64. Монах-трудоголик

Задают такой вопрос, который я тоже сформулирую своими словами. Он по-разному формулируется людьми. Моими словами будет так. Вот есть проблема алкоголизма, о которой нашла речь, а вот есть проблема трудоголизма для монахов. И она оказывается гораздо худшей, чем алкоголизм, потому что она более всепоедающая в отношении монахов. Это относится не только к так называемым монастырям-колхозам, которые, кроме как на труд, вообще ни на что не рассчитаны. К сожалению, они не пытаются жить по-другому, поэтому все понятно, и проблем у них никаких с этим нет. Люди пытаются жить по-другому, но просто оказывается, что одно из пяти главных монашеских дел, рукоделие, оно оказывается самым главным и всепоглощающим, в ущерб всему остальному.

Конечно, мы помним из Ивагрия и из других отцов, что важнейшая задача рукоделия – это чтобы именно мозг занять, чтобы уменьшить, не убрать совсем, это так невозможно, а уменьшить блуждание помыслов, именно помыслы рукоделия, а не как якорь, чтобы совсем уже не блуждать. Но вместо этого превращаются зачастую просто постоянные помыслы о том, как вот делать лучше одно, другое, третье. И на службе тоже вместо молитвы продолжаются эти помыслы и так далее. Вот в чем здесь дело? На это нет такого общего на все случаи ответа, оно может быть в разном здесь дело, и проблемы могут быть разной тяжести. Поэтому я начну от более легких и перейду к более тяжелым. Сначала поэтому будут такие рецепты, как помочь самому себе, не обращаясь в посторонней помощи, но по мере утяжеления проблем будет речь уже о том, что в посторонней помощи все-таки надо обратиться. Не к посторонней совсем уже, а к дружественной помощи.

Итак, первое, самое невинное, это если человек увлекается тем, что у него получается рукоделие, все остальное, что в монашеской жизни есть, особенно молитва, естественно, у него получается хуже. Здесь у него успех, он знает, как добиться порядка в этой сфере жизни, он думает, что упорядочивает не только отдельную какую-то область своей жизни, а ее всю, и о остальном не думает, так вот он увлекается. В общем, здесь можно спохватиться и вспомнить, что надо все-таки заниматься чем-то другим. Что тогда нужно сделать? Тогда нужно побольше времени проводить, прежде всего, на церковных службах. Службы такого церковного типа – это в стандартной номенклатуре наше занятие – это псалмопения. И вот псалмопения – это такое время, которое отрывается от рукоделия. Вместо того, чтобы делать полезные дела, ты стоишь на службе, которая просто является еще более полезным, чем все дела.

И во многих случаях я думаю, что это вполне достаточная мера, и человек может сам себя так регулировать. Но, конечно, очень часто встречаются более тяжелые случаи, и это не поможет. Собственно, если это… Без этого все равно нельзя, это надо сделать. Но если проблема не ушла, значит, надо смотреть куда-то дальше. Тогда уже, скорее всего, такое пристрастие к рукоделию связано не просто с какой-то необученностью, иногеничностью такой образа жизни, а с тем, что ты куда-то убегаешь. Отчего-то ты убегаешь в этой рукоделии. То есть тебе тревожно и тяжело быть в том, что за пределами рукоделия. Тебе хочется как бы забыться и отдаться этой работе.

И надо посмотреть на это и осознать. И здесь тоже могут быть проблемы разного уровня. Потому что, если человек испытывает такого рода проблемы, но они у него не очень уж такие застарелые, то он сам собой проведет такую работу, поймет, что просто надо побольше молиться, теперь уже, скажу иначе, внутренней молитвой, не псалмопением, а именно молитвой в собственном смысле слова. И тут и чёточное правило, конечно, повнимательней, с большим удовольствием. Но можно даже такие меры не совсем обычные применить, как, например, можно просто позволять себе, нагло позволять себе отдыхать, то есть не работать, когда ты при этом не находишься на службе, не спишь. И просто немножко так гулять и, например, Иисусову молитву читать. Или что-то из псалмов. Монахи, я всё-таки к монахам обращаюсь, в первую очередь довольно хорошо знают псалтирь, и у них всплывают какие-то подходящие строки из псалмов, ну или ещё как-то, как угодно, или другие молитвословия.

То есть вот это всё должно помочь. Но по какой-то причине, может быть, что это не помогло. То есть всё ещё более тяжёлым оказывалось. Что тогда делать? Ну, первая причина, почему это может не помочь, потому что есть некая застарелая проблема самой духовной жизни. И вот здесь уже нельзя обойтись без посторонней помощи. До сих пор я рассказывал такие вещи, которые человек сам может себе применить. Вот теперь я считаю, что их арсенал исчерпан, если проблема не снимается, надо звать на помощь.

Кого звать на помощь? Ну, прежде всего, здесь помогает исповедание помыслов. Вот, конечно, если человек и так исповедует помыслы кому-то, то и проблемы такой, скорее всего, не будет, и он может меня не слушать. В данном случае к нему всё моё слово не обращено. А у него вот нет исповедания помыслов, ему надо всё-таки тогда его найти. Тут может сойти не обязательно какой-то высокодуховный человек монашеской жизни, но какой-нибудь просто эти намудреные брат или сестра. И с нашими ещё средствами коммуникации он может жить где-то далеко, и общение может происходить по интернету или по какому-нибудь там Цапу и Вайду, как угодно. Но это нужно.

И просто он может быть ничем не умнее тебя, он может даже быть глупее, менее опытным и так далее. Но просто в силу того, что он может смотреть со стороны, он может увидеть то, чего ты не видишь замыленным взглядом, дать тебе какой-то совет. И тогда этот совет надо исполнять. И не просто надо его исполнять, но надо отчитываться тому, кто дал совет, о том, как ты его исполняешь. Поэтому это должно продолжаться какое-то время. Это не то, что пожизненное, даже не то, что очень долговременное, но это должно быть пока на какой-то период. Потом, может быть, опять к этому приступить, а может быть, уже и не понадобится. Но надо узнать, о каком средстве оно относится таким тоже древнейшим и проверенным средством монашеской самопомощи, в данном случае взаимопомощи.

Но в процессе этого может открыться и нечто другое, что причина увлечения вот этим всем рукодельем, они могут иметь либо параноидный страх, или такое вот избегающее поведение на его фоне, или маниакал, или что-нибудь еще. То есть, какое-то психическое расстройство может быть. Но здесь надо лечиться, надо просто тогда, продолжая это откровение помыслов вот этому самому человеку, надо при этом включить туда общение с психиатром или с психотерапевтом. Надо понимать, что количество людей с психическими заболеваниями разного рода, психозами и не психозами, бывает тяжелее психозов другие заболевания, оно очень велико. И среди монахов процент таких больных людей выше, чем в среднем популяции, совершенно естественно. Не значит, что они плохие монахи и хуже, чем здоровые обязательно будут, совершенно не факт. И просто это значит, что здесь нужны какие-то свои меры предосторожности и свои какие-то правила. И что касается психиатрии как медицины, то здесь действует общее правило Диадуха Фатикийского, описанное в его слове, о том, что одно дело, что если ты предаешься на волю Божию исключительно и не обращаешься к врачам, будучи отшельником, а если ты монах, но не отшельник, а живешь в таком месте, где доступны блага цивилизации, а любое общежительное монашество предполагает, что там доступны эти блага, просто больше или меньше, то значит ты обязан ими пользоваться, потому что Бог тебе значит их послал, и если ты их отверг, то значит ты в общем нехорошо поступаешь.

Поэтому лечиться спокойно у психиатра надо или у психотерапевта, но конечно надо выбирать такого, который не обязательно должен быть православным. Вообще с православными психиатрами надо поосторожнее, потому что они обычно плохие, просто как врачи плохие, и психотерапевты. Бывают и хорошие, но чаще плохие. А надо просто такого, который уважает ценности клиента. То есть он понимает, что вот да, для тебя важно православие, для тебя это идентичность, и он будет строить свою терапию с учетом того, что ты православный, и чтобы ты окреп с твоим православием, на нем утвердился каких-то более здоровых навыков поведения. Вот и все. Поэтому есть определенная шкала от просто какого-то раздолбайства и необученности до тяжелого психического заболевания. Вот чем может обернуться излишняя любовь к труду у монаха.