий, не входя в обсуждение идеологии Григориан, всех их отлучает от Церкви по формальному признаку – за неподчинение заместителю Места Блестителя, то есть ему. Подавляющее большинство эпископата, включая всех без исключения будущих антисергиан, его в этом поддерживают. Новоселов тоже. Обсуждать публично скользкую тему сервилизма Григориан перед советской властью себе дороже.

И не хочется никому, когда, как казалось, можно ограничиться формальными соображениями и без этого обойтись. Но с формальными соображениями будущие антисергиане загнали себя в ловушку. Они согласились считать всех, и себя в том числе, обязанными подчинением заместителю вместо блестителя, коль скоро именно за неподчинение ему осудили Григориан. Так они сами торжественно усадили Сергия, секретаршу из приемной, на пустующее кресло в кабинете начальника. То, о чём они промолчали в 1926 году применительно к Григорианам, осуждения сервилизма перед врагами церкви, им потом всё равно придётся высказывать применительно к Сергию, только позиция их будет гораздо менее убедительной. а серьги успеют установить крепкие связи с государственной властью. В церкви ещё важнее, чем в светской юридической практике, осуждать преступника именно за те преступления, которые он совершил, а не за те, которых он не совершал. Преступник должен сидеть в тюрьме или по церковному.

Преступник должен быть отлучен. Принцип важный, но никогда не приоритетный. Приоритет имеет другой принцип церковного права. Лучше оставить без наказания действительного преступника, чем наказать кого-либо, даже и криминальную личность, за то, в чем он невиновен. Григориане не имели никакой обязанности подчиняться Сергию и даже всей совокупности архиереев. Де Юра, централизованная власть в Российской Церкви, упразднилась еще при кончине Патриарха, а после ареста Петра она упразднилась де-факто. Из этого можно было, оставаясь в пределах церковного права, делать разные выводы. Например, тот вывод, который сделали Грегориани и ГПУ – создать вместо Патриаршего коллегиальное управление и пригласить в него войти всех желающих.

Надо сказать, что григориане, в отличие от своих оппонентов, никого не запрещали в священнослужении и не отлучали, а предлагали чисто добровольное объединение. Можно было сделать и тот вывод, который сделало большинство тихоновцев – объединиться вокруг суррогата централизованного управления с заместителем местоблестителя во главе. Но чего было делать нельзя, это сторонникам одного выхода из положения издавать прещение против сторонников другого. Большинство епископатов еще в 1926 году было обязано отвергнуть сирианский соблазн и осудить Григориан за их реальные, а не вымышленные грехи. Но вот, наконец, в 1927 году теперь уже общепризнанный Сергий от собственного лица выразил знакомую ГПУшную идеологию Григориан. Вчитываясь в ранние документы полемики против Сирианского раскола осени 1927-го и весны 1928-го годов, понимаешь, как по-дурацки чувствовали себя православные, даже и новоселов. Вот они заметили наконец, что играли шулером и проиграли. Господствующее настроение тогдашней антисергианской среды выразил Новоселов в открытом письме к другу уже вне известного цикла от 22 октября 1927 года.

Он пишет «Трудность настоящего времени для православного человека состоит, между прочим, если не главным образом в том, занесено мной в тетрадь под 14 января 1925 года, что теперешняя жизнь Церкви требует от него высокодуховного отношения к себе. Нельзя полагаться на официальных пастырей, епископов и иереев. Нельзя формально применять каноны к решению выдвигаемых церковной жизнью вопросов. Вообще нельзя ограничиваться правовым отношением к делу, а необходимо иметь духовное чувство, которое указывало бы путь Христов среди множества троп, протоптанных дивиями, то есть дикими зверями, в овечьей одежде. Жизнь поставила вопросы, которые правильно, церковно правильно, возможно разрешить только перешагивая через обычаи, форму, правила и руководствуясь чувствами, обученными в распознавании добра и зла. Иначе легко осквернить святыню души своей и начать сжигание совести через примирение по правилам с ложью и нечистью, вносимыми в ограду Церкви самими епископами. На законном основании можно и антихриста принять». Еще около года понадобится Новоселову для того, чтобы осознать несправедливость выраженного в этом отрывке церковно-правового нигилизма.

Одно дело перешагивать через обычаи и привычки – это необходимо, другое дело полагать, будто существуют церковные правила, по которым возможно примирение с ложью и нечистью. Автор этих строк был уверен, что существует. Он ведь все еще полагал, что централизованное церковное управление Сергием во главе создано по церковным правилам, но только по духу стало антихристовым. Но, во-первых, церковные права учитывая дух всех церковных деяний, и уже в 1928 году Новоселов найдет слова, в которых сформулируют, какая именно ересь, то есть антихристов дух, заключается в сергианстве, и во-вторых, Сохранение централизованного церковного управления было канонически допустимым, но необязательным, и поэтому желающие отойти от серьги могли это сделать просто в соответствии со своим собственным пониманием церковной пользы. Это тоже будет признано Новоселовым уже в течение 1928 года, но не настолько отчетливо, чтобы пересмотреть историю с Грегорианским расколом. Привычка тихоновских архиереев, а также Новоселова держаться единовичной модели церковного управления имела некоторое историческое и психологическое оправдание. Всю свою сознательную традиционную жизнь эти люди стремились к отмене неканоничного синодального управления и восстановления патриаршества. Новоселов тоже участвовал в этих предсоборных дискуссиях 1905 года, которые не смогли дойти до Собора по обстоятельствам тогдашней политической жизни.

Наконец мечта сбылась, и патриаршество было восстановлено. А потом было очень трудно расстаться с мечтой. И ещё труднее было осознать, что самое худшее, что могла сделать эта мечта – это сбыться. В условиях уже не христианской империи, а несколько иного и тоталитарного царства, всякая централизованная власть может принадлежать только миродержителям века сего, духовом злобы Поднебесным. Во времена гонений в Римской империи не было никакого патриаршества, а было самоуправление небольших региональных церквей, находившихся в общении друг с другом. Осенью 1927 года всё же надо было сказать, что Сергий выиграл первое крупное сражение новой церковной войны. войны между сергианами и их пока еще неорганизованными оппонентами. И со стороны оно выглядело как генеральное.

Новоселов не мог остаться в стороне и теперь пытался собрать и развернуть на врага уже разбитую армию православных. Он еще сам не знал, как ему это сделать.